Сказки для маленьких. Часть 1 - от "А" до "Н", стр. 468
- Вот Красная Шапочка идет!
Как-то раз испекла мама пирожок и сказала дочке:
- Сходи-ка ты, Красная Шапочка, к бабушке, снеси ей этот пирожок и горшочек масла да узнай, здорова ли она.
Собралась Красная Шапочка и пошла к бабушке в другую деревню.
Идет она лесом, а навстречу ей – серый Волк. Очень захотелось ему съесть Красную Шапочку, да только он не посмел – где-то близко стучали топорами дровосеки.
Облизнулся Волк и спрашивает девочку:
- Куда ты идешь, Красная Шапочка?
А Красная Шапочка еще не знала, как это опасно - останавливаться в лесу и разговаривать с волками. Поздоровалась она с Волком и говорит:
- Иду к бабушке и несу ей вот этот пирожок и горшочек масла.
- А далеко ли живет твоя бабушка? – спрашивает Волк.
- Довольно далеко, - отвечает Красная Шапочка.
- Вон в той деревне, за мельницей, в первом домике с краю.
- Ладно, - говорит Волк, - я тоже хочу проведать твою бабушку. Я по этой дороге пойду, а ты ступай по той. Посмотрим, кто из нас раньше придет.
Сказал это Волк и побежал, что было духу по самой короткой дорожке.
А Красная Шапочка пошла по самой длинной дороге. Шла она не торопясь, по пути то и дело останавливалась, рвала цветы и собирала в букеты.
Не успела она еще и до мельницы дойти, а Волк уже прискакал к бабушкиному домику и стучится в дверь: тук-тук!
- Кто там? – спрашивает бабушка.
- Это я, внучка ваша, Красная Шапочка, - отвечает Волк тоненьким голоском. - Я к вам в гости пришла, пирожок принесла и горшочек масла.
А бабушка была в это время больна и лежала в постели. Она подумала, что это и в самом деле Красная Шапочка, и крикнула:
- Дерни за веревочку, дитя мое, дверь и откроется!
Волк дернул за веревочку – дверь и открылась.
Бросился Волк на бабушку и разом проглотил ее. Он был очень голоден, потому что три дня ничего не ел.
Потом закрыл дверь, улегся на бабушкину постель и стал поджидать Красную Шапочку.
Скоро она пришла и постучалась: тук-тук!
- Кто там? – спрашивает Волк.
А голос у него грубый, хриплый.
Красная Шапочка испугалась было, но потом подумала, что бабушка охрипла от простуды и оттого у нее такой голос.
- Это я, внучка ваша, - говорит Красная Шапочка. - Принесла вам пирожок и горшочек масла.
Волк откашлялся и сказал потоньше:
- Дерни за веревочку, дитя мое, дверь и откроется.
Красная Шапочка дернула за веревочку - дверь и открылась.
Вошла девочка в домик, а Волк спрятался под одеяло и говорит:
- Положи-ка, внучка, пирожок на стол, горшочек на полку поставь, а сама приляг рядом со мной. Ты верно очень устала.
Красная Шапочка прилегла рядом с волком и спрашивает:
- Бабушка, почему у вас такие большие руки?
- Это чтобы покрепче обнять тебя, дитя мое.
- Бабушка, почему у вас такие большие глаза?
- Чтобы лучше видеть, дитя мое.
- Бабушка, почему у вас такие большие зубы?
- А это чтоб скорее съесть тебя, дитя мое!
Не успела Красная Шапочка и охнуть, как злой Волк бросился на нее и проглотил с башмачками и красной шапочкой.
Но, по счастью, в это самое время проходили мимо домика дровосеки с топорами на плечах.
Услышали они шум, вбежали в домик и убили Волка. А потом распороли ему брюхо, и оттуда вышла Красная Шапочка, а за ней и бабушка - обе целые и невредимые.
Шарль Перро
Красные башмаки
Жила-была девочка, премиленькая, прехорошенькая, но очень бедная, и летом ей приходилось ходить босиком, а зимою - в грубых деревянных башмаках, которые ужасно натирали ей ноги.
В деревне жила старушка башмачница. Вот она взяла да и сшила, как умела, из обрезков красного сукна пару башмачков. Башмаки вышли очень неуклюжие, но сшиты были с добрым намерением, - башмачница подарила их бедной девочке.
Девочку звали Карен.
Она получила и обновила красные башмаки как раз в день похорон своей матери.
Нельзя сказать, чтобы они годились для траура, но других у девочки не было; она надела их прямо на голые ноги и пошла за убогим соломенным гробом.
В это время по деревне проезжала большая старинная карета и в ней - важная старая барыня.
Она увидела девочку, пожалела и сказала священнику:
- Послушайте, отдайте мне девочку, я позабочусь о ней.
Карен подумала, что все это вышло благодаря ее красным башмакам, но старая барыня нашла их ужасными и велела сжечь. Карен приодели и стали учить читать и шить. Все люди говорили, что она очень мила, зеркало же твердило: "Ты больше чем мила, ты прелестна".
В это время по стране путешествовала королева со своей маленькой дочерью, принцессой. Народ сбежался ко дворцу; была тут и Карен. Принцесса, в белом платье, стояла у окошка, чтобы дать людям посмотреть на себя. У нее не было ни шлейфа, ни короны, зато на ножках красовались чудесные красные сафьяновые башмачки; нельзя было и сравнить их с теми, что сшила для Карен башмачница. На свете не могло быть ничего лучшего этих красных башмачков!
Карен подросла, и пора было ей конфирмоваться; ей сшили новое платье и собирались купить новые башмаки. Лучший городской башмачник снял мерку с ее маленькой ножки. Карен со старой госпожой сидели у него в мастерской; тут же стоял большой шкаф со стеклами, за которыми красовались прелестные башмачки и лакированные сапожки. Можно было залюбоваться на них, но старая госпожа не получила никакого удовольствия: она очень плохо видела. Между башмаками стояла и пара красных, они были точь-в-точь как те, что красовались на ножках принцессы. Ах, что за прелесть! Башмачник сказал, что они были заказаны для графской дочки, да не пришлись по ноге.
- Это ведь лакированная кожа? - спросила старая барыня. - Они блестят!
- Да, блестят! - ответила Карен.
Башмачки были примерены, оказались впору, и их купили. Но старая госпожа не знала, что они красные, - она бы никогда не позволила Карен идти конфирмоваться в красных башмаках, а Карен как раз так и сделала.
Все люди в церкви смотрели на ее ноги, когда она проходила на свое место. Ей же казалось, что и старые портреты умерших пасторов и пасторш в длинных черных одеяниях и плоеных круглых воротничках тоже уставились на ее красные башмачки. Сама она только о них и думала, даже в то время, когда священник возложил ей на голову руки и стал говорить о святом крещении, о союзе с богом и о том, что она становится теперь взрослой христианкой. Торжественные звуки церковного органа и мелодичное пение чистых детских голосов наполняли церковь, старый регент подтягивал детям, но Карен думала только о своих красных башмаках.
После обедни старая госпожа узнала от других людей, что башмаки были красные, объяснила Карен, как это неприлично, и велела ей ходить в церковь всегда в черных башмаках, хотя бы и в старых.
В следующее воскресенье надо было идти к причастию. Карен взглянула на красные башмаки, взглянула на черные, опять на красные и - надела их.
Погода была чудная, солнечная; Карен со старой госпожой прошли по тропинке через поле; было немного пыльно.
У церковных дверей стоял, опираясь на костыль, старый солдат с длинною, странною бородой: она была скорее рыжая, чем седая. Он поклонился им чуть не до земли и попросил старую барыню позволить ему смахнуть пыль с ее башмаков. Карен тоже протянула ему свою маленькую ножку.
- Ишь, какие славные бальные башмачки! - сказал солдат. - Сидите крепко, когда запляшете!
И он хлопнул рукой по подошвам.
Старая барыня дала солдату скиллинг и вошла вместе с Карен в церковь.
Все люди в церкви опять глядели на ее красные башмаки, все портреты - тоже. Карен преклонила колена перед алтарем, и золотая чаша приблизилась к ее устам, а она думала только о своих красных башмаках, - они словно плавали перед ней в самой чаше.
Карен забыла пропеть псалом, забыла прочесть "Отче наш".
Народ стал выходить из церкви; старая госпожа села в карету, Карен тоже поставила ногу на подножку, как вдруг возле нее очутился старый солдат и сказал: