Синий город на Садовой (сборник), стр. 95
А на следующее утро штаны и ковбойка опять висели на веревке. На прежнем месте. На “шкеровозе” снова качался Степка.
— Кыш, черномазый… — Винька первым делом проверил карман: там ли письмо?
Письмо было на месте. И желтый помятый рубль. И два пятака. И… еще то, чего раньше не было! Винька нащупал бочонок от лото!
Гладкая деревяшка скользнула из пальцев, стукнула у ног. Степка обрадованно погнал ее по доскам. Бочонок прыгнул в большую щель. Винька махнул через перила, забрался под настил, отыскал бочонок среди бледных травинок.
Да, это был он — две тройки!
Винька так и сел там, под досками. По-турецки. В растерянной задумчивости.
Кому это все было надо?
Может, выходки духа Тьмы? Но они же не зловещие, а просто глупые!
Размышляя, Винька рассеянно оттискивал на себе цифры бочонка. На ладони, на ноге, на животе. Отпечатки были уже не тройки, а старинные буквы Е. Похожие на вензель Екатерины Второй на трехкопеечной монете, которую Винька когда-то прикладывал к глазу…
Сидеть так и ломать голову не имело смысла. Винька опять выбрался наверх. Натянул вновь обретенные шкерики и ковбойку. Спрятал бочонок в карман. И полез на чердак.
Ферапонт не спал. Дымил, уставясь в крышу. Дернулся, хотел спрятать папиросу, но понял, что глупо.
— Напугал. Я думал, Авдотья. Опять крик подняла бы…
— Ну и правильно подняла бы. Спалишь всех.
— Да я же не во сне. Одну с утра…
Тогда Винька сказал прямо:
— Ты зачем брал мою одежду?
Ферапонт затянулся, покашлял и не стал отпираться,
— Ну и что же, что брал. Вернул ведь. Жалко тебе?
— Я не говорю, что жалко. Я говорю: зачем ?
Ферапонт дымил и молчал. Виньку вдруг осенило! Он слегка застеснялся этой догадки, но все же спросил:
— Захотел, что ли, вспомнить, как был пацаном?
Ферапонт опять не стал отпираться.
— Ну, может, и так… — Он плюнул на окурок. Затолкал его обратно в пачку, а ее сунул под подушку.
Винька помолчал виновато.
— Ну, ладно… А бочонок-то для чего ты стырил?
Ферапонт глянул ощетиненно, отвернулся.
— Ты сам-то не допёр, что ли, для чего? Для колдовства…
ПОДВИГИ ФЕРАПОНТА
Винька молчал слегка опасливо и выжидательно. Он чувствовал, что Ферапонт сейчас все расскажет.
Ферапонт натянул рваное ватное одеяло до носа. Под этим одеялом, съеженный, он казался еще меньше.
— Я ведь кое-чего поднабрался от Рудольфа-то, — сказал он наконец сипловатым полушепотом. — Он где-то халтурщик, а где-то… наверно, он кое-что знает про магию. Про колдовство то есть… И в книгу его я заглядывал… Я тебе про нее говорил. Толстая такая, растрепанная, без корочек. Читать трудно, буквы всякие старинные попадаются, которые были еще до революции. Но я кой-чего осилил… Там есть одна глава, называется “Магия чисел”…
Винька глотнул от волнения. Что-то непонятное, имеющее отношение к Тьме, просочилось на этот утренний, с солнечными щелями, чердак.
— Там есть одна такая хитрость, — покашливая и глядя вверх над собой, продолжал Ферапонт. — Сперва надо загадать, что хочешь. А потом выбрать наугад число. И от этого числа танцевать дальше. Это… головоломная система, надо сильно шевелить мозгами, пока весь план построишь. Тут и от цифр много чего зависит, и от того, что ты загадал. И от твоего соображения. А когда план готов, надо убедиться, что он правильный…
— Как?
— Ну, это просто. Хоть как можно. Можно денежку кинуть семь раз. Если орел выпадет больше, чем решка, значит, верно…
— И ты кидал?
— Кидал… Не это главное. Главное было правильно станцевать от цифр. Я ведь не знал, какие выпадут, я наугад бочонок-то стащил. А когда увидал две тройки, прямо чуть не завизжал от счастья. Тридцать три — это же одно из самых волшебных чисел. С ним что хочешь может получиться…
— А чего ты хотел-то?
— Чего хотел… Я же не зря твои шмутки с веревки увел. Думаешь, мне просто захотелось в коротких штанишках побегать да вспомнить, как до войны по садам лазил?
— А зачем тогда?
— Помнишь, ты сказал, что, наверно, скоро придумают лекарство для излечения… малорослости?
— Ну…
— Может, и правда придумают. Только на меня оно не подействует, во мне эта болезнь уже застарела. Она и не болезнь уже, а так… устройство организма… Его не вылечишь. А если снова стать пацаном, когда организм еще такой весь… ну, податливый, послушный всякому лечению, тогда другое дело… Я даже подумал: если опять сделаюсь ребенком и буду нормально питаться и зарядку делать и вообще всякие режимы соблюдать, может, и без лекарств в рост пойду…
— Значит, главное дело в том, чтобы… помолодеть?
— Да! А тут уж без магии — никак. Потому что обычная наука бессильна… Я и решил выстроить пирамиду. Так называется вся эта… колдовская операция, которая состоит из чисел и всяких поступков. На числе тридцать три она прямо сама собой строится… — Ферапонт шептал уже без неловкого покашливания, горячо и торопливо. Потому что Винька слушал, доверчиво округлив рот и “растопырив” глаза.
— А какая она? Пирамида-то…
— Ну, это дела всякие. Во-первых, три дня надо погулять в ребячьей одежде. Во-вторых, совершить несколько поступков, тоже ребячьих. Сколько число указывает…
— Тридцать три?!
— Нет. В магии, там другая арифметика. Не тридцать три, а три и три. Чтобы половина из них были хорошие, а половина — вредные. Ну, как в жизни нормального пацана…
— И опять станешь мальчиком?
— Если все сделать правильно… Тогда через тридцать три дня станешь, будто первоклассник…
Винька представил Ферапонта-первоклассника с гладким лицом, пухлыми щеками и растрепанной мальчишечьей прической. Наверно, славной получился бы пацаненок…
— Подожди! А почему ты не стал все это делать-то? Одежду вернул…
— Потому что не додумал все до конца. Неправильно выстроил план. Я в первый же день это понял: запутался с последней тройкой. Их ведь на бочонке-то четыре, две с одной стороны, две с другой. С тремя ясно: три дня, три хороших дела, три плохих… А четвертая — что?
— Что?
— Я сперва думал — с одеждой связано: одна рубаха, одни штаны — они же множественного числа, штанин-то две, вот и выходит снова тройка…
“Глупо это”, — мелькнуло у Виньки.
— Глупо это, — эхом откликнулся Ферапонт. — В магии такая чушь не позволяется. Я это к вечеру понял, когда голова закружилась и затошнило… Дело вовсе не в том, сколько там чего. Просто нельзя, чтобы одежда была ворованная, это сразу разрушает всю пирамиду.
— Может, купить в “Детских товарах”?
— Да нет же! Тогда она будет не ребячья, а ничья. Надо, чтобы ее уже поносил какой-то мальчик. И чтобы подарил ее… тому, кто колдует. Сам, по-доброму…
— Я могу. Только не эту. Без этой я никак… Да и велика она тебе!
Ферапонт опять засмущался, натянул до носа одеяло.
— Видишь ли, тут одно условие нужно. С последней тройкой связанное… Понимаешь, человек должен быть правдивый. Иначе пирамида получится искаженная, вместо пользы будет беда… Он не должен никому врать перед тем, как подарит свою одежду.
— Три дня? — опасливо догадался Винька. И лихорадочно начал припоминать: было ли в последние три дня что-нибудь такое ? Ох, наверняка было…
— Если бы три дня, — печально откликнулся Ферапонт. — Тут вступает в силу другая хитрость: острые точки пирамиды…
— Чего? — замигал Винька.
— Вот слушай. Ты вообще-то знаешь, что такое пирамида?
Винька знал. Во-первых, так назывались детские игрушки из цветных кружков, которые надевались на деревянный стерженек с подставкой. Во-вторых…
— Это как в Египте, что ли?
— Нет. У тех в основании квадрат. А здесь — шестигранник. Понимаешь, кладутся три хороших поступка и три плохих и соединяются линиями. А над этим шестигранником — острая вершина, самая главная точка. Она — то самое желание, которое ты задумал. От точек шестиугольника тянутся к этой верхушке прямые линии. Вот и получается шестигранная пирамида… Ну, ты геометрию еще не учил, тебе трудно представить…