Синий город на Садовой (сборник), стр. 80

— Даже в самой темной темноте… что-то есть, Винька. Ну, хотя бы цветные пятна, которые в глазах плавают…

“А ведь это хорошо”, — неожиданно подумал Винька. Но тут же и пожалел:

— Значит, никак-никак никогда нельзя увидеть полную черноту?

— Нельзя… Можно только почти полную. Ну, практически не отличимую от полной. Знаешь как? Надо где-нибудь взять пустой шар, выкрашенный черной краской внутри. Или сделанный из чего-нибудь черного. И проковырять в нем маленькое отверстие. И вот то, что увидишь в отверстии, будет почти совершенно черный цвет… Нам учитель Евграф Павлович рассказывал про такой опыт.

— Черный шар… Подожди-ка!

Винька побежал к забору. Отыскал в лебеде мячик. Тугой струйкой выдавил из мячика воду себе на колени, помыл их ладошкой (попутная польза). Мячик опять стал похож на черную шапочку. Винька вернулся к крыльцу, сел, надел резиновую шапочку на скользкое колено, достал из кармана пистончик.

Острые края гильзы Винька вонзил в резину — там, где дырка. Надавил, завертел. Резина сопротивлялась недолго. Винька с чмоканьем выдернул пистончик из мячика. Теперь в резине вместо чуть заметной дырки было аккуратное круглое отверстие. Калибром пять целых и шесть десятых миллиметра. Мячик сквозь отверстие быстро втянул воздух и обрел привычную форму.

— Вот, смотри… Это почти полная чернота, да?

Варя села рядом.

— Да… Ох, Винька, какой ты находчивый!

— А ты как думала!

Они еще поглядели на “черную черноту” в отверстии. Она была… какая-то нездешняя. Круглая дырка — словно глазок в другой мир.

Уж не в эту ли нездешнюю тьму ушел две недели назад Глебка?

“Да нет же, нет, — будто вздохнул он рядом. — Не бойся…”

Винька зябко повел плечами и сплющил мячик. Сунул в карман. Тот задергался там, как живой, карман растопырился. Винька повертел в пальцах пистончик. Забитая резиновыми крошками гильза теперь не могла быть ни присоской, ни свистком.

Винька пошел к поленнице, подобрал рогатку и пульнул из нее пистончиком в небо. Гильза исчезла в синеве, но перед этим успела блеснуть солнечной искрой. Было красиво. Винька нащупал под мячиком еще один пистончик и стрельнул опять. Пустая гильза не только заискрилась, но и засвистела. Это Виньке понравилось еще больше. Он вытащил из кармана третью гильзу. Но… пожалел. Пистончик был последний. Винька присосал его к губе.

Щелкая ногтем по латунной подвеске, Винька вернулся к Варе. Та опять сидела со своей “Физикой”.

— Пойду я. Может, Кудрявая приехала. Она не такая вредная, как некоторые.

— Гуляй, гуляй. Мне надо зубрить.

— Зубри… Ни пуха, ни пера, ни двойки, ни кола!

— К черту… Да ну тебя, экзамен-то еще не завтра.

— Все равно этот ч-черный день наступит, — предсказал Винька.

— Ох, наступит… Брысь…

— А она сдала свой экзамен? — спросила Зинуля, когда Винцент Аркадьевич рассказал Вовке и ей про Варю.

— Сдала. И физику, и другие экзамены. И поступила в институт.

— И стала учительницей?

— Мало того! В десятом классе она учила физике и Виньку Греева. И на выпускном экзамене украдкой помогла ему решить трудную задачу.

— Вообще-то это нехорошо, — лицемерно заметила Зинуля. И Вовка шепотом сказал ей “дура”.

— Хорошо или нет, но Винька был очень благодарен Варваре Михайловне. И благодарен до сих пор… Кстати, потом, после выпуска Варя целый месяц занималась с Винькой, чтобы он смог поступить в железнодорожный институт. Он сдал физику на пятерку и поступил…

— А сейчас эта Варя… Варвара Михайловна, она… где? — осторожно спросил Вовка. Наверно думал: “Жива ли?”

— Сейчас она на пенсии. Живет в Петербурге у сына. Он художник…

ДУХ ТЬМЫ ПАХНЕТ РЕЗИНОЙ 

Изгородь, окружавшая хуторок Зуевых, была высокая. Винька забрался по ней, как по лесенке, лег животом на верхнюю жердину.

— Эй, Кудрявая!

Она сидела на качелях, привязанных к балке, которая торчала далеко из-под крыши. Заулыбалась:

— Винь… Иди сюда.

Винька прыгнул вниз, подошел, взялся за веревку.

— Когда приехала?

— Вчера вечером. Думала, ты утром придешь, а тебя нету, нету…

— Ремонтные дела замаяли…

— Сразу видно, что ремонтные, — вздохнула Кудрявая. — Вон какой перемазанный. С головы до ног.

— Ага. Надо искупаться. Пойдем на бочагу!

Бочагой назывался крошечный неглубокий пруд неподалеку от мазанки. Там Туринка была перегорожена плотиной из досок и кирпичей. Местные тетушки в бочаге полоскали белье, а ребятишки бултыхались и учились плавать.

— Не… — забоялась Кудрявая. — Там, наверно, мальчишки…

— Да никого там нет, я только что по плотинке пробегал! Пошли! Ты ведь в этом году, небось, еще не купалась!

— Купалась. В деревне с девочками, в озере.

Деревенских подружек она не стеснялась, а при мальчишках было страшно.

— Трусиха! Кто тебя съест?

— Мама не отпустит. Мы скоро должны в поликлинику идти на осмотр. Потому что перед Ленинградом надо всякие анализы сделать и рентген, а для этого надо направления получить…

— Мы же за пять минут управимся! Окунемся и обратно. Вон какая жара, неужели не охота купнуться?

Кудрявой, конечно, хотелось. А кроме того, она не умела спорить с Винькой. И очень скоро они оказались у окруженной ольховником бочаги.

Здесь никого не было. Только на песчаной полоске у воды топтались две белые утки да трепетала над мостками стрекоза “богатырь”.

Винька мигом разделся. Кудрявая стянула через голову тесное блекло-сиреневое платьице. В синих трусиках она сделалась похожей на тощего длинноволосого мальчишку.

— Ох и костлявая, — озабоченно вздохнул Винька. — Тебе перед операцией нужно усиленное питание. И витамины.

— Я питаюсь. Но все равно не толстею. Бабушка хочет козу купить, потому что козье молоко очень полезное. Но это уж после… Сейчас у нас денег еле-еле на поездку в Ленинград…

Винька прыгнул с мостков. Вода была прогрета до дна. Глубина — самое большее по плечи. Винька протянул руки:

— Прыгай, не бойся!

— Я не боюсь… — Кудрявая зажмурилась и плюхнулась. Винька ее подхватил. Поставил.

— Хочешь, научу плавать?

— А я в деревне маленько научилась. Возьми меня за руки…

Винька взял. Кудрявая набрала в себя воздух, вытянулась на воде, заболтала ногами.

— Видишь? Держусь!

— Молодец! А теперь отпусти одну руку… Вот так. Греби ей! Сильнее!.. А сейчас отпустись совсем!

— Нет, не надо!

— Надо, надо! — Винька выдернул руку из ее пальцев.

— Мама! — Кудрявая забарахталась, ушла в воду с головой. Винька тут же вскинул ее на поверхность.

— Кха… Тьфу… Винька, ты сумасшедший, да? Я чуть не потонула.

— В этой-то луже!.. Давай еще. Учись!

— Нет, потом… Я озябла.

— В такой-то воде! Она совсем вареная!

— Я, наверно, с перепугу…

Она и правда вздрагивала.

— Ну, давай на берег, выжимайся там. А я еще окунусь.

Он бултыхнулся несколько раз и тоже выбрался из воды. Голова Кудрявой виднелась над густыми листьями.

— Винь, у меня плохо выжимается. Силы мало…

— Говорю же, витамины нужны… Давай сюда!

Кудрявая бросила ему сырую синюю тряпицу. Винька изо всех сил выкрутил ее. Кинул обратно. Кудрявая поймала скрылась с головой, ветки закачались.

Винька прямо на себе стал выжимать сатиновые трусы. И вдруг услыхал:

— Ой, Винь! Кто-то идет…

С другого края бочаги к воде выбрались Шурилехи. Обрадовались:

— Шуруп, здорово! Давно приехал?

— Недавно, — буркнул он. Знал, что теперь Кудрявую даже за уши не вытащишь из чащи. Что без платья, это ерунда, но она отчаянно стеснялась своей голой кривой ступни.

— Шурка-Лешка, видите тополь? Да вон, верхушка торчит! Сосчитайте, сколько там ворон.

— Где?.. Да ни одной там нет!