Вернуться к жизни, стр. 2
Ну да, что же я удивляюсь, мы же с ним вроде как друзья! Вот же хитрый какой. И как только я сел около него, нас сразу же облепили омежки. Генри охотно с ними шутил и иногда лапал, а я решил пройтись. Что-то мне все это не нравится. Генри — был слишком внимателен к моей персоне, даже когда я отошёл от него, его друзья следовали за мной по пятам. А ещё, все были уже не просто «навеселе», а уже почти никакие! Трезвые только сам Генри и его три друга. Почему? Мои мысли прервал голос Генри:
— Слушай, пойдем наверх, выпьем там, в тишине, а то моя голова, скоро совсем лопнет.
— Пошли! Что-то сегодня, слишком уж громко! -- согласился я.
— Да не говори!
Мы с Генри поднялись на второй этаж, по его словам — это кабинет отца.Тут я был впервые, но Генри прав, здесь было тише. Генри достал бутылку вина и мы с ним сели на диван. Собеседник он оказался хорошим, посмеялся я от души. А вот когда, через некоторое время, у меня все поплыло, смеяться резко перехотелось!
— Что-то мне не хорошо. -- Проговорил я заплетающимся языком, увидев лишь довольную рожу Генри.
Уже на краю сознания, услышал как открылась дверь и в нее кто-то вошел:
— Генри, все готово! Мы одни!
— Прекрасно, он тоже готов! -- ответил Генри.
Все, больше я ничего не слышал, меня поглотила темнота. Сколько я был в отключке, не скажу, только когда пришел в себя, понял одну вещь: я был связан! Мои руки были привязаны к спинке кровати, а ноги раздвинуты и кажется что тоже привязаны. Открыв глаза, понял, что уже не в том кабинете, но спросить где я и что со мной, не смог: во рту кляп! Паника, страх, медленно проникали в мое сердце и накрывали вместе с головой. Я не знал что делать, как быть. Мне было страшно.
— Очнулся? Очень хорошо! — надо мной склонился Генри, его глаза хищно сверкали в полумраке комнаты. — Если бы ты знал, как же сильно я тебя ненавижу! Ты всегда первый. Ты во всем лучше. Знаешь что говорят омеги про тебя? Что ты даже в постели лучше! Мы вот и решили с друзьями проверить, так ли это.
Его грубый смех не смог заглушить мой стон. Я понимал к чему он клонит, но связанные руки и ноги, не могли мне подарить свободу. Я бился изо всех сил, но веревки только обжигали и царапали мою кожу. Я молился всем мне известным богам о помощи, но никто не услышал. Меня захлестывало отчаяние, страх. Сначала, я даже думал, что это все просто сон, но треск ткани, вернул меня в реальность. Это не сон. Никто не придет. Никто меня не спасет. Во сколько придут родители? Будут ли они заходить в мою комнату? Нет. Они не станут меня будить, а это значит, что до утра, никакой помощи ждать мне не стоит!
Я чувствовал как меня раздевают, рвут и срывают ткань. Как их смех заглушает мой стон. Я не хотел этого видеть, не хотел этого чувствовать, но злая реальность, не отпускала в тихую темноту. Поэтому, я чувствовал, как на меня кто-то лег, чувствовал его горячую плоть, которая упиралась в мой анус. И я никогда не забуду ту боль, которую почувствовал. Он вошел в меня грубо, жестоко. Я хотел кричать, но кляп мне не позволял. Отчаяние, безысходность, боль. Через некоторое время, я перестал мычать, и просто тихо плакал, горячие слезы, одна за другой, стекали по моему лицу. Я прекрасно знал, кто решил стать моим первым -- Генри. Весь процесс, он рычал и говорил что теперь, я никому не буду нужен,... что я просто шлюха, которую сегодня поимеют в четвертом. Он хотел чтобы я кричал, чтобы умолял его отпусть, поэтому, он вынул кляп и начал еще яростнее вбиваться в меня, причиняя просто невероятную боль. Но я все равно молчал, не хотел ему доставлять такое удовольствие. Порычав, он вышел из меня, предоставляя право другому.
Как он и обещал, один, сменился другим, а потом третьим, четвертым, и опять первым. Сколько раз было таких заходов, я не знаю. Но теперь, я даже перестал плакать, перестал что-либо чувствовать. Я просто лежал и хотел умереть, но видно у смерти, были совсем другие планы.
Как-то, я читал роман, там молодого омежку изнасиловали, но только он, потерял сознание, якобы от сильной боли. А вот мне, никакая боль не дала такого великолепного чувства! Все это время, я был в сознание: чувствовал, слышал, ощущал. Мой мозг запомнил всё: их прикосновения, боль, чувство безысходности, грязь, пустоту...
Когда они наконец успокоились, Генри склонился надо мной, у него было очень довольное лицо, торжествующее:
— Слушай внимательно, котёнок! Мой отец — Прокурор, а дядя — Судья! Хоть одно слово, и твои родители проведут остаток дней в ссылке!
Нет, мои родители не должны страдать. А я? Я Переживу. Как-нибудь, но переживу! Тюрьмы у нас отменили давно, и заменили их простой ссылкой. Там, ты остаток дней живешь как раб, без права, без голоса. Посмотрев на меня, Генри хмыкнув, понял, я никому ничего не скажу. А я закрыл глаза, чувствуя, как веревки отпускают мои руки и ноги. Но я не спешил открывать глаза, не хотел видеть их довольные лица. И только когда услышал, как закрылась дверь, позволил себе выплеснуть эмоции.
Плакал я долго и громко, даже кричал, пока полностью не охрип. Мои руки и ноги ужасно болели, так же как и моя задница. Смотреть на кровать, я не хотел, и так понятно, насколько там все ужасно и смотреть на свою кровь, не было желания.
Мне не охота было жить, или вставать и куда-то идти. Но я знал, родители будут волноваться. Поэтому, я тихо попытался сесть, но от сильной боли просто упал назад. В это же время, я услышал какой-то шум за дверью. То что я, в данный момент, не у Генри дома, был просто уверен, ведь не станет же он такое делать у себя! А вот где я теперь, не знаю, да и не охота знать! Но шаги начали приближаться, невольно, я сжался, это раньше я мог дать отпор любому, а сейчас, даже омеге не смогу! Но мои опасения были напрасны, в комнату вошел мой самый дорогой человек — отец! Теперь точно все будет хорошо! И моё сознание, наконец меня покинуло…
Глава 2
Вокруг меня была молчаливая темнота,