Штирлиц, или Вторая молодость, стр. 6

– Прием! – сказал разведчик в рацию. – Как слышите меня, прием?

– Вам кого? – отозвался испуганный голос.

– Шлага!

– Какого «шланга», – ответил голос, в котором Штирлиц признал голос своего агента.

– Товарища Иванова! – поправился Штирлиц.

– Ах, директора! – обрадовался голос. – Он ушел кормить бегемота. Что ему передать?

– Директору или бегемоту?

– Директору…

– Пусть накормит бегемота как следует! – ответил Штирлиц и задумался: «Какие еще бегемоты?» – Прием, прием! Шлаг, это Штирлиц, отвечай немедленно, а то пожалеешь!

Рация замолчала, это опечалило супер-агента. Пастор Шлаг был единственным агентом Штирлица, который предположительно находился в Москве. Сразу после Кореи Шлаг приехал в СССР из ФРГ как турист, встретился со Штирлицем и, после недельной пьянки, попросил политического убежища и русскую фамилию «Иванов». Об этом писали газеты.

В пять вечера для вечерних экзекуций к подопытным заключенным снова пожаловал санитар Шкафчик. В руках у него был большой шприц с мутной жидкостью, который он нацелил на Толика.

– Снимай штаны, Толян, щас тебе успокоительное вколем! Ты, Исаев, тоже готовься.

– Послушайте, Шкафчик! – вежливо поинтересовался Штирлиц. – А что это вы все время одним и тем же шприцом колете? Вы про СПИД слышали?

– Тебя, старого козла, не спросили! – огрызнулся мордоворот Шкафчик.

Штирлиц ядовито усмехнулся.

– Ну ты и урод! – бросил он санитару. – Тебя надо было не Шкафчиком назвать, а, например, Лифчиком.

– Чего?! Нарываешься, козел? – рассвирепел грубый санитар. – А в рыло?

– Можно и в рыло, – не стал возражать Штирлиц и навесил санитару кастетом прямо в нос, отчего Шкафчик отлетел к стене, а потом, отпружинив, повалился было на Штирлица, но русский разведчик успел отпрыгнуть.

– В живых людей шприцом тыкать, да? – распалял себя Штирлиц. – Ах ты, фашистская морда!

Отдавшись волне энтузиазма, Штирлиц начал лихо пинать непрестанно поскуливающего санитара ногами, приводя Шкафчика в неузнаваемое состояние. На помощь Штирлицу коршуном подлетел Толик, ударивший санитара табуреткой по голове. Шкафчик затих.

– Что-то ты не подрассчитал, – заметил Штирлиц. – Он отрубился, и теперь ему не больно.

– Я же тебе говорил, я, если бью, сразу насмерть!

Штирлиц, пожимая плечами, внимательно посмотрел на Толика.

– Ну что, идешь со мной?

– Не, – отозвался Толик, таким же коршуном возвращаясь в свое гнездо.

– Тебя же за этого раздолбая убьют…

– Меня-то за что? – справедливо возмутился Толик. – Я им скажу, что это ты его уложил.

– Логично, – согласился разведчик.

Штирлиц обыскал образовавшийся труп и достал тяжелые камерные ключи. Кивнув на прощанье своему соседу, легендарный разведчик вышел за дверь из мрачной камеры, в которой он провел шесть долгих месяцев.

Штирлиц помнил код стальной двери, через которую его когда-то привели в подземную лабораторию, чего тут не запомнить – год смерти Ленина, Сталина, первый полет Юрия Гагарина: «24531961».

– Эй! – раздалось за спиной русского разведчика, пока он набирал код. – Ты что тут делаешь?

Штирлиц обернулся и обнаружил перед собой доктора Стыдобу с пистолетом в руке.

– Доктор, вы – гений! – признал Штирлиц. – Я просто восхищаюсь вами!

– Хм, – Стыдоба скромно потупился. – Ну, что вы…

Возразить доктор не успел, потому что Штирлиц резко выбросил вперед руку и нанес гению сильный удар кастетом. Лицо Мавра Феоктистовича превратилось в кровавую маску, и он упал бездыханный.

Стараясь не привлекать к себе внимания, Штирлиц вышел за дверь и плутал потом по подземным переходам всю ночь, выбравшись на поверхность только под утро. Эту дорогу он запомнить не смог, зато Бормана пообещал найти и пристрелить, как бродячего музыканта!

Глава 6

Партийные миллионы профессора Плейшнера

Штирлиц проснулся под забором, возле которого была свалена большая куча строительного мусора.

Оставшись без крыши над головой и без средств к существованию, Штирлиц приуныл, но ненадолго. В конце концов он получим «вторую молодость», крепкие мускулы и тридцатилетнюю внешность. А острый ум у него был всегда. Штирлиц снова был своим среди своих, но сейчас эти «свои» могли его забрать в любую минуту.

Разведчик стал снова вызывать пастора Шлага, но тот упрямо молчал, видимо, не на шутку перепугавшись от вызова Штирлица. Пообещав себе припомнить это пастору, разведчик осмотрел себя с головы до ног. В тюремной одежде он походил на бомжа, чем и решил воспользоваться.

Штирлиц поселился на Казанском вокзале среди нищих. Сначала у него возникли с ними некоторые разногласия, но двумя ударами своих кулаков, он быстро осуществил «мирное сосуществование». Вскоре он даже сдружился с нищим по имени Евлампий, который добровольно одалживал ему на ночь свою телогрейку.

Нищенствуя, Штирлиц уже через неделю набрал необходимую сумму, чтобы обновить гардероб и поселиться в «Метрополе». На этом Исаев простился со своими новыми друзьями.

В гостиничном номере Штирлиц смог наконец-то расслабиться. Через пару дней, смотря по телевизору «В мире животных», он понял, что упомянув о бегемоте, пастор Шлаг, проговорился. «Неужели кто-то доверил пастору быть директором зоопарка?» – покачал головой Штирлиц. Теперь он знал, в каком месте пастор Шлаг мог кормить бегемота.

Через двадцать минут обновленный супер-агент вышел из номера и быстрым шагом направился к Московскому зоопарку.

Если не считать женщин, то самой большой любовью пастора Шлага с детства были бегемоты. Изучению этих замечательных животных он посвящал все свое свободное время. В берлинском зоопарке было четыре бегемота, пухленький Шлаг часто ходил посмотреть на своих толстых любимцев и чем-нибудь их угостить. Он читал только о бегемотах и соглашался говорить только о них. Из-за своего необыкновенного увлечения Шлагу с большим трудом удалось окончить духовную семинарию. Хорошо еще, что и в Библии упоминались бегемоты.

Потом настала война. Фашисты зверствовали направо и налево, пастор попал в руки Гестапо, но его спас Штирлиц.

Работая на Штирлица, пастор Шлаг оказался в Москве, где и осел в виде «законсервированного специального агента». Долгие годы от Штирлица не поступало никаких известий, пастор Шлаг повеселел и решил наконец-то удалиться на покой. Он приложил все усилия, чтобы устроиться на работу в зоопарк и с годами дослужился до директора зоопарка, сменив свою фамилию на Иванова, чтобы не считали евреем. Выбирать ремесло, в общем-то, не приходилось. Шлаг хотел стать православным священником, но в Советской России те, у кого имелись деньги, были партийными атеистами, а у остальных денег не было, поэтому набрать для своей церкви прихожан пастору не удалось.

Когда Штирлиц вызвал его по экстренной связи, директор Иванов не на шутку перепугался и в тот же день уничтожил опасную рацию, кинув ее в бассейн к бегемоту. Штирлиц был способен внести в его строгую и налаженную жизнь кромешный абсурд и идиотский бардак. Снова попадать в руки супер-агента пастору Шлагу не хотелось. Шлаг и так уже прожил долгую, полную опасностей жизнь и хотел умереть спокойной смертью, по возможности, среди любимых им бегемотов.

Штирлиц стоял возле бассейна и с доброй улыбкой кормил бегемота вкусными булками с маком. Заглатывая жратву, бегемот радостно похрюкивал и подмигивал Штирлицу своими хитрыми глазами. Бегемот был старым, как дедушкин шкаф, но глаза его смотрели на Штирлица с живой и неограниченной любовью.

Пастор Шлаг затравленно наблюдал за Штирлицем из-за кустов.

– Вот ты где, – не оборачиваясь, сказал Штирлиц. – Я тебя повсюду ищу.

Пастор Шлаг задрожал, как осиновый лист, в который вогнали осиновый кол. Он выполз из своего укрытия и виновато подошел к начальнику.

– Сбегай-ка за пивом, а то я поиздержался на твоем бегемоте. Прожорливый, как я в молодости. Вместе с пивом купи три упаковки «Педигри Пала», знаешь, такой корм для собак…