Мыши Мартина, стр. 10

— Ну и что?

— А вдруг они заодно купят и экологически чистого котенка? И заберут с собой? Ты только представь, — продолжал Паг, — этот котенок, который привык делать, что хочет, и идти, куда захочет, привык жить за городом на свежем воздухе — и вдруг становится городским котом? Целый день он сидит запертый в доме, а то и в маленькой тесной квартирке на верхнем этаже дома, далеко-далеко от земли. Он больше не экологически чистый котенок. Он уже не может свободно гулять по лесам и полям. Не может даже вырыть себе ямку в мягкой клумбе — ему приходится пользоваться грязным корытцем... Он просто домашний любимец (эти слова Паг буквально выплюнул), запертый в тюрьме, возможно, принадлежащий какой-нибудь отвратительной девчонке, которая вечно таскает его на руках, тискает, целует слюнявым ртом. Да еще и повязывает на шею голубой шелковый бант!

— Ох, папа! — испугался Мартин. — Ты, наверно, шутишь!

Глава четырнадцатая

Побег

«Нет, это не шутка», — думал Мартин, безуспешно пытаясь задней лапой содрать с шеи шелковый бант.

Правда, бант желтый и повязанный не маленькой девочкой, а весьма крупной дамой, но в остальном все было очень похоже на то, о чем говорил Паг.

Несколько человек приехали на ферму на уикэнд, чтобы купить свежего молока и яиц, а Мартин (ну как можно быть таким бестолковым, сердито думал он) бродил среди них, мечтая о своей ненаглядной Друзилле и совершенно забыв о предупреждении отца.

Вдруг его схватила чья-то рука, и он оказался крепко прижат к пышной груди какой-то дамы.

— Какая прелестная киска! — воскликнула она и повернулась к жене фермера. — Вы же не откажетесь ее продать, правда? Она такая хорошенькая! Я влюбилась в нее с первого взгляда!

— Ну я даже не знаю... — растерялась фермерша.

— И к тому же это не она, а он, — бросила дочка фермера тем презрительным тоном, которым деревенские жители разговаривают с горожанами, не способными отличить корову от быка.

— Да еще отлично ловит мышей, — добавил фермер. — Я тут видел его с большой мышью в зубах.

— О боже! — испугалась дама. — Нет-нет, у нас нет мышей. — В ее голосе звучало презрение городского человека к этим деревенщинам, которые не могут даже содержать свой дом в чистоте. — Он мне нужен просто как домашний любимец.

Конечно, Мартин ничего не понял из этого разговора. Он только видел, что дама достала пять фунтов, а жена фермера — коробку. Потом она засунула его в коробку и закрыла крышку.

«Нет, все-таки я не должен был быть таким бестолковым, — думал Мартин, не оставляя попыток избавиться от желтого банта. — Папа сказал бы: „Я же тебя предупреждал!"». Из окна квартиры на четвертом этаже несчастный котенок смотрел на улицу далеко внизу, на бесконечные линии домов и жалобно мяукал при мысли, что может никогда больше не увидеть отца. Или мать. Он был бы рад увидеть даже Робина или Ларк.

Мартин осмотрел комнату. Хотя и гораздо роскошнее, она была для него точно такой же тюрьмой, как старая ванна для Друзиллы. Он смотрел на удобные кресла, на подушках которых ему нельзя топтаться, а обивку царапать; на тяжелые занавеси, по которым нельзя лазать; на пушистый палевый ковер во весь пол, который ни в коем случае нельзя пачкать (это он и сам понимал, будучи от природы очень чистоплотным котом). В углу, как и предсказывал Паг, стояло корытце, которым ему приходилось пользоваться в качестве туалета. Он посмотрел на закрытую дверь. Раза два ему удалось проскользнуть в нее, но там оказались только другие комнаты с другими дверями. И окно тоже было закрыто и заперто. Все пути к свободе отрезаны.

Мартин не мог думать ни о чем, кроме побега. Нет, большая дама вовсе не обижала его. Наоборот, она безбожно баловала котенка. Она купила ему чудесную плетеную корзинку, отделанную атласом, и кормила по-королевски. Обычная кошачья еда была недостаточно хороша для ее любимца. Ему давали бифштексы, куриные грудки и самое лучшее молоко. А сама дама вечно ворковала над ним, чесала и гладила.

Мартин не проявлял своего недовольства, наоборот, он исправно урчал и мурлыкал в ответ на эти знаки внимания.

Но при этом он все время думал о ферме, о родных, о Друзилле и о свободе.

Для узника-человека побег обычно требует серьезной подготовки. Например, незаметно пронести пилку, чтобы перепилить прутья решетки; тайком сделать слепок ключа и изготовить дубликат; сделать подкоп; смастерить лестницу.

Но иногда бывают моменты, когда узник не строит никаких планов, а просто использует случай. Например, он выполняет какую-то работу на пустоши, и вдруг опускается густой туман, одинаково и на заключенных, и на тех, кто их охраняет. И человек, который всего несколько минут назад даже не помышлял о свободе, ускользает в этот туман.

Примерно так случилось и с Мартином.

Было жаркое утро, и женщина, которая приходила убирать квартиру большой дамы, отложила тряпку и сказала Мартину:

— Ух! Ну и душно же здесь, правда, киска? Давай- ка немножко проветрим.

Она открыла окно и продолжила заниматься уборкой.

Мартин запрыгнул на подоконник. Отсюда было хорошо видно, что земля находится где-то очень далеко внизу. Так далеко, что любая кошка, которая попробует до нее добраться, сразу израсходует все свои девять жизней. Но увидел он и кое-что еще, нечто такое, что не оценил по достоинству, глядя через закрытое окно. Внизу росло дерево.

Это было довольно высокое дерево, оно доходило почти до третьего этажа их дома, так что по-настоящему отчаянный котенок (а им Мартин не был) мог бы в безумном прыжке долететь до верхушки дерева и выжить. Но одна ветка, заметил он, вытянулась довольно далеко. По-настоящему храбрый котенок (а им-то Мартин как раз и был), если все правильно рассчитает, может спрыгнуть прямо на нее.

Если же он ошибется, хоть чуть-чуть, ошибка может оказаться смертельной.

— Ну вот, киска, мы все и убрали, — сказала женщина. — Сейчас отнесу щетку на место.

Мартин напрягся. Потом он прыгнул вниз, выпустив когти и пошире растопырив лапы, не сводя глаз с торчащей внизу ветки.

Глава пятнадцатая

Алек шельма

В следующую минуту Мартин несколько раз чудом избежал смерти.

Дерево слегка покачивалось от ветра, и он едва не свалился с ветки, с трудом уцепившись за нее когтями. В это время завязанная на шее желтая лента зацепилась за какой-то торчащий сучок, а Мартин поскользнулся и упал.

Несколько ужасных мгновений он, задыхаясь, раскачивался в петле. Потом узел банта развязался, и котенок полетел вниз. Не успел он прийти себя и немного отдышаться, как откуда-то выскочила большая лохматая собака и с лаем бросилась на него.

Едва не попав под колеса проходящей мимо машины, Мартин в ужасе бросился через дорогу и заскочил в ближайшие ворота. Он обежал дом и очутился в саду. В дальнем конце сада стоял сарай. Перепуганный, задыхающийся котенок забился в узкую щель под сараем. Сначала он просто лежал там, жадно хватая ртом воздух. Но постепенно начал ощущать какой-то странный запах. Запах был смутно знаком, его отголоски он иногда ловил на ферме возле курятника или сарая, куда на ночь запирали уток, но здесь пахло очень сильно.

— Добрый день, — произнес кто-то совсем рядом.

Голос был резкий, немного гнусавый, и, вглядевшись в темноту, Мартин увидел длинную острую морду.

— Добрый день, — повторила лиса. — Или тебе этот день хорошим не кажется?

— Нет, — с трудом заговорил Мартин, — не кажется. Я только что выпрыгнул из окна четвертого этажа, почти удавился на дереве, меня чуть не съела огромная лохматая собака, и я едва не попал под колеса машины. А теперь...

— А теперь ты думаешь, что сейчас тебя съест лиса.

— Надеюсь, что нет, — тихо пробормотал Мартин.

— Правильно надеешься. Мы не едим кошек. Понимаешь, нам не нравится их запах.

Мартин не знал, что ответить, особенно учитывая, как пахло от собеседника, поэтому он просто промолчал.