Человек, которого не было, стр. 11
Мы считали, что нам повезло с любовными письмами.
В роли отца майора Мартина выступил молодой офицер, который создал блестящий tour de Fоrсе [8].
Письмо от 13 апреля и приложение к нему были столь характерны для лица старых времен, что выдумать их казалось просто немыслимым. Никто, кроме человека старой школы, не мог бы написать так. Вот это письмо и приложение:
Тел. № 98
Гостиница «Черный лев»,
Молд, Северный Уэльс
13 апреля, 1943
Мой дорогой Уильям ,
Я не могу сказать, что эта гостиница сейчас так же удобна, как в довоенное время. Однако я остановился здесь, поскольку это единственная возможность не навязывать себя еще раз твоей тетке, чей дом, в связи с уменьшением количества слуг и строгой экономией топлива (я признаю это необходимым в военное время), стал почти непригодным для жилья, по крайней мере для человека моего возраста. Я собираюсь пробыть в Лондоне 20 и 21 апреля, когда, несомненно, представится возможность встретиться с тобой. Прилагаю копию письма о твоих делах, написанного мною Гуоткину в контору фирмы «Мак — Кенна и К°». Как ты увидишь, я пригласил его позавтракать со мной в «Карлтоне» (который, как мне известно, еще открыт) без четверти час в среду, 21 апреля, и я буду очень рад, если ты найдешь возможность присоединиться к нам. Мы, однако, не станем откладывать завтрак из-за тебя, поэтому я надеюсь, что ты, если сможешь прийти, постараешься быть пунктуальным.
Твоя кузина Присцилла просила передать тебе привет. Она выросла и стала разумной девушкой, хотя я не могу сказать, что ее работа в добровольческой сельскохозяйственной армии благотворно сказалась на ее внешности. Боюсь, в этом отношения она похожа на своих родственников с отцовской стороны.
Твой любящий отец.
Копия
Тел.№ 98
Гостиница «Черный лев»,
Молд, Северный Уэльс
10 апреля
Мой дорогой Гуоткин,
Я обдумал Ваше последнее предложение относительно тех денежных расчетов, которые я собираюсь произвести в связи со свадьбой Уильяма. Условия брачного контракта, которые Вы наметили, кажутся мне вполне разумными, за исключением одного пункта. Поскольку в данном случае семья жены не вносит своей лепты, я считаю неправильным, чтобы жена Уильяма после его смерти сохранила пожизненное право на тот капитал, который обеспечиваю я. Я согласился бы на это только в том случае, если в результате брака появятся дети. Поэтому я прошу Вас переписать проект брачного договора с гарантией, что, если у Уильяма будут дети, доход с капитала выплачивается жене только до тех пор, пока она снова не выйдет замуж или дети не достигнут совершеннолетия. После этого капитал переходит в распоряжение детей.
Я приеду в Лондон 20 апреля. Буду очень рад, если Вы согласитесь позавтракать со мной в «Карлтоне» без четверти час в среду, 21-го. Если Вы принесете с собой новый проект, мы сможем изучить его после завтрака. Я написал Уильяму и надеюсь, он присоединится к нам.
Искренне Ваш
Д ж. Мартин.
Ф. А. С. Гуоткин, эсквайр,
«Мак-Кенна и К°»,
14, Уотерлоу-Плейс,
Лондон. ЮЗ 1.
Мы выбрали гостиницу «Черный лев» в Молде не только из-за ее чисто английского адреса, который сам по себе был очень убедительным. Мы учитывали также, что майор Мартин родился в Кардиффе. Надеюсь, владельцы гостиницы простят нам, что мы воспользовались их почтовой бумагой и поставили под сомнение удобства, которыми справедливо славится «Черный лев».
И. наконец, я попросил своего приятеля, служащего фирмы, нанести последние штрихи на картину письмом на почтовой бумаге фирмы «Мак-Кенна и К°».
«Мак-Кенна и К°», Поверенные в делах
Исходящий Мак-Л / Едж
14, Уотерлоу-Плейс, Лондон, ЮЗ 1.
19 апреля, 1943
Дорогой сэр,
Мы благодарим Вас за вчерашнее письмо, в котором Вы возвращаете одобренным проект Вашего завещания. Мы включим пункт о даре в 50 фунтов Вашему вестовому. Мистер Гуоткин вручит Вам чистовой экземпляр, когда встретит Вас за завтраком 21-го сего месяца, с тем чтобы Вы могли его подписать.
Налоговый инспектор затребовал у нас сведения о размере Вашего денежного содержания за 1941—1942 гг. для установления суммы пособия, которое Вам следует получить в текущем году. Мы обнаружили, что у нас таких данных нет, и поэтому будем Вам признательны, если Вы их нам сообщите.
Искренне Ваши «Мак-Кенна и К°».
Майору У. Мартину,
Военно-морской клуб,
94, Пикадилли,
Лондон, 31
Когда мы прочли подряд все эти документы, они вызвали у нас представление о живом человеке. Мы считали, что большего сделать нельзя с помощью тех немногих бумаг, которые по логике вещей могут быть найдены в карманах погибшего офицера.
Мы приняли некоторые меры предосторожности, прежде чем «вручить» эти письма майору Мартину: все письма, кроме любовных, я носил в своих карманах несколько дней, чтобы они имели нужный вид. С любовными письмами было труднее, особенно с одним из них, написанным на очень тонкой бумаге. Майор, конечно, читал их и перечитывал, и они не могли выглядеть так, будто он их недавно получил. Один из наших офицеров предложил просто смять их и расправить. Но если кусок бумаги смять, никакое разглаживание не скроет того, что он был смят. А разве Билл Мартин смял бы эти письма! И я делал то, что делал бы он: снова и снова читал их и аккуратно складывал. Только в отличие от него я регулярно тер их о свои брюки.
7. Майор Мартин собирается на войну
Итак, мы тщательно готовились к операции, хотя она еще не была окончательно одобрена.
Изучив письмо сэра Арчибальда Ная, Комитет начальников штабов в принципе согласился на операцию. Теперь требовалось разрешение на то, чтобы провести ее в жизнь. На этой стадии столкновение интересов было неизбежным. Начальники штабов, естественно, не хотели связывать себя информацией, содержащейся в письме, ибо наш стратегический замысел мог измениться (как это случалось не раз!). С другой стороны, письмо должно было попасть в Испанию к началу мая, если мы хотели, чтобы операция дала результат. Немецкой разведке, когда она получит эти сведения, потребуется время убедиться в их «подлинности», оценить их и передать свои выводы в штаб. Последнему необходимо время на передислоцирование войск в район нашей «предполагаемой» высадки. Кроме того, если мы хотели заставить немцев прекратить работы по укреплению Сицилии, то не стоило ждать, пока строительство оборонительных сооружений будет закончено.
Комитет начальников штабов признал правильность наших доводов и дал согласие на проведение операции, при условии если ее одобрит премьер-министр, которому о нашем плане доложили через генерала Исмея.
Когда премьер-министру сказали, что в случае неудачи операции есть риск выдать наше намерение высадиться в Сицилии, он заметил:
— Вряд ли это имеет значение. Только дурак может не понимать, что мы нацелились на Сицилию.
Мы сочли своим долгом сообщить также, что операция может не дать результатов, поскольку тело могут обнаружить испанцы, не связанные с немцами. Тогда бумаги вернутся к нам в неприкосновенности. На это премьер-министр улыбнулся и сказал:
— Ну что ж, мы всегда можем попытаться снова!
Итак, мы получили «добро», правда при условии, что наш план будет доведен до сведения генерала Эйзенхауэра. Если у него возникнут возражения или если стратегические замыслы союзников изменятся до того, как тело будет спущено в море, операцию придется отменить тем путем, о котором оказано в пункте 8 приказа лейтенанту Джуэллу.
Теперь мы должны были приступить к наименее приятной части подготовки операции — приготовить тело к его миссии.
Эта работа не вызывала у нас энтузиазма. Хотя мы знали, какую большую службу сослужит стране наш майор (в этом мы не сомневались), нам было неприятно нарушать его покой.
8
Трюк, ловкая шутка (франц)