Способен на все, стр. 7

– Но мне все же хочется узнать, почему ты не ешь мясо.

– Ты будешь надо мной смеяться.

– Нет, не буду.

Она посмотрела на него так, что сразу стало понятно – она ему не поверила.

– Не буду. Клер вздохнула:

– Ладно, но ты все равно будешь смеяться. Хотя, может быть, ты поймешь, как далека я от настоящего пацифизма. У меня слишком живое воображение. Когда я ем гамбургер, я воочию вижу несчастную корову с трагическими карими глазами, которую ведут на бойню.

– Такая картина любого от мяса отвратит. Так почему бы тебе не подумать о чем-то другом?

– Не могу. Ты когда-нибудь видел мультик «Побег из курятника»?

– Да, у меня есть пара племянников, которые считают своим долгом держать меня в курсе всех новинок анимационного кино.

– Вот-вот, даже куриные палочки заставляют меня вспоминать о курице Джинжер. Она такая трогательная.

– И ты и помыслить не можешь, чтобы ее съесть.

– Нет.

– Это всего лишь мультик. Джинжер не существует в природе.

Клер засмеялась.

– Я в курсе, но я ничего не могу поделать с тем, что творится в моем сознании, когда я ем.

Отчасти Хотвайер мог это понять. Он тоже ничего не мог поделать с образами, которые рождало его воображение помимо его воли. Что делать, если он и сейчас представлял Клер обнаженной, лежащей в его постели?

Глава 3

Клер отключила сигнальный огонек вызова, поступившего из комнаты Лестера, прежде чем отправиться к нему. В этот предутренний час коридоры интерната были пусты, почти все жители Бельмонт-Мэнора спали. Возможно, бодрствовал сейчас один лишь Лестер.

Клер застала его в пижаме и халате, он сидел в кресле и листал толстую тетрадь, похожую на те, в которые Клер записывала лекции.

– Вам что-нибудь нужно, Лестер?

Лестер поднял взгляд. Глаза у него, поразительно живые и выразительные, казались чужими на морщинистом лице согбенного годами старика.

– Просто захотелось немного пообщаться. Вчера вас не было.

Если верить ее коллегам по работе, Лестер никогда не вызывал ни нянек, ни медсестер в те ночи, когда Клер не было на дежурстве. Может, потому, что они не готовы были с тем же снисходительным терпением выслушивать путаные истории старика. Клер много приходилось слушать такого вот невнятного бормотания при общении с матерью, и сбивчивые рассказы слабоумного старика раздражали ее куда меньше, чем пьяная абракадабра мамаши.

Клер с трудом подавила зевоту.

– Мил лучшая подруга сегодня вышла замуж. Вернее сказать, уже вчера. – Клер улыбнулась воспоминанию Джозетта и Нитро составляли идеальную пару, и ее подруга заслуживала счастья, она была такой славной. И Клер действительно считала, что из Нитро может получиться надежный супруг. – Я взяла отгул, чтобы помочь ей в подготовке свадьбы.

Лестер нахмурился.

– Я никогда не был женат.

– Я знаю.

– Из наемного убийцы какой муж?

– Уверена, что вы знаете, о чем говорите, – шутливо согласилась Клер.

Лестер взглянул на раскрытую тетрадь, лежавшую у него на коленях, и закрыл ее.

– Я убил слишком мною людей. Не мог заставить себя жениться и после того, как вышел в отставку. Что, если бы я говорил во сне? Тогда и мою жену мне пришлось бы убить.

Клер не знала, есть ли хоть доля правды в том, о чем он говорил, или все – сплошная фантазия Однако иногда у нее по спине пробегал холодок – для чистой фантазии в рассказах Лестера было слишком много реалистичных подробностей. И сейчас на нее словно снова дохнуло смертельным холодом.

– Я не думаю, что вы стали бы убивать собственную жену, Лестер.

Взгляд его стал таким холодным, что Клер поежилась.

– Вы не можете идти на поводу у эмоций, если называетесь профессионалом. А я был профессионалом. Я был лучшим. – В голосе его звучала гордость. – Я бы сделал все, что должен был сделать, но я не хотел создавать таких ситуаций. Поэтому я и не женился.

– Вам было одиноко? – спросила Клер, вообразив себе вереницу лет, которые ей предстояло прожить.

Возможно, ради того чтобы иметь семью, стоило смириться с неизбежностью секса, но жизнь полна превратностей, и от этих превратностей могли бы пострадать ее дети. Едва ли в том мире, в котором они жили, имело смысл заводить детей.

– Я никогда не страдал от одиночества. В жизни много всего интересного. Есть что посмотреть, есть чем заняться. Это начинаешь понимать, когда видишь столько смертей.

– Понимаю.

– Мне нравится, что сейчас рядом со мной вы и Куини. Она такая заводная. – Лестер улыбнулся. Взгляд его потеплел градусов на двадцать. – Если бы я знал, что встречу ее здесь, я бы гораздо раньше сюда переселился.

– Она явно отвечает вам взаимностью. Куини считает вас королем среди мужчин. – Приятная в обхождении, бодрая и энергичная, озорная, как игристое вино, Куини, еще одна обитательница интерната, с первого дня пребывания в Бельмонт-Мэноре недвусмысленно демонстрировала свое особое отношение к Лестеру. Не зря говорят, что противоположности притягиваются.

– Она молодчина. Я рассказал ей о том, чем занимался в жизни, но она не отвернулась от меня, а наоборот. Словно я стал ей даже больше интересен. Она даже прочла мой дневник. Да, женщины – существа загадочные.

Клер засмеялась.

– Да, думаю, вам так должно казаться.

– Джей-Эф-Кей [1] не так надежно защищен, как ему кажется, – сказал Лестер, снова соскользнув в свое прошлое.

– Уверена, что вы знаете, о чем говорите.

– Я пытался сказать об этом Марву в агентстве, но он ответил, что безопасность президента не его дело. Никто в правительстве, кроме людей из агентства, не знает о моем существовании. Они не станут меня слушать.

– Кто такой Марв? – спросила Клер просто из любопытства.

– Ты знаешь, кто он такой. Это мой связной в агентстве. Мы вместе воевали. Снайпер из него так себе, но зато он смыслит в логистике.

– Вы говорите о Второй мировой?

– Да. Ты в порядке, Мелба? Что-то ты странные вопросы мне задаешь.

Этот раз был не первым, когда Лестер называл Клер Мел-бой, но все, что Клер успела узнать об этой женщине, – это то, что она работала вместе с Лестером и была засекречена, как и он. И еще, что это было давно. Лестер все больше терял рассудок, но Клер по-прежнему нравилось находиться в его обществе. Ей было все равно – есть ли смысл в том, что он говорит, или нет. Лестер был интересным собеседником, и он знал куда больше Клер обо всем на свете.

Клер, как бы ей того ни хотелось, не могла сегодня остаться у Лестера надолго. В понедельник в интернат должна была приехать группа политиков. Очевидно, что они приезжали с проверкой и по результатам визита должны были подготовить доклады о том, в каких условиях живут престарелые в штате Орегон.

На Клер и других сотрудниках из числа младшего медицинского персонала лежала забота о том, чтобы все в доме блестело чистотой и обстановка производила впечатление бодрое и радостное. Конечно, здесь всегда было чисто, но сейчас предстояло сделать нечто вроде генеральной уборки, которую хозяйки, как правило, устраивают весной.

Хотвайер вошел в кабинет и привычно быстрым взглядом окинул оборудование. Мигал индикатор, указывая на то, что сигнализация у Клер отключена. Хотвайер выругался, адреналин бросился в кровь, и тут же отвратительное ощущение беспомощности охватило его. Что мог он сделать для Клер отсюда, из своего дома в Монтане?

Ничего. Как неприятно это осознавать. Совсем ничего.

К счастью, индикатор мигал желтым, что означало, что она сама отключила сигнализацию... Или все же это сделал кто-то другой?

Хотвайер схватил телефон и набрал номер Клер.

Она взяла трубку после третьего звонка, слегка запыхавшись.

– Алло? – Это короткое слово, произнесенное с придыханием, заставило его представить Клер, мятущуюся посреди огромной кровати, застеленной шелком. И вполне предсказуемая реакция организма не заставила себя ждать и не добавила Хотвайеру ощущения комфорта. Он поморщился.