Когда она сказала да, стр. 48
Ах, эта схватка…
В холле раздался бой часов, и Калли вздрогнула. Господи, не хватало еще опоздать на собственный бал!
Она быстро надела платье, и оказалось, что оно сидит прекрасно. Калли подошла к зеркалу и покачала головой. Пусть деревенские дамы заказали по платью, но ведь требовались еще и маски, и перчатки, и бог знает что еще…
Баттон и Кэббот просто не в состоянии были выполнить все заказы. Во всяком случае, не в человеческих силах было все это сшить.
Но у Калли не было времени размышлять о сверхъестественных способностях дамского портного. Осталось застегнуть мелкие пуговицы на спинке, но она всегда одевалась сама, поэтому справилась без особого труда.
А когда повернулась к зеркалу, дыхание перехватило. Во-первых, она была совершенно неотразима, величественна и таинственна. Во-вторых, платье почти обнажало роскошную грудь, которой отличались дамы рода Уортингтон.
Она глубоко вдохнула и выдохнула. Нет, все в порядке. Это только кажется, что грудь вот-вот выскользнет из выреза. На деле же лиф прекрасно ее удерживает.
Калли натянула длинные белые перчатки, сунула ноги в маленькие шелковые туфельки — неужели мистер Баттон снял мерки с ее ступней? — и недоуменно уставилась на свое отражение. Обычно она выглядела довольно мило. Но раньше никогда не была такой красивой, даже вчера в розовом неглиже. По правде говоря, она подозревала, что слово «богиня» подходит ей лучше, чем «потаскуха». Хотя потаскухам живется куда веселее.
Закончив одеваться, она вернулась мыслями к костюму Рена.
Мистер Баттон оказался ужасно скрытным. Сколько она его ни расспрашивала, он отмалчивался. Ничего не скажешь, любил мистер Батгон театральные эффекты!
— Думаю, что это слишком! Я бы не стал так выставлять себя напоказ.
Баттон не вздохнул, не передернулся и, нужно отдать ему должное, даже не стиснул зубы, хотя Рен уже в двадцатый раз пытался увильнуть от выполнения их договора «надеть костюм».
Однако Баттон отложил галстук, который пытался разгладить и снова завязать на шее Рена.
— Мистер Портер, я горячо сочувствую вам по поводу сегодняшнего испытания.
Рен взглянул на чистое, без единого шрама лицо портного и отвернулся.
— Сомневаюсь.
Мистер Баттон молитвенно стиснул руки:
— Мистер Портер, люди носят шрамы не только на лице. Я знаю, что это такое — быть чужим в собственном доме. Я сын портного, но, в отличие от меня, мой отец был настоящим великаном. Любил выпить, поиграть на скачках, пытаясь доказать всем и каждому, что портной — мужская профессия.
Но я рос необычным мальчиком. Был другим. Я человек талантливый и амбициозный. И храбрый — куда более храбрый, чем считали окружающие. У меня прекрасные связи и много друзей. Сейчас. Тогда же я был одинок и не умел ладить с другими мальчишками. Да и вообще ни с кем. Особенно с отцом. Я как мог скрывал свое отличие. Много лет. Думаю, если в этом своекорыстном мире и есть то, что способно убить душу, так это необходимость быть как все. Бояться оказаться отвергнутым и проводить жизнь в жалком одиночестве. Только ради того, чтобы сохранить свою тайну. Неужели это лучше, чем рискнуть быть изгнанным из общества?
— Сейчас вы говорите обо мне.
Баттон бросил, на него взгляд.
— Я говорю о всех нас. Всем есть что скрывать. Иногда хорошее, иногда плохое. Хотя, думаю, миледи станет спорить о том, что есть добро и что есть зло…
— Дело в намерениях, — закончил за него Рен, и оба рассмеялись.
Лоренс покачал головой.
— Вы сказали, что теперь у вас много друзей. Что же вы для этого сделали?
Баттон посмотрел ему в глаза.
— Я перестал скрываться, черт возьми. И что же? Некоторые отвергли меня. Некоторые сделали вид, будто я не существую. Но были и другие. Лучшие из них. Они приняли меня таким, каков я есть, а потом увидели во мне те достоинства, о которых я даже не подозревал.
— Я не покажу им свое лицо.
Баттон отмахнулся.
— Неважно! Это маскарад, в конце концов. Я выражался фигурально. Если вы откроетесь людям, знайте, далеко не все вас отвергнут. Будете удивлены, увидев, кто уйдет, а кто останется.
«Она осталась».
«Пока».
Рен не ответил, оценивающе глядя на маленького человечка, пока тот завязывал ему галстук.
И только потом повернулся к зеркалу. Конечно, его лицом только людей пугать, но все остальное… никогда не выглядело так прекрасно.
— Думаю, Баттон, только слепой не знает вам цену. Потому что не видит, какой шедевр вы способны создать!
Портной широко улыбнулся и развел руками.
— Еще бы! Что ни говори, а я — это я!
Глава 25
Скоро начнут собираться гости. Кэббот пронес хозяину чашку чаю. Баттон с улыбкой ее принял. Сегодня у коротышки был самодовольный вид. И даже походка стала упругой. Очевидно, он точно знал, что его упорный труд принесет достойные плоды.
Но Кэббот, хоть и был рад видеть своего любимого господина таким сияющим, смотрел на все приготовления с мрачным ощущением грядущих неприятностей.
Баттон был человек общительный и, естественно, считал, что лучший способ поднять дух окружающих — устроить роскошный бал. Более рассудительный Кэббот подозревал, что сэр Лоренс не окажется столь восприимчивым к грядущему безумию, как надеялся Баттон.
— Сэр, вы уверены, что следовало их приглашать?
Улыбка Баттона слегка дрогнула, но кивок был решительным, а глаза следили за стройной горничной, несущей стопку подушек для стульев, искусно расставленных группами для гостей, которым захочется побеседовать.
— Ее милость разрешила пригласить моих друзей. Что тут плохого?
Кэббот не стал развивать тему. Друзья… враги… но в конце концов оказывается, что грань между ними почти незрима.
Поэтому он, как всегда, встал рядом с хозяином, и его обычно бесстрастный взгляд был почти нежным, когда юноша смотрел на аккуратный пробор в редеющей шевелюре хозяина. Баттон, по обыкновению, ничего не замечал.
Покидая свою комнату, Калли держала маску за ленточки-завязки. Маска представляла собой изящный лоскуток атласа, расшитый бисером, в виде листочков вокруг глаз и с букетиком крошечных атласных цветов ландыша на виске.
Сверкающие стеклянные бусинки не контрастировали с изумрудным ожерельем, но казалось, заставляли его сверкать еще ярче.
— Калли!
Та в этот момент натягивала перчатки. Подняв глаза, она увидела ожидавшего ее Рена.
О боже!
Он был в прекрасно сшитом темно-зеленом фраке, очень ему шедшем и отделанном узенькой золотой тесьмой. Подобные одеяния носят князья и герцоги. Костюм словно говорил: «Да, ходят слухи, что в моих жилах течет королевская кровь, но не стоит об этом говорить вслух…»
Вид был немного вызывающим и создавал впечатление надменного величия.
Шелковый зеленый плащ прекрасно оттенял платье Калли. Жилет, темно-темно-зеленый, почти черный, был застегнут на пуговицы, сиявшие блеском настоящего золота. Черные бриджи и сапоги делали Рена похожим на военного.
Как это ни странно, Баттон не подстриг буйные рыжие волосы Рена, но заплел их сзади в косичку. А маска… о, портной просто превзошел себя! Маска была копией маски Калли. С такими же листьями, только бисер был черным и золотым и бросал отсветы на перья. Глаза в прорезях казались темно-темно-синими, как глубокие сумерки. Он был ночным хищником. Тайной.
Рен не пытался скрыть шрамы. Маска оказалась довольно узкой. Но в осанке и походке Лоренса было столько достоинства, что шрамы на лбу и щеке казались почти необходимыми. Он походил на воина, феодального правителя прежних веков, солдата и командира.
Благородный джентльмен и опасный разбойник. Идеальное сочетание.
И тут Калли заметила, что муж надел медаль и перевязь из старинного на вид шарфа из золотой парчи: символ рыцарства.
Рен наблюдал, как по лицу Калли разливается восторг, и вдруг почувствовал себя готовым сразиться с легионами ада, при условии, что она будет рядом, даже если оружием окажется всего лишь трость с позолоченным набалдашником, которую Баттон заставил его взять.