Штирлиц, или Корейский вопрос, стр. 11
– А народ Кореи встретит нас с распростертыми объятиями. С народом я уже договорился, – Штирлиц похлопал по плечу своего новоиспеченного адъютанта Кана. – Народ давно уже мечтает объединить страну!
Пораженные эсэсовцы восхищенно переглядывались.
– Я бы до такого никогда не додумался, – сказал Айсман, сверкая своим глазом.
– Когда выступаем? – спросил Холтофф.
– А чего ждать? – Штирлиц приложился к пивной кружке и осушил ее. – Надо действовать, пока шпионы не успели ни о чем настучать, пока северные корейцы ничего не подозревают. Наступление начнем прямо завтра, в воскресенье, в четыре часа утра!
В ответ эсэсовцы радостно завопили.
– Официант! Еще пива! – позвал Штирлиц.
– Господин Штирлиц, – подобострастно проговорил официант. – Прошу меня сердечно извинить, но пиво кончилось.
– Айсман, где тут у вас можно попить пивка?
– Да где угодно! Есть тут кабачок один под названием «Розовый бегемот». Там весьма неплохо.
– Пойдем туда! Надо к четырем утра как следует подготовиться!
– Ребята! – объявил Айсман эсэсовцам. – Все идем готовиться в «Розовый бегемот»!
С радостными возгласами бригада Айсмана потянулись на выход.
Глава 11
Дикая страна, дикие нравы
Из бункера выходили через парадный выход, чистыми и хорошо освещенными коридорами.
– Слушай, Айсман, – спросил Борман, обгладывая на ходу куриную ножку, прихваченную со стола. – Раз из вашего бункера есть отличный выход, через который мы идем, то за каким хреном мы лезли через эту вонючую канализацию?
– Борман, ты не фига не понимаешь! Надо же было показать Штирлицу, как мы хорошо организованы, какая у нас классная конспирация! Скажи, Штирлиц!
– Ясный пфенинг, – согласился Штирлиц, которому выражение «ясный пень» уже приелось.
Фашисты погрузились в три грузовика и с песнями поехали в кабак. Айсман, любовно глядя на Штирлица, думал: «Надо бы мне тоже заказать трость с железным набалдашником!»
Грузовики подкатили к «Розовому бегемоту». Сквозь стеклянные витрины, исписанные иероглифами, проглядывался уютный зальчик. В зале гудели разноцветные пивные автоматы, стоящий за стойкой бармен подавал более крепкие спиртные напитки и закуску. Над входом светились два иероглифа. Сначала синим загорался один, затем зеленым другой, и, наконец, оба иероглифа загорались желтым цветом.
«Что все это значит? – удивился Штирлиц. – Неужели загорается – „Пива нет!“, „Пива нет!“»?
Пиво и веселье в кабаке были в самом разгаре. Команда американских бейсболистов праздновала свою победу. Бейсболисты, все как на подбор здоровенные, мускулистые, лакали пиво, обнимали красивых корейских девушек и сквернословили. Упившийся тренер в одиночестве поднимал тосты за состоявшуюся победу, но его никто не хотел слушать.
Мимо ресторанчика, приплясывая и напевая «Харе Кришна! Харе Рама!», проходила толпа выбритых наголо кришнаитов в оранжевых одеждах.
– Штирлиц! – обрадовался Борман. – Это же кришнаиты! Я пойду пообщаюсь!
– Пообщайся, – разрешил Штирлиц. – Только много не пей!
– Да ты что? Мы поговорим о душе, о смысле жизни… Я давно уже хотел выяснить, кем я был в своей прошлой жизни.
– Смотри, чтоб тебя наголо не обрили! – пошутил Штирлиц. Эсэсовцы громко заржали, так как Борман уже лет сорок был лыс, как бильярдный шар.
Борман помахал друзьям рукой и побежал за процессией кришнаитов.
– Уйдет мой друг Борман в буддистский монастырь, – посетовал Штирлиц. – Окончательно просветлится, станет Бодисатвой…
– Какие ты умные слова знаешь, – удивился Айсман.
– Это меня Борман научил, – не стал скрывать Штирлиц.
Эсэсовцы завалились в кабак и быстро заняли все свободные места. Холтофф резво подбежал к пивному автомату и начал наполнять кружки, передавая их по цепочке из рук в руки. Кружки быстро заставили длинный стол, во главе которого сел Штирлиц.
– Штирлиц, скажи речь! – крикнул бывший адъютант Гиммлера Фриц.
– Что я вам, Брежнев, что ли? – откликнулся Штирлиц. – Я сюда не разговаривать пришел!
С этими словами русский разведчик выпил первую кружку.
Американцы испуганно замолчали, разглядывая черную форму со свастикой.
– Что здесь делают эти фашистские ублюдки? – громко спросил один из бейсболистов, самый здоровый.
Немцы не обратили на него никакого внимания, поскольку реплика прозвучала по-английски, и никто ее не понял. Пивные кружки продолжали быстро опустошаться.
– Ребята, мой рюкзак никто не видел? – спросил Штирлиц.
– Нет!
– Жаль, у меня там было три блока «Беломора».
– О! – застонали эсэсовцы. – Какой облом!
Штирлиц послал своего адъютанта Кана к бармену купить сигарет. Огромный бейсболист подставил пробегавшему мимо корейцу ногу, Кан споткнулся и растянулся на полу.
В зале повисла тишина. Эсэсовцы повернули головы к Штирлицу. Штирлиц встал.
– Я давно говорил, что американцы – это нация ублюдков, – процедил он. – Все отбросы общества в течении трех веков вывозились в Новый Свет! А теперь эти бандиты, адвокаты, наркоманы и гомосексуалисты хотят навязать свой вонючий образ жизни всему миру!
Эсэсовцы грозно взревели. Янки приготовили бейсбольные биты.
– Кан! – позвал Штирлиц.
– Да, хозяин, – отозвался Кан, потирая ушибленное колено.
– Ты можешь дать своему обидчику ногой!
– Спасибо, хозяин, – поблагодарил кореец и с диким визгом дал ногой американцу между ног. Бейсболист загнулся и упал на пол.
Американцы, размахивая бейсбольными битами, бросились на немцев. Эсэсовцы заняли круговую оборону и некоторое время кидали в противника кружками. Когда кружки кончились, американцы прорвались к фашистам и начали молотить их дубинками.
– Где мой револьвер? Ах, черт – забыл в бункере! – посетовал Айсман и заработал кулаками.
Холтоффу разбили голову, и он упал к ногам Штирлица, обливаясь кровью. Штирлиц встал и взял в руки костыль.
– Вот Холтоффа я вам никогда не прощу! – закричал Штирлиц ревнивым и страшным голосом, словно только один он на всем белом свете мог бить Холтоффа по голове.
Штирлиц, как приамурский тигр, напившийся валерьянки, прыгнул в толпу дерущихся.
Русский разведчик натренированным движением уклонился от дубинки, сунул костыль в живот одному американцу, дал по голове второму, третьего свалил всепоражающим ударом ноги, обутой в ботинок фабрики «Скороход». Смертоносные удары костыля обрушивались на бейсболистов с безжалостностью кирпича, летящего на голову прохожему с пятнадцатого этажа.
«Нет, точно заведу себе такой же костыль, как у Штирлица,» – еще раз дал себе зарок Айсман.
Очень скоро эсэсовцы из участников драки превратились в простых зрителей. В считанные секунды Штирлиц расправился со всеми американцами, и теперь они, залитые кровью и пивом, были разбросаны по всему залу. Лишь двое, самых прытких, успели удрать и спрятаться в американском посольстве.
Нервно помахивая костылем, русский разведчик приблизился к тренеру, но тот только бессмысленно ухмыльнулся и протянул Штирлицу бутылку виски.
Запрокинув голову, Штирлиц отпил из горла пару глотков, глаза разведчика подобрели. Он похлопал тренера по плечу и сел рядом с ним за столик.
– Как там у вас в Америке дела? – спросил он. – Все ракеты сраные производите? Тебя как зовут?
– Донт андэстэнд, – широко улыбаясь, ответил тренер.
– Хорошее имя, – кивнул Штирлиц. – А меня – Штирлиц.
На улице завыли полицейские сирены.
– Штирлиц, – подскочил Айсман. – Бармен вызвал полицию! Вот ведь гад, а? А мы у него даже витрину не разбили… Пора сматываться!
– Зачем? – поинтересовался Штирлиц.
– Да ведь мы все оружие в бункере оставили, а у полицейских – автоматы!
– А где бармен?
– Вот он!
К Штирлицу вытолкнули забитого бармена с огромным синяком под глазом.
– Что ж ты так? – добродушно спросил Штирлиц и дал бармену костылем по голове. Бармен свалился под столик.