Сердце воина, стр. 26

— Я причинил тебе боль? — спросил он, не веря, что такое возможно.

— Нет, — выдохнула она, покачав головой. — Пустяки.

Его взгляд, затуманенный вином и сон-травой, был полон удивления. Нахмурившись, Малькольм протянул к девушке руку и сдернул ночную рубашку с ее плеча. Увидев белую повязку на раненой руке, он пришел в полное смятение.

— Что за чертовщина! — с трудом пробормотал Малькольм. Язык отказывался повиноваться ему.

Ариэлла лихорадочно подыскивала ответ, но тут Малькольм вздохнул, словно утратив интерес ко всему на свете, закрыл глаза и рухнул как подкошенный. Его сморил беспробудный сон.

Глава 7

Чей-то зов, обращенный к нему, заставил Малькольма очнуться. Голос звучал невнятно, словно ветер доносил его издалека. Не понимая, чего от него хотят, Малькольм мечтал, чтобы снова все стихло. Ему казалось, будто какое-то целительное снадобье растворилось в его крови, облегчило боль и теперь не позволит никаким внешним силам нарушить чары сна. Малькольм застонал и зарылся в подушку. Нет, он не откликнется ни на чей зов.

Однако в следующее мгновение с воина сорвали одеяло, и тело его обжег утренний холод.

— Что за…

— Пора вставать, Малькольм! — весело воскликнул Гэвин. — Боже, ну и вид у тебя! Сколько же ты вчера выпил?

— Не знаю. — Малькольм едва ворочал языком. — Все, что ты мне принес.

— Я принес три кувшина, как обычно. — Гэвин бросил взгляд на стол.

Малькольм протер глаза и попытался сесть. Тело настолько ослабело, что каждое движение давалось с огромным трудом.

— Видать, вино было слишком крепким. Я даже не помню, как лег спать.

— А почему ты вдруг так аккуратно сложил перед сном одежду? Никогда такого не видел, — заметил Гэвин.

Малькольм хмуро оглядел одежду. Да, он всегда небрежно бросал ее на пол, особенно если напивался.

— Наверное, Агнес постаралась, — предположил он, но тут же усомнился в своей догадке. Эта девушка лишь приносила ему полотенца, а он едва ли принимал накануне ванну.

— Какая забота! — восхитился Гэвин, бросая Малькольму рубаху и юбку. — Наверное, девушка неравнодушна к тебе.

— Агнес меня боится, — отрезал Малькольм, давно уже свыкшийся с мыслью, что ни одна женщина на свете не польстится на такого калеку. Впрочем, это его ничуть не заботило: с того момента как Малькольм увидел взгляд Мэриан, исполненный жалости и отвращения, он не желал женщин. Но этой ночью…

Он замер, не успев надеть юбку и накидку.

— Кто был у меня вчера вечером?

— Понятия не имею. — Гэвин сел. — Я принес тебе ужин и вернулся в зал, в общество веселых хохотушек из племени Маккендриков. А что?

Несмотря на туман в голове, Малькольм кое-что припомнил: женщину, очаг, огонь… Он сосредоточился, напрягая память. У женщины были странные волосы: короткие и почему-то волнующие. Почему? Мозг заработал быстрее. Она стояла спиной к огню в белой ночной рубашке… Малькольма влекло к ней, но на рубашке он увидел нечто потрясшее его…

— Что с тобой, Малькольм?

— Не знаю. — Воин покачал головой. — Вроде со мной была ночью женщина, но, хоть убей, не могу вспомнить ее, не знаю, где это происходило, было ли на самом деле или только приснилось…

— А что, если ты вопреки твоим утверждениям не отпугнул девушек клана Маккендриков? Постарайся вспомнить, как она выглядела.

Малькольм поморщился от усилий.

— Маленького роста… — начал он, припоминая фигурку, озаренную пламенем очага. — Поразительный цвет волос: не каштановый, не рыжий, а как… — Он замешкался, подбирая подходящее сравнение. — Похоже на ржавчину!

— Странно, — усмехнулся Гэвин. — Маккендрики уже начали превращать тебя в поэта.

— Волосы не главное! — нетерпеливо бросил Малькольм. — Важнее другое: она показалась мне хорошо знакомой. Щеки, подбородок, нос — все это я знаю почти что наизусть, хоть и готов поклясться, что никогда прежде не видел ее.

— Значит, это сон или призрак, — заключил Гэвин. — Ведь за две недели, проведенные у Маккендриков, ты познакомился со всеми их женщинами.

— Наверное. — Малькольм, опустившись на кровать, стал натягивать сапоги. — Но она была как живая. Отлично помню ее податливость и даже запах — вересковый, сладкий и… еще какой-то. — Он зажмурился, напрягая память.

— Роза? — подсказал Гэвин. — Гусиная лапчатка? Фиалки?

— Мыло! — выпалил Малькольм. Гэвин удовлетворенно кивнул:

— Мне по душе призраки, соблюдающие чистоту.

— И зачем только я все это тебе рассказываю? — буркнул Малькольм.

— Она тебе что-нибудь говорила? Малькольм задумался. Он точно слышал голос девушки и сейчас уставился перед собой невидящим взглядом, вызывая в памяти ее облик: прозрачное одеяние на фоне огня, короткие, едва достигающие плеч волосы. Почему-то ему не давали покоя ее волосы, и он считал себя виноватым в том, что они так коротки. Его мысленный взор вдруг различил кровь на подоле!

«Перестань винить себя в моей смерти». Она произнесла эти самые слова! Она погибла по его вине. Только это не Мэриан. Эта была не из тех женщин клана Макфейнов, что погибли из-за него в ту страшную ночь. Но кто же? Внезапно взгляд Малькольма упал на скульптуру, стоящую на столе.

Ариэлла!

— Быть не может! — пробормотал он, ошеломленный. Однако память подсказывала все новые подробности. Малькольм увидел себя во дворе крепости, а ее — в окне башни, вспомнил, как поспешил туда, чтобы покаяться. Он нашел в башне красавицу, затмившую всех, с кем прежде сводила его судьба. Маккендрик говорил правду, обещая ему красавицу. Там, в башне, в нем вспыхнула страсть к ней. Страсть к привидению?

— Она жива!

Гэвин растерянно взглянул на него:

— Кто?

— Дочь Маккендрика!

Малькольм распахнул дверь. Гэвин последовал за ним.

— Откуда ты знаешь?

— Это ее я видел ночью! — Малькольм пришел в ярость, поняв, что его провели. — Она прячется в башне. Я не успокоюсь, пока не выясню зачем.

Если бы не хромота, Малькольм пустился бы бегом. Однако нетерпение помогло ему быстро преодолеть крутые ступени. Еще немного — и он потребует у обманщицы ответа на вопрос, зачем ей понадобилось все это. Малькольм толкнул дверь. Девушка лежала на кровати. Приблизившись к ней, Малькольм стянул с нее одеяло.

— Какого дьявола?..

Энгус, почувствовав холод, нетерпеливо похлопал по кровати старческой ладонью. Не нащупав одеяла, он открыл глаза и сердито уставился на Малькольма.

— Ты что-то потерял, мой мальчик? Или на нас напали? — Он сел в кровати. — В этом случае вам без Энгуса не обойтись. Я принесу свой меч!

— Что ты тут делаешь, Энгус? — Малькольма охватили злоба и растерянность.

— Как что? Сплю. — Старик почесал седую бороду и бросил вопросительный взгляд на Гзвина, словно желая узнать, что нашло на его друга. — Лучше ответь, что тут делаешь ты.

— А ты? — не унимался Малькольм.

— Только что я спал, а теперь вот разговариваю с тобой.

Малькольм взмолился, чтобы Бог даровал ему терпение.

— Почему ты не у себя?

— Именно у себя, молодой человек. Вот уже лет двадцать, как эта комната моя.

— Ложь! Это комната Ариэллы.

— Комната Ариэллы была в другой башне — в той, что сгорела.

— Теперь она живет здесь. Я видел ее здесь этой ночью.

Энгус опять почесал бороду.

— Странно! Я пришел сюда сразу после ужина и не видел ни тебя, ни ее. Вообще-то, — он снова бросил взгляд на Гэвина, — Ариэлла мертва, так что ее я никак не мог бы увидеть.

— Ночью я пришел в эту комнату, — твердо сказал Малькольм. — Она сидела вот здесь…

Он огляделся. Куда же исчезло изящное резное кресло, в котором сидела Ариэлла, когда он открыл дверь? Вместо него стояло тяжелое и грубое. Его замешательство усилилось, поскольку на стенах не оказалось ковров тонкой работы, не было столика с кувшином вина, широкой кровати с клетчатым покрывалом. Сейчас взору Малькольма представилась старая мебель, возможно, такая же старая, как и ее хозяин.