Гел-Мэлси и Бог-Ягуар, стр. 12

Месяца через два какчикель бросил её, заведя интрижку с дородной и страстной девицей из племени киче. Легкокрылая Выпь, узнав об измене, попыталась заколдовать своего неверного дружка так, как она угрожала это сделать со мной. Но твоя троюродная тётка всегда была немного ленива и бестолкова, и колдовство не сработало. Какчикель по-прежнему резвился со своей подружкой из киче, и никаких проблем со здоровьем у него не наблюдалось.

Легкокрылая Выпь пыталась навести на него порчу каждое новолуние, и вот однажды, когда она с выражением яростного отчаяния потрошила очередную игуану, чтобы начинить её пауками и сколопендрами, а затем пронзить ее тушку копьём с обсидиановым наконечником, произнося слова проклятия в адрес коварного изменника, я вышел из укрытия и предстал перед ней.

— А колдунья-то ты, оказывается, аховая, — с презрительной усмешкой сказал я. — Но я не таю на тебя зла и, так уж и быть, готов жениться на тебе.

Завопив, как взбесившийся тамарин [6], твоя тётка швырнула мне в лицо игуану с вывалившимися внутренностями, а сама, горько рыдая, бросилась в лес. Гордость помешала мне последовать за ней. С тех пор я больше никогда не видел Легкокрылую Выпь.

Голубая Ящерица молчала, потрясённая рассказом.

— И ты даже не знаешь, что с ней произошло? — округлив глаза, спросила она.

— Ходили слухи, что она разыскала католическую миссию и, приняв веру бледнолицых, стала монахиней. С тех пор мой отец запретил нашему племени упоминать её имя. Так что человек, рассказавший тебе про твою троюродную тётку, — преступник.

— Я не верю, что она — католическая монахиня, — задумчиво сказала Голубая Ящерица.

— Это почему же? — желчно поинтересовался вождь.

— Сегодня она явилась мне во сне. Я с утра пытаюсь рассказать тебе об этом, но ты всё время затыкаешь мне рот.

— И что же она сообщила тебе?

— Она была в ритуальных одеждах колдуньи с обезглавленным петухом в руке. И она сказала мне, что племени и богу-ягуару Питао-Шоо угрожает опасность.

— И это всё?

— Всё.

— В таком случае выброси из головы эту чушь и начинай готовься к жертвоприношению богу-ягуару.

— Но, папа, а вдруг в моем сне она сказала правду? — взволнованно спросила Голубая Ящерица. — Похоже, что она занималась колдовством, и грозящая нам опасность открылась ей в видениях.

Сын Водосвинки резким движением поднялся на ноги.

— Во-первых, не стоит верить снам, — назидательно сказал он. — Во-вторых, не стоит верить Легкокрылой Выпи. В-третьих, если твоя троюродная тётка берётся колдовать, результат она обычно получает прямо противоположный. Так что её предсказание об опасности скорее всего может обернуться неожиданной удачей. Думаю, что её приобщение к католичеству не прибавило ей мастерства. Поэтому не стоит беспокоиться.

Вождь потрепал дочь по щеке и направился к старейшинам племени обсудить детали предстоящего жертвоприношения.

ГЛАВА 6

Похищение бога-ягуара

Володя стонал и метался во сне. Pыжая Клашка с бутылкой текилы исчезла, уступив место Соломону Махмудовичу в виде гремящего цепями привидения с окровавленной грудью.

— Подпиши контракт, мой золотой, — сладеньким голосом приговаривал импресарио, размахивая перед лицом циркача свитком пожелтевшего пергамента. — Мы с тобой ещё не побывали в Патагонии и на Огненной Земле. Клянусь, я ещё сделаю из тебя звезду. Твои портреты будут красоваться в каждом вигваме, а индианки в разноцветных бусах станут шептать твоё имя и молить о встрече с тобой бога Вицли-Пуцли.

— Нет, не надо, я хочу домой, — кричал Володя, пытаясь убежать от навязчивого призрака, но тот не отставал, продолжая расписывать прелести звёздной жизни.

Испуганный собственным криком, Володя проснулся. Солнце клонилось к горизонту. Циркач сел и привычно осмотрелся. Лес окружал его всё той же зелёной стеной.

Володя не сразу понял, что изменилось, но что-то было не так, как обычно, и это тревожило его, пробуждая в душе чистокровного горожанина инстинкты далёких первобытных предков. Внутренний голос предупреждал его об опасности.

Птицы! Вот что было не так. Они кричали резко и раздражённо, и эти крики, постепенно приближаясь, становились всё громче.

Повинуясь внутреннему голосу, Володя лёг на живот и осторожно подполз к краю пирамиды с той стороны, откуда доносился шум. Укрывшись за метелками растущей в щели между плитами травы, он пристально вглядывался в гущу леса.

Племя пипиль, раскрашенное как хиппующие представители сексуальных меньшинств на ежегодном карнавале, в юбочках из травы юмату и с копьями наперевес, пританцовывая в ритме ритуального народного фольклора, неотвратимо приближалось к пирамиде.

Возглавляли шествие идущие бок о бок Сын Водосвинки и Изогнутое Копыто, старейший колдун племени. За ними следовали мужчины, а завершали шествие женщины. Вождь и колдун недолюбливали друг друга и внимательно наблюдали, чтобы кто-либо из них не оказался чуть впереди другого, превышая тем самым свой социальный статус.

— Ау-йоу-йоу, о Питао-Шоо, — выводил колдун дребезжащим фальцетом.

— Питао-Шоо, бум, Питао-Шоо, хум, — вторил ему Сын Водосвинки.

Шокированные этим зрелищем, голубовато-серые хохлатые сойки кружились над краснокожими, громкими сердитыми криками костеря нарушителей спокойствия.

Володя из своего укрытия наблюдал, как индейцы стройными рядами подошли к подножию пирамиды и выстроились в шеренгу, приставив копья к ноге, как на торжественной линейке.

Маленький сгорбленный старичок с двумя жидкими седыми косичками, на концах которых болтались, постукивая друг о друга, небольшие высушенные тыквы, произносил речь, размахивая чем-то, напоминающим крупную полосатую погремушку. Время от времени он замолкал, поднимая левую руку, и индейцы слаженным хором рявкали во всё горло:

— Питао-Шоо, бум, Питао-Шоо, хум.

Потом слово взял высокий коренастый мужчина средних лет, стоящий рядом со старичком.

"Каждый раз одно и тоже, — пытаясь подавить зевок, подумала Голубая Ящерица. — Pазводят волынку на два часа о том, что мы дети бога-ягуара Питао-Шоо, и что каждые девять лун мы должны принести ему жертву, а бог-ягуар должен принять её, иначе, видите ли, мужчины и женщины не смогут соединяться друг с другом, у них перестанут появляться дети, и племя погибнет. Что-то сомневаюсь я во всех этих сказках. Тот миссионер, что случайно заблудился в наших местах и научил меня английскому языку, утверждал совершенно другое".

Девушка прикоснулась к своей пышной травяной юбочке и улыбнулась, нащупав спрятанный под ней "поляроид". Она была единственной в племени обладательницей фотоаппарата, и об этом не знал даже её отец. "Поляроид" ей подарил миссионер в награду за то, что, сжалившись над ним, Голубая Ящерица помогла ему сбежать после трёхлетнего плена.

За эти три года дочь вождя узнала много интересных и полезных вещей. Она выяснила, что далеко за лесом есть богатые и процветающие страны белых людей, и в этих странах можно получить много красивой одежды и украшений за вещи, казалось бы, не имеющие никакой ценности. Так, например, какой-то богач по имени "Нэшнл джиогрэфик" [7] предлагает всё, что захочешь, за фотографии тайных индейских ритуалов.

Но даже больше, чем украшения и наряды, Голубую Ящерицу соблазняли мечты о сладком сокровище белых людей. Впервые увидев очаровательную улыбчивую девочку, миссионер, порывшись в карманах, обнаружил остатки плитки пористого шоколада и протянул его ребёнку, жестами показав, что это нужно съесть. Дочь вождя положила шоколад в рот, и, как говорится, в этот момент она стала взрослой. Она поняла, что жизнь чужеземцев отличается от её жизни так же, как сладкая еда белых людей отличается от древесных муравьёв, личинок и червяков, которыми питались люди ее племени.