Спутники Волкодава, стр. 61

— Мне тоже жаль, что воины твои подоспели не так быстро, как хотелось бы, но еще больше меня огорчает, что они не преследовали мятежников. Надеюсь, ошибку эту еще не поздно исправить, и если бы ты послал своих людей в погоню прямо сейчас, я был бы тебе чрезвычайно признателен.

— Но, дорогой мой Азерги, ночью, в незнакомом месте от моих всадников будет мало толку. К тому же мне сообщили, что отряд мятежников по численности не уступает моему, и если предводителю их придет в голову устроить засаду… — Марий развел руками, приглашая мага признать легкомысленность такого поступка.

— Отыскать мятежников будет немудрено, и засаду они устраивать не станут, — сказал Азерги, стараясь, чтобы голос звучал доброжелательно и уверенно. — Но если ты опасаешься посылать погоню ночью, то утром-то уж твои люди, наверно, не откажутся наказать проклятых урлаков?

— Мои воины никогда не отказываются, ибо знают, что я никогда не отдаю неразумных приказов, — медленно и осторожно, словно ступая по топкому болоту, произнес конис, хмуря брови. — И сейчас я, по правде говоря, не вижу необходимости посылать их преследовать мятежников.

— Прошу тебя пояснить свою мысль, — вкрадчиво попросил Азерги. Конис должен был почувствовать в его словах угрозу, однако сам-то маг прекрасно понимал, что после магического действа с изумрудом Менучера реальной силы — во всяком случае, до обретения сундука Аситаха — за его спиной нет. Марий, конечно, знать этого не мог, но вот ощутить нутром был вполне в состоянии.

— Да что же тут пояснять? — с деланным простодушием изумился конис. — Я не люблю рисковать своими людьми, каждого из которых знаю с рождения. Они преданы мне сверх всякой меры и, не задумываясь, лягут костьми, если будут затронуты интересы Нардара, лично мои, моей жены и домочадцев. Но в том, что мятежники напали на тебя, я не вижу ничего обидного ни для себя, ни для своих воинов и своей родины.

— Однако союз, заключенный после твоей женитьбы на Дильбэр, предусматривает военную помощь… — начал было маг, но Марий не дал ему договорить:

— Мы с Менучером заключили оборонительный союз. Если бы халисунцы вторглись в Саккарем, шад вправе был бы рассчитывать на помощь Нардара. И смею уверить, эта помощь была бы ему немедленно оказана. Но нардарцы никогда не продавали своих мечей и не намерены делать этого впредь. Внутренние усобицы саккаремской знати, равно как и борьба за шадский престол, не касаются ни меня, ни Нардара. Если бы Менучеру угрожала опасность и моя жена попросила меня оказать посильную помощь своему брату, тогда…

— Тогда бы мы и стали обсуждать этот вопрос! — вмешалась в разговор мужчин молчавшая до сих пор Дильбэр. — В полог нашего шатра вонзилась стрела с этим вот посланием, — в руках супруги кониса оказался квадратный листок бумаги, который она протянула магу. — В нем говорится, что Тайлар Хум намерен отомстить придворному магу Азерги за то, что тот оклеветал перед шадом и тем самым погубил его сводного брата Торгума Хума. Бывший комадар северного Саккарема обвиняет тебя также в том, что ты оболгал и его самого, и просит нас не расценивать нападение на твой шатер как проявление вражды и неуважения к Нардару, нардарскому конису и его глубокоуважаемой жене. Далее он нижайше просит нас простить за причиненное этой ночью беспокойство.

Маг закусил губу и, сдерживая рвавшиеся с языка проклятия, жестом показал все еще протягивавшей ему листок Дильбэр, что не видит необходимости читать послание Тайлара Хума. Кто бы мог подумать, что этот мерзавец окажется таким предусмотрительным?..

— Как видишь, дорогой посол, ни моей любимой супруги, ни меня, не говоря уже о Нардаре, нападение мятежников на твой лагерь не касается, — ласково улыбаясь магу, произнес конис. — Посуди сам, какое дело нардарцам до усобиц саккаремской знати? Особенно если принять во внимание, что люди Тайлара Хума, весьма знатного в прошлом вельможи, как я слышал, не убили ни одного моего воина. А несколько полученных ими по собственной оплошности царапин едва ли заслуживают отмщения и уж всяко не могут вызвать моего гнева…

Азерги в ярости стиснул кулаки, скрытые рукавами халата: эти двое сговорились всячески досаждать ему, и, болтая с ними, он попусту тратит драгоценное время! Но придет день, и он отомстит, страшно отомстит, — мысленно дал себе нерушимую клятву маг, а Марий между тем как ни в чем не бывало продолжал:

— Смею надеяться, Тайлар Хум возводит на тебя напраслину, за которую ты, при случае, сумеешь отомстить. Пока же умоляю отведать вот этого изумительного вина и соленых фисташек, готовить которые нардарские женщины большие мастерицы.

— Мой драгоценный супруг, считая, что это само собой подразумевается, не сказал тебе, что лично он, несмотря ни на что, питает к тебе самые добрые и дружеские чувства. Нам известно, что твой шатер сгорел, и мы рады будем разделить это скромное жилище с тобой, — сладким голосом сообщила Дильбэр. — Если же тебе угодно располагать местом, где можно было бы без помех предаваться занятиям, связанным с магией, он велит поставить отдельный шатер и снабдить его всем, что необходимо тебе, дабы чувствовать себя уютно и ни о чем не сожалеть.

— Благодарю. Благодарю за любовь и заботу, — проскрежетал Азерги, поднимаясь с подушек и отвешивая церемонный поклон. При этом он старался не смотреть на Дильбэр, ибо и так едва сдерживался, чтобы не вцепиться ей в глотку. Маг и прежде знал, что она его ненавидит и понимает лучше чем кто-либо в Саккареме. Но мог ли он предположить, что ей удастся так быстро охмурить нардарского кониса? О, эта парочка успела удивительно хорошо спеться! Они оказались удивительно умны и, безусловно, заслуживают самого удивительного наказания! И придет день, когда они будут примерно наказаны!..

Бормоча слова благодарности, он выбрался из шатра Мария Лаура и, оказавшись наконец на свежем воздухе, с ожесточением начал тереть лицо ладонями, силясь отогнать мысли о мести и вернуться к делам нынешним, воистину неотложным. Магических снадобий и атрибутов у него не осталось; рабыни, служившей источником неисчерпаемой силы, безоглядно использовавшейся им в последние дни, тоже нет. Ее надо отыскать во что бы то ни стало, и если для этого не годятся обычные средства, которых у него, к слову сказать, нет и в ближайшее время не предвидится, он использует Тропу мертвых. Если верить свиткам, оставленным магами прошлых времен, это будет стоить ему нескольких лет жизни, но положение таково, что выбирать не приходится. То есть, положа руку на сердце, выбирать просто не из чего…

Перевалило за полдень, когда мятежники въехали в деревню и скакавший подле Ниилит Тайлар приказал остановиться на отдых. Придержав лошадь у крыльца постоялого двора, он проследил за тем, как Найлик почтительно вынул из седла избранницу Богини, и, убедившись, что Ичилимба и командир разведчиков должным образом позаботятся о девушке, двинулся в объезд деревни, чтобы лично расставить дозорных. По собственному опыту он знал, что после удачных вылазок людям свойственно проявлять беспечность, которая может стоить жизни.

В дверях постоялого двора Ниилит задержалась, не в силах оторвать взгляда от статной фигуры легендарного предводителя мятежников, слухи об удачливости и жестокости которого долетели даже до «Девичьего садка». С тех пор как раненный кабаном воин уехал из Чирахи, минул почти год, и за это время он успел сильно измениться, так что девушка не сразу его и узнала. Драгоценные ножны мог иметь сотник, полусотник и даже удачливый десятник, особенно если это был «барс», и Ниилит никогда бы в голову не пришло, что запросто беседовавший с ней молодой мужчина, за обе щеки уплетавший жидкую кашицу из чумизы и чинно беседовавший с Зелхатом, и есть бывший комадар северного Саккарема. Тайлар тоже узнал девушку не с первого взгляда. Да и трудно было признать в гибкой грациозной красавице, о которой к тому же было известно, что она является избранницей Богини, одетую в мешковатое платье из грубой лакровой ткани девчонку с нечесаной копной черных жестких волос. Тайлар узнал ее по ярко-голубым, цвета весеннего неба глазам и тут же радостно оповестил об их знакомстве скакавших рядом с ним воинов.