Лесные духи, стр. 2
— Там кто-то есть! — вдруг привстала девочка. — Большой.
— Где? — Камыш привстал, стрельнул глазами в сторону стоящего у дерева копья, но схватился не за него, а за камнеметалку. Дикого зверя лучше отпугнуть издалека, а не драться с ним глаза в глаза. Получив болезненный толчок с изрядного расстояния, он просто уйдет. Вблизи — может попытаться укусить или порвать когтями. — Где, Золотая Тень? Ничего не вижу.
Чаще всего приходилось произносить имена полностью. Не просто «Тень», а непременно «Золотая». Люди племени не знали, что золото — это такой металл. Зато прекрасно видели другое: оттого девочку так и назвали, что родилась она летним вечером, в час, когда солнце делало золотыми блики на речной воде и стволы сосен на берегу.
Называть полным именем было принято — особенно, женщин. Ведь хоть шаман и мужчина, известно, что женское колдовство — ничуть не слабее. Поэтому следовало очень уважительно относиться к имени, даже если оно принадлежало совсем маленькой девочке. Это вам не какой-нибудь Камыш!
— На краю заводи кто-то только что мелькнул…
— Не может быть, — покачал головой юный охотник, на всякий случай все же вставляя голыш в щель камнеметалки. — К нам сюда никак не доберешься. Слева и сзади река, справа болото. На острове, почитай, живем.
— А по берегу? Мы же сами так пришли!
— Нет, никого не вижу! — Камыш ждал довольно долго, но ни единого шевеления под холмом, на краю чавкой топи так и не заметил. — Может, ветер кусты колыхнул?
— Там кто-то есть! — твердо повторила Золотая Тень. — А если крадется? Внизу заметили, так он кругом пошел. Ели рядом, за ними ничего не видно.
— Нет там никого, сама посмотри.
— Ты мужчина, ты и смотри.
Против такого аргумента Камышу возразить было нечего. Он отложил камнеметалку, взялся за копье, ладонью наскоро проверив заточку острия, шагнул к плотно растущим деревьям и вдруг…
— Йоо! — только и выдохнул парень, внезапно увидев летящую прямо в лицо, распахнутую, оскаленную пасть. Он не успел даже уколоть волка и просто со всех сил пихнул перед собой зажатое поперек копье, от встречного удара опрокинулся на спину… Но боли почему-то не почувствовал. Наоборот — болезненно скульнул и отпрянул назад зверь. На его месте тут же возник другой. Камыш споро ткнул его со всей силы тупым концом копья в нос и тут же резко ударил в обратную сторону — краем глаза он заметил, как слева, мимо него, к девочке мчится серый хищник, и угодил-таки ему острием копья меж ребер. Зверь взвизгнул, крутанулся — то ли от удара, то ли от боли. Камыш, поддернув ступни, тут же широким замахом, словно дубиной, ударил волка, что находился у самых ног. Челюсти громко клацнули в воздухе. Хищник цапнуть за пятку не успел, а вот палка опустилась ему на голову весьма чувствительно. В стае возникла заминка — и юный охотник успел вскочить на ноги, взглянуть на врагов сверху вниз. Они в ответ зарычали и попятились. Видимо, оказавшийся выше ростом противник уже не казался им столь уж легкой добычей.
Только теперь дико завопила от страха Золотая Тень и стала кидать куда-то лежащие у ее ног камни. В зверей, однако, не попадала. Крайний волк, по боку которого текла кровь, опять повернул к девочке. Камыш, спасая спутницу, кинулся к нему, услышал, как сзади предательски зашуршал песок, крутанулся, крепко сжимая копье и опять действуя им, как дубиной. Он перехватил зверя уже в прыжке, сильным ударом перенаправил полет в сторону очага, крутанулся дальше и успел снова кольнуть раненого волка еще до того, как тот вцепится в девочку. Тут же развернулся, отлично зная, как любят хищники кидаться на спину, со всей силы ударил в оскаленную пасть нападающего зверя. На этот раз укол оказался точен до невозможности: острие копья глубоко вошло прямо в глотку. Волк бешено и неуклюже забился, запрыгал, словно выброшенный на берег судак. Истошно и жалобно взвыл другой, плюхнувшийся лапами прямо в угли, а мордой попавший в пламя, и кинулся улепетывать, сослепу натыкаясь на деревья. Вниз по склону шарахнулся третий, уже с двумя ранами меж ребер. Глядя на них, торопливо попятились еще трое.
— Куда-а?!! — грозно закричал Камыш, подхватил с земли камнеметалку, взмахнул — и голыш со страшной силой ударил четвертого волка между глаз. Тот по-щенячьи визгнул, мотнул головой и кинулся бежать. Оба оставшихся зверя развернулись, потрусили с холма вниз, но когда пущенные вдогонку камни попали им в ляжки — тоже рванули прочь со всех лап.
— Это мой дом! — сгоряча побежав следом, крикнул вдогонку Камыш. — Мой дом, мой холм, моя земля! Только покажитесь еще, и я развешу ваши шкуры у себя по стенам!
Волки, вытянувшись гуськом, со всех ног драпали через осинник по проложенной детьми к воде тропинке. Но не все. Один из матерых хищников неподвижно лежал на склоне с торчащим из пасти копьем. Нанесенная в схватке рана оказалась для него смертельной. Юный охотник остановился над поверженным врагом, зловеще ухмыльнулся:
— На запах приперся, за нашим мясом? Теперь сам им и станешь.
Он взял серого за лапу и потащил наверх к огню.
— Камыш, смотри, чего я нашла! — радостно выскочила навстречу Золотая Тень. — Волчьи клыки! Целых два! Два!
«Так вот почему первый зверь завизжал и не смог меня укусить, — понял юный охотник. — Я выбил копьем его зубы».
Отвечать девочке он не стал. Ответом была тяжелая туша, что ползла следом за ним по хвое.
— Ой, Камыш, — прижала ладошки к губам Золотая Тень, — да ведь ты, верно, самый лучший охотник!
Паренек снова промолчал, но ощутил, как зарделось его лицо и быстрее побежала по жилам кровь.
— Камыш, у тебя теперь есть ожерелье с клыками. — Голос девочки окреп. — Камыш, теперь ты можешь взять себе жену.
Золотая Тень произнесла это таким тоном, словно право выбрать себе суженую получила именно она.
— Ступай к костру, женщина, — спрятав довольную улыбку, распорядился Камыш. — У нас будет долгий день. Мне нужно разделать зверя.
И женщина, которая была моложе самого охотника, покорно кивнула.
Зарубка вторая
Рисунок шамана очень сложно разобрать — вроде бы, что-то похожее на корягу, которая выглядывает из воды. Это и есть она самая — коряга или даже большое дерево, которое уносит Течение Большой Реки.
А началось большое приключение летом — в жаркий день на берегу широкой реки, которая и названия никакого не носила. Большая Река или даже просто Река — вот, собственно, и все. И так каждому ясно, о чем идет речь. Иное дело — мелкие речки, впадавшие в Большую. У тех названия были: Лосиная, ручей Выдры, Змеиная протока.
Были в мире другие реки — шире и длиннее. Но племя пришло сюда так давно, что люди уже успели забыть о том, что на свете есть действительно Большая Вода. Река для них стала домом и миром.
Об иных великих реках не осталось даже преданий. Озеро, из которого Большая вытекала, люди племени называли Водой Утра, а другое озеро, куда она впадала — Вечерней Водой. Только самые храбрые охотники могли доходить так далеко — до самой границы мира, до огромных озер. А если идти дальше, то попадешь в мир духов и уже никогда не найдешь дорогу назад, к людям.
Ясное дело, там — тот край, куда каждый день заходит отдыхать Солнце.
Такого понимания географии людям племени Хозяина Вод было вполне достаточно для жизни. Иное дело — знать берега рек и охотничьи тропы. Вот что действительно было важно. А на мелочи они внимания не обращали. Сколько лет назад племя пришло на эти берега? Сто, двести, пятьсот? Какая разница! Да и счет дням они особо не вели, хотя считать, конечно, могли: один — два — три — десять — двадцать — много. Много — это все, что больше двадцати.
Так что нельзя сказать, когда все это случилось: семьдесят или пятьдесят тысяч лет назад. А может, и целых сто тысяч. Важно иное — ледник придет в эти края еще нескоро, а потому добычи тут водилось очень много — на всех хватит.
Но не в годах дело. Главное — стоял жаркий солнечный день, когда дети, скинув незамысловатую одежку, с громкими криками и визгами плескались в воде, вздымая тучи искрящихся брызг.