Дневник актрисы, стр. 1
Эстер Модлинг
Дневник актрисы
Пролог
Конни раздраженно отшвырнула книжку. Ну что за нелепые выдумки! Она успела прочесть лишь несколько страниц, а уже хочется бросить этот шедевр в камин! Ей много лет, но она еще в здравом уме. И хорошо помнит, что приехала в Голливуд вовсе не с десятью центами в кармане и не с одной парой штопаных чулок в чемоданчике! Бедный отец, наверное, в гробу переворачивается!
Преуспевающий адвокат не был, разумеется, в восторге от выбора дочери. Голливуд – придумать же такое! Но обеспечил любимую дочку всем необходимым. У Конни были и приличная квартира, и платья, и шляпки, и чулок сколько угодно. Она брала уроки пения и танцев и ходила в школу актерского мастерства. Все это обошлось папе не очень-то дешево. Зато Конни, в придачу к несомненному таланту и прелестному личику, получила настоящий профессионализм. Может быть, именно поэтому она до сих пор снимается в кино и играет в театре. Да еще получает самые лучшие роли.
Актриса покачала головой и потерла тонкими пальцами виски. На нее нахлынули воспоминания. Страшно подумать, что этот бессовестный писака насочинял о ее давней любви. О том единственном мужчине, что оставил ей разбитое сердце и утешение – сына...
Она наклонилась и со вздохом подобрала книгу. Быстро пролистала. Вот оно. Броский заголовок: «Кто он, таинственный возлюбленный Конни Ковердейл?». Бегло просмотрев главу, Конни уронила голову на руки. Она подумала о сыне. Бедный мальчик! Столько грязи... Как он воспримет эту мерзкую ложь? И что ей делать? Вести себя, словно этой книжонки не существует? Подать на автора в суд? Или... или самой написать правду?
1
– Доктор Даниэла Гарди, если не ошибаюсь?
Две минуты назад приветливая горничная проводила Дани в гостиную. Та с любопытством оглядывалась по сторонам, пока не обнаружила, что ее пристально разглядывают прищуренные глаза высокого светловолосого мужчины. Красивого мужчины. Очень красивого. Только глаза эти были неприязненно холодны.
Она не заметила его сразу, так как он неподвижно стоял, полускрытый портьерой огромного французского окна. Высокий, светловолосый, стройный. Красивый. И на этом его достоинства заканчиваются, подумала Дани. Он высокомерен, судя по надменной складке губ. Он холоден – светло-серые глаза похожи на льдинки. И еще этот человек... напыщенный, вот самое подходящее слово. Самодовольный и надменный.
Кроме того, было еще кое-что, что покачалось Дани странным, помимо неожиданной враждебности этого совершенно незнакомого человека.
Во-первых, крестили ее, конечно, Даниэлой, но только никто ее так не зовет. Все знают ее как Дани.
Во-вторых, незнакомец совершенно ясно давал ей понять, что ей здесь не рады. Совсем наоборот!
Это явственно читалось и в надменной складке губ, и в полупрезрительном прищуре глаз, которые он чуть скосил на свой длинный аристократический нос, не желая смотреть ей в глаза.
Дани терялась в догадках: что она могла сделать, чтобы вызвать такую неприязнь у совершенно чужого человека? Кажется, ей не в чем себя упрекнуть!
Она ответила на его взгляд твердым, немигающим взглядом.
– Мистер Оливер Ковердейл, если не ошибаюсь? – сказала она ему в тон.
Ироничные брови поползли кверху. Маленькая месть за холодный прием. Пусть не думает, что застал ее врасплох. Может, он и не собирался представиться по всей форме, зато она и сама догадалась, кто перед ней.
Ровные белые зубы сжались с такой силой, что ей показалось: она явственно слышит зубовный скрежет. Светлые глаза угрожающе сузились.
– Я вижу, вы находите ситуацию забавной, доктор Гарди...
– Прошу вас, называйте меня просто Дани, – перебила она. – Что касается этой так называемой ситуации... Вы ошибаетесь. Она нисколько не кажется мне забавной, скорее удивительной.
Он поджал губы.
– Насколько я могу судить, вы никак не ожидали меня здесь увидеть, не так ли? Вы рассчитывали встретиться с моей матерью? – И он решительно кивнул, не дожидаясь от нее ответа: сам все для себя решил. – Не беспокойтесь, вы еще увидите мою мать, – желчно усмехнулся он. – Рано или поздно. Конни всегда опаздывает, – добавил он, по привычке раздражаясь из-за этого досадного свойства своей матери.
Он шагнул назад, чтобы прикрыть за собой дверь поплотнее.
– Я хотел воспользоваться этим ее милым недостатком, чтобы поговорить с вами до того, как она появится.
Дани стояла у открытого окна, и солнце припекало, лаская лучами ее спину. Но все равно, у нее было такое ощущение, что с балкона страшно сквозит, – такой холод исходил от ее собеседника.
Она слегка поежилась. Дело не только в этих холодных светлых глазах. Он нарочно подошел поближе и навис над ней, подавляя ее своим огромным ростом. В нем, наверное, без малого два метра! Волосы подстрижены коротко, плечи широченные, тонкая водолазка не скрывает рельефа мускулатуры. Морской пехотинец, да и только. Она рядом с ним просто ребенок.
Что за глупости, Дани, одернула она сама себя. Он, конечно, не слишком приветлив, но какое это может иметь к ней отношение! У него просто настроение плохое, вот и все! Может, подобная грубость – обычный для него стиль поведения, а она уж навоображала бог знает что!
Она взяла себя в руки и улыбнулась.
– Боюсь, произошла какая-то ошибка, мистер Ковердейл! – вежливо начала Дани.
Не тут-то было!
– Если какая-то ошибка и произошла, то всецело по вашей вине, заверяю вас, доктор Гарди. Мне неизвестно, какими уловками пришлось вам воспользоваться, чтобы убедить мою мать принять вас, но уж будьте уверены...
– Мистер Ковердейл...
– ... вам ничего не удастся добиться...
– Мистер Ковердейл, послушайте...
– ... потому что моя мать никогда не дает интервью журналистам...
– Я не журналистка! – решительно прервала его Дани.
– ... и биографам тоже! – с триумфом завершил Оливер Ковердейл. – А причины вам, несомненно, хорошо известны.
Причины действительно были хорошо известны Дани. Когда два года назад вышла пиратская биография кинозвезды Конни Ковердейл, разразился колоссальный скандал. В книжке было столько грязных инсинуаций, столько цветистых подробностей грешной жизни актрисы, что Конни Ковердейл публично заявила, что больше никогда в жизни не скажет ни единого слова журналисту или биографу.
Но не это, мгновенно поняла Дани, было главной причиной. Главная причина стояла сейчас перед ней...
Тридцати семи лет от роду, красивый, преуспевающий, Оливер Ковердейл добился огромного успеха в Голливуде. На его счету несколько Оскаров за лучший сценарий. Иметь такого сына просто счастье!
Но... пока что никто не заявлял прав на такое счастье.
Кинозвезда и королева театральных подмостков на протяжении почти пяти десятилетий, Конни Ковердейл никогда не была замужем. И никогда и словом не обмолвилась о том, кто был отцом ее сына, которого она родила тридцать семь лет назад.
Тогда, в пятидесятые годы, это было просто неслыханно – родить ребенка вне брака. Многие предрекали скорый конец карьеры Конни. Тогдашняя Америка требовала от своих кумиров уважения к морали и семейным ценностям.
Но Конни Ковердейл не опускала головы, хранила гордое молчание и не желала признавать себя опозоренной! Она открыто появлялась везде со своим незаконнорожденным сыном и неожиданно превратилась в глазах обывателей из блудницы в образец превосходной матери. И еще раз покорила весь мир, который словно принял в свои сердца слабую одинокую женщину, пострадавшую от несчастной любви, и ее чудесного сына.
Все эти годы разговоры о том, кто же был той печальной любовью Конни, то стихали, то разгорались с новой силой. Газетные писаки усердно подогревали интерес к этой неувядающей теме. Но, поскольку актриса так и не раскрыла тайны, разговоры остались разговорами.
Глядя на него сейчас, Дани размышляла о том, как же он все эти годы справлялся с мерзкими сплетнями, любопытством, попытками влезть ему в душу. И с этой тайной... Да полно, тайна ли это для него? Наверняка мать рассказала ему про отца! Но, даже если и рассказала, он оказался столь же скрытен.