Война гармонии, стр. 83
– Возьми это, – продолжила она, протягивая ему стрелы. – Великий Мастер хаоса, прими собственное творение.
«Мастер хаоса? Никогда!»
Даже понимая, что имеет дело с призраком, созданным ухищрениями Великого Леса, Джастин поднял руку, чтобы оттолкнуть подношение.
– Возьми...
Железный Страж метнула стрелу в его поднятую руку, и ее пронзила жгучая боль, как будто она оказалась вспоротой ножом от запястья до плеча.
– Я возвращаю принадлежащее тебе, Мастер хаоса...
Джастин прищурился, но по-прежнему не мог ни увидеть, ни ощутить что-либо позади призрака. Сдерживая подступившие к глазам слезы и стараясь не обращать внимания на боль в руке, наливавшейся свинцовой тяжестью, он прошел мимо Железного Стража и тут же увидел другую женщину.
Рядом с тропой, улыбаясь и маня его к себе, стояла рыжеволосая женщина с наполовину сожженным лицом. Из разорванной, почерневшей плоти выпирали кости. Одеждой ей служил пепел.
– Пойдем со мной, Джастин. Ты любил меня... и я пострадала из-за твоей любви...
– Нет! – Джастин стиснул зубы. – Я не причинял тебе никаких страданий, это сделал Фирбек! К тому же ты никогда не любила меня. Тебя влекло к Гуннару.
Она протянула к нему руку, и хотя Джастин выставил дополнительный щит, выросшие вдруг до невероятной длины пальцы впились ногтями в его правое предплечье. Ощущение было такое, будто в руку вонзились раскаленные добела железные шипы. Ноздри заполнил омерзительный запах горелой плоти. Его собственной плоти.
– Ты любил меня, и твоя любовь стала причиной моей гибели.
Теперь обе его терзаемые болью руки бессильно висели по бокам, однако он снова шагнул вперед, в лежавшие на тропе темные тени.
Черноволосая женщина в лазоревых кожаных доспехах остановила всхрапнувшего коня возле тропы и, указав на грудь Джастина коротким мечом, позвала:
– Идем с нами... Разрушитель. Присоединяйся к нам...
Позади нее Джастин ощущал присутствие несчетных орд мертвецов, и в белом, и в голубом.
Он остановился.
– Иди к нам... к нам... иди к нам...
Из одной его руки сочилась кровь, тогда как почерневшие раны на другой обжигали нестерпимой, запредельной болью.
Тупо глядя на всадницу, он пытался сообразить: чего же он в свое время не понял, что упустил... Руки не повиновались, голова трещала, мысли путались.
– Иди к нам Великий Обманщик... иди к нам, ты, верящий лишь в свое понимание гармонии... лишь в свое...
Меч коснулся его груди и прожег рубашку, заполнив ноздри дымом.
– К нам... к нам... Тебе не убежать...
«...не убежать... – звенело в его голове, заполняя сознание. – ...не убежать... не убежать...»
И тут Джастин, не обращая внимания на порезы, схватился за клинок и расхохотался.
«Ну уж нет! Лучше идите вы ко мне! Я принимаю вас всех! Вы – мой хаос, мое зло! Вы – это я!»
Ответом ему стали заунывные стоны, то усиливавшиеся, то стихавшие... то усиливавшиеся, то стихавшие. Не выдержав этого мертвящего плача, он отпустил ограждавшие его щиты и обнаружил себя лежащим на тропе...
...Перед рычащим, скалящим клыки лесным котом!
Подняться на ноги ему удалось с трудом. Изрезанные ладони жег набившийся в порезы песок, в болевших руках почти не осталось силы. Если являвшиеся ему мертвецы и представляли собой морок, то раны оказались самыми настоящими. Кот зарычал.
– Ступай домой, кот. У меня нет желания играть в такие игры.
Сощурившись – в темноте тропа под ногами казалась наклонной, – Джастин выпрямился и снова шагнул вперед.
– Никакой проклятый Светом лес не...
Кот зарычал снова. Сжав зубы, Джастин взглянул зверю прямо в глаза. Хвост кота дернулся, одна лапа поднялась.
– Сейчас... сейчас... – простонал Джастин, выстраивая магические структуры, которые пускал в ход всего дважды. Он знал, что имеет дело не с порохом и пушками, а потому все, что ему нужно, – это гармония и воля, гармония и воля... гармония и воля!
Земля содрогнулась, лесные исполины покачнулись. Сорвавшийся с руки Джастина ослепительный луч выжег тропу впереди настолько, насколько можно было видеть. Кот беззвучно исчез, не оставив после себя даже кучки пепла.
Свершившийся сдвиг отразился в его сознании образом бесконечного тоннеля, связующего недра земли с небесами, тоннеля, в котором сияние солнца множилось и дробилось в бесчисленных зеркалах. Тоннеля, в котором рыдали древние ангелы, горделиво красовалась Рибэ, капитан быстрых судов Небес, а демоны Света улыбались, прежде чем раствориться во тьме блистающей гармонии.
А укрывшийся где-то лесной кот вылизывал лапы перед тем, как уснуть и забыть о навеянном Ангелами кошмаре.
Джастин прокашлялся и шатаясь побрел дальше. Он делал шаг и переводил дух. Делал шаг и переводил дух. Делал шаг и переводил дух...
Сколько времени на это ушло – так и осталось неизвестным, но когда за деревьями забрезжил рассвет, Джастин вышел на дорогу к Мерту.
Дайала уже ждала его там. Глаза ее были воспалены, порезы на руках сочились кровью, лицо покрывали кровоподтеки.
– Так плохо?
Он сделал последний шаг, и колени его подогнулись. Однако она не дала ему упасть, а подхватив его сильными и нежными руками – руками истинной возлюбленной, – бережно опустила на землю и легла рядом. Смешиваясь воедино, их слезы и кровь орошали дорожную пыль.
88
– Знаешь, а Зиркас был прав, – промолвил Белтар, пригубив вина и бросив взгляд на плещущий за молом прибой. – Джира слишком приятное местечко, чтобы его разрушить.
Элдирен поднял свой бокал в знак молчаливого согласия.
– Скорее всего, нам придется вернуться в Рильярт, как только с дорог сойдет грязь. Трудно поверить, что мы провели в беспрерывных походах почти полгода.
– Да, и порой теряли множество людей ради захвата какой-нибудь забытой Светом дыры. Хорошо, что хоть здесь, в Джире, это не так.
– Война безобразна, Элдирен. Пока можешь, наслаждайся выгодами нынешнего положения. Тебе, по крайней мере, не приходится беспокоиться о Джихане, сующем повсюду нос и докладывающем Зиркасу про каждый чих, – сказал Белтар, сделав еще один большой глоток.
– Джихан не так уж плох. Наверное, у него просто нет выбора.
– Какая разница? Из-за него мне приходится держаться настороже. Ничего, как только выступим в путь, обстоятельства изменятся к лучшему, – он снова поднял бокал и добавил: – Говорят, дороги замерзнут за несколько восьмидневок до выпадения снега, если он вообще выпадет.
– Снег? Еще только-только собрали урожай!
– В здешних краях зима наступает рано. А нам нужно пораньше начать подготовку ко вторжению в Сутию... если мы хотим начать наступление сразу после весенней оттепели.
– А они не сдадутся?
– Зиркас считает, что именно так и будет. Не то чтобы от них стоило ждать яростного сопротивления, но выторговать себе условия получше сутианцы попытаются. Впрочем, я думаю, что как только наши войска начнут разорять пограничные области, они покорятся.
– Как сарроннинцы? Эти на самом деле так до конца и не покорились. И никогда не покорятся. Они ненавидят нас.
– Никогда не говори «никогда», Элдирен.
Элдирен отмолчался, разглядывая пустой бокал в свете настенной лампы.
– Ходят слухи, будто ты способен использовать хороший хрустальный бокал для дальновидения, как магическое зеркало, – со смехом промолвил Белтар. – Это правда?
– Не знаю, не пробовал, – отозвался Элдирен, бросив взгляд на бутылку красного вина. Она была наполовину пустой.
– А ты попробуй заглянуть в Наклос. Может, с помощью бокала это удастся лучше?
– В Наклос?
– Именно. Попытайся узнать, что стало с тем инженером.
– Он мертв.
– Элдирен, тот, кто выворачивает гармонию наизнанку, обнаруживая в ней хаос, не может оказаться поджаренным одной из твоих огненных стрел. Зиркас, возможно, и поверил тебе, но мы-то оба понимаем, что к чему. – Белтар улыбнулся. – Почему бы тебе не поискать его в Наклосе? Не для Зиркаса, а для меня.