Смерть Хаоса, стр. 58

– Как и всех нас, – вставляет Тэлрин.

– Понимаю, но, как нам думается, причины, вызывающие беспокойство у нас и у вас, различны.

– Вот как? – Хелдра склоняет голову набок.

– Есть люди, стремящиеся убедить императора в том, что Отшельничий остров потворствует нарастанию хаоса на материке, ибо видит в этом способ усиления собственной гармонии. Его Величеству хотелось бы верить в то, что подобные обвинения беспочвенны, Отшельничий всецело занят внутренними делами, а все смуты и настроения в Кандаре никак не связаны с Черным островом.

Предвидя протесты, Ригнелджио поднимает руку.

– Думаю, вы все понимаете, что я всего лишь информирую вас об озабоченности моего монарха.

– Господин Ригнелджио, мы вполне понимаем, что ты посланник и говоришь не от своего имени, – спокойно отвечает Тэлрин.

Потирая под столом большой палец об указательный, Марис другой рукой поглаживает бородку. Взор его при этом скользит по фигурам одетых в удобные мундиры из светло-коричневого хлопка солдат.

– В таком случае вам понятна и моя озабоченность тем, что сказанное мною может быть истолковано неверно.

Хелдра и Тэлрин кивают.

– Понимание зачастую лишь первый шаг, – произносит Тэлрин чуть ли не грохочущим басом. – Даже когда обе стороны понимают, что происходит, они могут расходиться в оценке значения происходящего.

– Ничего не поделаешь, бывает и так. Но это вовсе не обязательно. Порой можно добиться согласования действий, даже не придя к полному взаимопониманию. Император был бы рад любой возможности снизить в Кандаре уровень нежелательного хаоса.

– «Нежелательный хаос» – это интересный термин, – замечает Хелдра. – Следует ли отсюда, что хаос может быть и «желательным»?

– Возможно, нет. Не исключено, что как раз это поможет нам прийти к пониманию.

– Пониманию чего? – голос Хелдры звучит чуть ли не отрешенно.

– Ну, вы же маги Черного острова, так что понимание, скорее, по вашей части. Я могу лишь сказать, что император заинтересован в усилении гармонического начала во всем мире, но в первую очередь в Кандаре. Он озабочен сложившейся ситуацией и желает, чтобы вы это знали. На чем позволю себе откланяться. Я ведь говорил, что наведался ненадолго.

Посол встает.

– Минуточку, господин Ригнелджио, – говорит Хелдра. – Ты донес до нас озабоченность своего монарха, но не сказал, что могло бы способствовать ее смягчению.

– Хамор всегда был заинтересован в свободной и беспрепятственной торговле, а хаос порождает всякого рода препоны и ограничения. Однако, – посол кланяется, – я не взял бы на себя смелость рекомендовать вам конкретные меры.

– А вот я возьму на себя смелость кое-что сказать по этому поводу, – заявляет Марис, игнорируя протестующий взгляд Тэлрина. – Ты толкуешь о свободной торговле, но нам ведомо, что свобода по-хамориански означает свободу лишь для купцов с Хамора, со множеством ограничений для Отшельничьего или Остры. Ты хочешь сказать, что Хамор намерен превратить Кандар в свою торговую колонию, и предлагаешь нам не вмешиваться?

Улыбка на лице Ригнелджио сменяется непроницаемой маской.

– Как уже было сказано, мои полномочия сводятся к тому, чтобы довести до Совета озабоченность императора. Позволив себе комментарии, разъяснения и уж тем паче предположения, я вышел бы за пределы дозволенного.

– Мы сознаем, что ты не волен в своих словах, и с уважением относимся к твоей миссии, – заявляет Тэлрин и тоже встает. Марис и Хелдра следуют его примеру.

– Премного благодарен, – не утратив дипломатической выдержки, отвечает Ригнелджио.

Солдаты у дверей вытягиваются по стойке смирно. Посол кланяется и покидает помещение.

После ухода Ригнелджио Хелдра снова садится и смотрит на Мариса.

– Что, без этого было не обойтись?

Торговец подходит к окну и, глядя на Найлан, ворчит:

– Я не мастер играть словами.

– Ну что ж, разговор состоялся интересный, – размышляет вслух Тэлрин. – Сдается мне, ситуация не совсем обычная. Ригнелджио явно не хотел предъявлять нам ультиматум, но кто-то желает именно этого.

– Император? – спрашивает Хелдра.

– Просить нас не вмешиваться в дела Кандара – все равно, что позволить Хамору установить полный контроль над торговлей.

– Признаться, – гулко басит Тэлрин, – я не уловил даже намека на просьбу. И мне хотелось бы знать, каким способом император надеется достичь желаемого. Ригнелджио чувствовал себя неуютно, а это чревато серьезными проблемами.

– Мы не можем допустить, чтобы нами командовали! – резко заявляет Хелдра.

– Твоя позиция, твой меч и даже твои бойцы не могут остановить перемены в мире. Равно как и весь флот Хамора.

– Мы должны оберегать традиции и вечные ценности, иначе какой вообще смысл в нашем существовании? Неужто наша роль состоит лишь в обеспечении торговли?

– Не стоит говорить об этом с пренебрежением, Хелдра, – отзывается Марис. – Разве не торговля позволяет оплачивать счета?

– Позиция каждого из вас понятна и заслуживает уважения, – вмешивается Тэлрин. – Но нам стоит помнить о том, что Братство не располагает самой большой в мире постоянной армией, да и наш флот, даже с учетом вооруженных торговых судов, не сравнится с могучим флотом Хамора.

– Спору нет, Хамор могуч, но большая часть кораблей императора остается по ту сторону океана, на другом краю мира.

– Это не значит, что они останутся там всегда, – бормочет Марис, снова потирая большой палец об указательный.

– Не исключено, – кивает Тэлрин.

– Торгаши – они торгаши и есть, – ворчит Хелдра себе под нос.

Марис и Тэлрин обмениваются взглядами.

XLV

На четвертое утро после отъезда Джастина и Тамры я снял лубок. Больно не было, но мышцы ослабли. Чтобы нога стала по-настоящему здоровой, требовались время и определенные усилия. Когда я решил закончить-таки многострадальный стол для Верфеля, выяснилось, что клей в горшочке затвердел, и мне пришлось раскалывать массу и крошить комья пестиком в ступке, чтобы развести полученный порошок водой.

Когда я, стараясь не хромать, заявился с горшочком порошка на кухню, Рисса, помешивавшая варево из овощей, поморщилась.

– Опять этот гадкий, вонючий костный клей, мастер Леррис?

– Опять, Рисса. Гадкий, вонючий костный клей.

– Обед, мастер Леррис, не должен пахнуть копытами.

– Чтобы заработать на обед, Рисса, я должен мастерить мебель. А без клея это невозможно.

– Необязательно варить клей на кухне. У тебя есть очаг.

– На огне трудно прогреть его равномерно. Плита – совсем другое дело. А что сегодня на обед?

Мне подумалось, что этот вопрос ее смягчит.

– Тушеная баранина со специями.

Я кивнул. Обычно Рисса приправляла варево специями столь щедро, что вкус самого мяса почти не ощущался.

– Сегодня на рынке, – продолжила она, – я разговорилась с Верилией. Ты ее не знаешь, она стряпает на Хансиса, который держит лошадей и подводы для грузовых перевозок. У него большой двор у западного тракта, недалеко от мельничной дороги. Так вот, мастер Леррис, не худо бы тебе с этим Хансисом потолковать. Его жена, ее Фрекой звать, по правде-то, Верилия на нее работает, так вот она, то есть не Верилия, ясное дело, а Фрека, любит хорошую мебель. А у Хансиса деньжищ не меряно, ведь его фургоны возят грузы до самого Сарроннина. Нынче, когда твоими стараниями старые, прямые дороги…

Не переставая тарахтеть, Рисса ловко шинковала и ссыпала в большую кастрюлю овощи и картофель. Пальцы ее были почти такими же ловкими и быстрыми, как у Кристал. Почти.

– Спасибо за совет, Рисса. Боюсь только, что мне и с нынешними-то заказами не справиться.

– Не стоит благодарности, мастер Леррис. А справиться с заказами ты не можешь, потому что даже самую пустяшную работу делаешь собственными руками. Тебе давно пора взять подмастерья. Если бы ты взял подмастерья да бросил разъезжать по горам с солдатами, у тебя и времени бы на все хватало, и денег прибавилось.