Смерть Хаоса, стр. 52
Рисса зарделась.
Когда встала Кристал, поднялся и я, хотя мне для этого пришлось опереться о стол и грубую трость.
– Тебе не…
– Не могу же я вечно валяться в постели.
Я обнял ее.
– А мне не хочется, чтобы ты на всю жизнь остался хромым лишь потому, что стремишься кому-то что-то доказать. Дома нет никакой нужды изображать из себя героя, – ворчливо заявила она. Но меня все-таки поцеловала.
Стоя в дверях, я проводил ее взглядом. Она отбыла в Кифриен, чтобы заниматься учениями, снабжением, комплектованием, планированием, укреплением дисциплины, политикой, – всем тем, чем военачальнику приходится заниматься куда чаще, чем совершать походы и командовать на поле боя.
Я, прихрамывая, добрался до кресла и сел. Рисса принялась убирать со стола.
– Мастер Леррис, мне надо будет испечь побольше хлеба. Тебе какой по душе?
– Я неравнодушен к черному.
– Ага, точь-в-точь как командующая Кристал.
– Да при чем тут…
– Ты слишком серьезен для столь молодого человека.
Я улыбнулся.
– Ну а сейчас подкрепись, я приберегла в буфетной немножко хлеба и сыра.
– Спасибо, матушка Рисса. Что бы я без тебя делал?
Она добродушно хмыкнула.
Умяв еще один довольно толстый ломоть хлеба с сыром, я рассеянно провел пальцем по украшавшей стол витиеватой резьбе. Вообще-то дерево чуждо хаосу по самой своей природе, но сейчас эти хитрые завитушки заставили меня вспомнить о том сложном переплетении нитей хаоса и гармонии, которое мне довелось ощутить в недрах под серным источником. Вправду ли хаос и гармония сплетаются так тесно?
Осторожно потянувшись чувствами к левой руке, пусть остававшейся в лубке, но заживавшей быстрее, чем нога, я ощутил нечто своеобразное. Часть руки состояла из крохотных вкраплений хаоса, как будто заключенных в плотные капсулы гармонии.
– Рисса?
– Да, мастер Леррис.
– Подойди, пожалуйста, сюда.
Подняв брови, Рисса подошла к столу.
– Положи свою руку рядом с моей.
– И все?
– Все.
Сравнив наши руки, я убедился, что по структуре они различны. Часть моей плоти больше напоминала увиденное мною при попытке прощупать чувствами Джастина.
– У тебя все? А то мне еще хлеб печь…
– Э… да, спасибо.
– Ох уж эти маги.
Покачав стриженой головой, Рисса ушла, а я задумался о том, могу ли сознательным усилием преобразовать структуру плоти вокруг срастающейся кости по тому же образцу. Пришлось поднапрячься, но попытка увенчалась успехом. Правда, изменение затронуло лишь крохотный участок и обернулось для меня резью в глазах и дрожью в пальцах. И такой потерей сил, что я уронил голову на стол.
– Мастер Леррис! Мастер Леррис!
– Все в порядке. Я просто устал.
– Ну-ка, живо в постель. Как так можно, чудом выжил – и тут же колдовать? Сначала окрепнуть надо, – решительно заявила Рисса, подойдя ко мне. – Сейчас здесь нет Наилучших, и тебе нет нужды подкреплять их дух, показывая, что они имеют на своей стороне самого отчаянного и неутомимого мага в мире. Обопрись на меня, и я помогу тебе добраться до кровати.
Я послушался и не пожалел: вновь растянуться на постели было очень приятно. Мной завладела легкая полудрема.
XL
К северо-западу от Ренклаара, Фритаун (Кандар)
Неподалеку от вершины Берфир останавливает основные силы и направляется в голову авангардного отряда. Пальцы его, словно ненароком, касаются рукояти висящего за плечами длинного, в полторы руки, меча. Бросив взгляд вниз, герцог замечает на склоне трех упавших лошадей, одна из них еще бьется. Рядом всадник: он лежит ничком и не шевелится.
По большаку и траве по обе стороны дороги разливается лужа глубиной всего в несколько пальцев, но не меньше двадцати локтей в поперечнике.
Еще одна всадница с копьем пытается свернуть с дороги, но, сделав несколько шагов, конь артачится, ржет и вскидывается на дыбы. Всаднице удается удержаться в седле. Лошадь пятится, продолжая держать одну переднюю ногу на весу. Женщина спрыгивает с седла, наклоняется и, удерживая поводья, осматривает копыто. И тут на нее и ее товарищей невесть откуда обрушивается град стрел. Несколько кавалеристов падают, остальные разворачиваются и скачут вверх по склону, надеясь уйти из-под обстрела.
Несколько стрел попадают в охромевшую лошадь, одна сражает спешившуюся всадницу.
Проследив, откуда летят стрелы, Берфир засекает-таки лучников. Выпустив из кустов очередную тучу стрел, они перебегают вверх и скрываются за гребнем противоположного холма.
Берфир легко выхватывает тяжеленный меч и скачет навстречу отступившим копьеносцам.
– Что тут у вас? – спрашивает он младшего офицера.
– Ежи… они разбросали сотни ежей!
– Ежи на дороге? И вы их не заметили?
Командир авангарда указывает на разлившуюся воду. Берфир оглядывается по сторонам, и его цепкий взгляд отмечает на дальнем краю болотистого луга насыпь. Не иначе как перегородившую ручей или речушку плотину.
Еще один всадник, подъехав, показывает герцогу несколько ржавых, растопыривших шипы ежей.
– Ржавые? Железо так быстро не ржавеет. – Берфир задумывается, потом кивает, – Понятно, они сначала дали им заржаветь, потом разбросали.
– Я тоже так думаю, господин.
– Ну, Коларис, ты мне за все заплатишь, – говорит герцог, глядя на северо-восток и грозя невидимому врагу воздетым клинком. – Мы не хотели этой войны, но ты заплатишь за все!
Кавалеристы раздаются в стороны, остерегаясь огромного меча. Берфир, опомнившись, убирает клинок.
– Расчистить путь от ежей и продолжить движение!
Герцог направляет коня вниз по склону и медленно едет вдоль кромки грязной воды. Всадники следуют за ним. Двое бойцов осматривают запруду, находят заслонку, и скоро дорога очищается от воды, открывая взору сотни разбросанных по грязным камням, бурых от ржавчины, ощетинившихся шипами штуковин, именуемых «ежами» или «чесноком».
Берфир презрительно кривится. Ежи собирают в обозную повозку, и скоро герцогское войско снова приходит в движение. Солдаты поднимаются на противоположный склон, откуда начинается долгий путь к Фритауну.
XLI
По крайней мере Каси (или, от ее имени, Тамра) догадалась прислать за мной крытый экипаж. Не забыла Тамра и об обещанном ранее окованном железом посохе, так что мне было на что опереться и не пришлось мокнуть под холодным зимним дождем. Кифриенцы постоянно сетуют на свои дожди, но в сравнении с ливнями на Отшельничьем или грозами, настигавшими меня в иных областях Кандара, здешние кажутся вполне терпимыми.
Поверх серого одеяния я накинул коричневый плащ. Вместе с посохом мне едва удалось разместиться в тесной карете, тем паче что нога в лубке не сгибалась и усесться пришлось бочком.
Ни страж, ни возница не вымолвили ни слова, кроме обычного приветствия, но я на них не обиделся. В отличие от меня, устроившегося в экипаже, им предстояло всю дорогу мокнуть и мерзнуть.
Экипаж тронулся, и нога, несмотря на рессоры, тут же отозвалась болью. Хотелось бы знать, когда я смогу наконец сесть верхом на бедолагу Гэрлока. Как выяснилось, мой пони тоже получил ожоги, но когда я вчера днем наведался к нему, он выглядел совсем неплохо и явно шел на поправку.
Карета остановилась у парадного входа в резиденцию самодержицы, где я увидел Джиллу. Ее плечо так и оставалось в лубках.
– Привет, Мастер Гармонии.
– Извини, – пробормотал я, взглянув на незажившее плечо.
– Да ладно, какие извинения, – отозвалась она, когда мы уже вошли в холл и страж в зеленом затворил за нами дверь. – Мне, можно сказать, повезло. Я осталась жива, получу годовое жалование, а рука, как сказал Джастин, будет действовать. Только тяжести поднимать не смогу. Кому досталось, так это тебе. Когда тебя вынесли из долины, ты выглядел хуже мертвеца.
– И чувствовал себя ничуть не лучше, – ответил я, не сдержав ухмылки.
– Ага, а уж обжарен был почище большинства отбивных, какие мне доводилось есть. – Она помолчала. – Посол задерживается, но командующая сказала, что до прибытия всех прочих ты можешь посидеть в уголке палаты аудиенций.