Магия Отшельничьего острова, стр. 58
– Сок, – заказал я. И тут же осведомился: – А что у вас из еды?
– Пирог с бараниной, бараньи отбивные и тушеное мясо разных сортов.
– Бери тушенку, – предложил Серый маг.
Совет пришелся кстати – после трех дней в Монтгрене баранина, хоть она и была там превосходной, порядком мне осточертела.
– Отшельничий что-то затевает, – промолвил Джастин своим обычным невозмутимым тоном.
– Что именно? – не понял я.
– Не знаю, что именно, но ты в этом участвуешь.
Я безмолвно поднял глаза. Говорить ничего не стал – обошелся взглядом. Серый маг добавил:
– Нет, конечно же, не осознанно. Однако подозреваю, что тебя используют. Ваши Черные Мастера переправили в Кандар невероятно одаренную группу. Слишком одаренную.
Я ждал разъяснений. И они на этот раз не замедлили:
– Ты излучаешь столько гармонии, что это просто немыслимо для одного человека. Та черноволосая с клинком... О ней сразу пошли толки, которые заставили забыть о другом, более важном убийстве. И этот проповедник...
– А как насчет остальных?
– Про белобрысую с ножами ты уже слышал, а о прочих наверняка мог бы рассказать мне куда больше, чем я знаю.
Вот этого я решил не делать. Если Тамра да Миртен еще не попали в поле зрения тех, кто тут заправляет, то оно и к лучшему. Я в таком деле не помощник.
– Почему ты считаешь отправку группы преднамеренным действием Мастеров Отшельничьего? – спросил я.
– Вообще-то это лишь догадка. Уж больно ты юн для такого дела. Это беспокоит меня больше всего прочего.
Джастин заглянул в свой бокал и умолк. Так ничего и не сказал, даже после того, как нам принесли мясо.
Поднимаясь наверх, я с сожалением отметил, что к верховой езде мои ноги еще не привыкли.
Комната со свечой и двумя узкими койками казалась достаточно подходящим местом, чтобы заняться чтением. Я вытащил из мешка книжицу в черном переплете.
Вступление, как я уже понял, представляло собой немыслимую нудятину. Лишь перелистав книгу до второй половины, я обнаружил нечто, имевшее, на мой взгляд, хоть какой-то смысл. Впрочем, тоже не весьма явственный: речь там шла о выравнивании металлов (кто бы еще знал, что это значит), о выявлении внутренних напряжений в физических телах, динамике погодных процессов и методах применения гармонии в механизмах, использующих тепло.
Уразумев, что уж это-то все для меня и впрямь непостижимо, я задался вопросом: стоит ли дать себе пинка или начать все сначала? Выходило, что почти полгода я носил в вещевом мешке ответы на многие собственные вопросы – правда, мне все равно было не под силу уразуметь их смысл. Но ни давать себе пинка, ни начинать все сначала я не стал. А углубился в раздел, посвященный целительству, поскольку все прочее превосходило мою способность справляться со скукой.
В конце концов, рациональное зерно в этой писанине имелось. По прошествии времени я более-менее уразумел, что мы такое проделывали с овцами герцогини и что имел в виду Джастин, говоря о внутренней телесной гармонии.
– Эй, ты уже убедился, что в книге есть толк?
При появлении Серого мага я едва не слетел с койки – уж больно задумался и зачитался. Шея – и та затекла.
– Далеко продвинулся?
– Да так, почитывал насчет целительства, – проговорил я.
– Я так понимаю, введения ты так и не одолел?
– Нет... Несколько раз пробовал, но это нагоняет скуку...
Джастин зевнул, стянул тунику.
– Вернешься к этому, как только сможешь. Я вот не смог и теперь за это расплачиваюсь.
Он повернулся ко мне спиной и стянул сапоги. Я закрыл книгу.
После стольких дней, проведенных в седле, стоило бы хорошенько выспаться на приличной постели.
Только вот... Некоторые соображения не давали мне покоя. Джастин всего о своей работе так и не рассказал. А потом, оставались еще Тамра и Кристал. Насчет Кристал я кое-что слышал, а вот Тамре стоило бы себя обозначить... Я, мне кажется, должен был бы услышать о ней... или почувствовать? Не пропала же она бесследно!
Наконец я провалился в темную пропасть сна. Через некоторое время меня пробудил сильный холод. Поежившись, я попытался перевернуться. Но не тут-то было.
Помешала белизна!
Белый туман обволок меня настолько плотно, что не давал возможности ни видеть, ни шелохнуться, ни вымолвить хотя бы слово. Я оказался в западне – в ловушке сияющего ничто, пустоты, прожигавшей мои мысли насквозь.
ТЫ ОБЕЩАЛ... Беззвучные слова эхом отдались в голове, но все мои попытки откликнуться не увенчались успехом. Однако что-то и прояснилось – в ловушке белизны находился вовсе не я, а человек, пытавшийся оттуда до меня докричаться. Мне было знакомо это ощущение.
Однако все это могло оказаться просто кошмарным сном. Или... или Джастин поймал меня снова, повторив тот же трюки. Я не ощущал своего тела, не мог двинуть ни одним мускулом... Я знал, что нахожусь в своей постели, и в то же время пребывал где-то... где-то...
ТЫ ОБЕЩАЛ УКАЗАТЬ ПУТЬ... ПУТЬ...
Белое марево, слепящий сознание туман пронзали желтые, красные, синие, фиолетовые стрелы. Разя насквозь, поражая каждую мысль.
Потом дверь закрылась, и белизна исчезла.
Взмокший от пота, я сел на постели в кромешной тьме.
ТЫ ОБЕЩАЛ...
Эти беззвучные слова по-прежнему отдавались эхом в моих мыслях, и мне казалось, что в них есть определенный смысл. Но я никому ничего не обещал. Даже и не думал.
А потом пришла мысль, заставившая сжаться мое сердце. Мне очень, очень хотелось верить, что Тамра не угодила в такую же западню белизны, какую показал мне Джастин.
Только вот уверенности в этом у меня не было.
XXXV
После завтрака, съеденного в компании пары угрюмых кавалеристов (Джастин, как водится, куда-то запропастился по своим чародейским надобностям), я наведался к Гэрлоку в конюшню. Тот встретил меня неодобрительным ржанием.
– Что, приятель, обычное сенцо тебе не больно-то по вкусу? – спросил я. Посох, по-прежнему зачарованный, стоял в углу стойла. Я не трогал его с тех пор, как одно прикосновение разрушило все чары невидимости и мне пришлось наводить их снова. Серый маг все мои старания по укрытию посоха оценивал немногословно и отнюдь не восторженно.
И вот тут, когда мне бы спокойно заниматься собой да лошадкой, откуда-то снаружи донесся крик. Слабый, но все же достаточно громкий для того, чтобы привлечь мое внимание.
Человек разумный, само собой, просто пропустил бы этот шум мимо слуха. Однако болван, каким являлся ваш покорный слуга, ухватив свой посох, тут же ставший видимым, выскочил из конюшни. Я пересек внутренний двор и выскочил в проулок, где и нарвался на пару хорошо одетых головорезов. Один, пониже ростом, оттолкнул к стене жалкую, оборванную женщину.
Другой, повыше, выхватил было меч, но, завидев мой посох, неожиданно рассмеялся:
– А, парень, ты и так покойник! – и, обращаясь к своему сотоварищу, бросил: – Валим отсюда, Билдал.
Не удостоив больше взглядом ни меня, ни съежившуюся на брусчатке кучу тряпья, они нарочито небрежно удалились. Вокруг же меня все – и окна, и двери – оставалось наглухо закрытым.
Куча тряпья тем временем преобразилась в черноглазую, сгорбленную и заплаканную женщину с сильно ободранной левой щекой. Она придерживала разорванную, покрывавшую грудь блузу и закусывала губы от сильной боли.
– Делай со мной что хочешь, Черный дьявол, – пролепетала она. – Все равно ты теперь покойник.
У меня отвисла челюсть. Человек избавил ее от грабителей и насильников, а его за это обозвали «Черным дьяволом»!
– Виконт покарает тебя.
Я пожал плечами, словно мне дела нет до этого виконта, и коснулся посохом ее поврежденных запястий.
– Оооох!
Что именно я сделал, сказать было трудно. Работа с овцами и чтение книги не прошли для меня даром. Мои мысли и чувства коснулись костей и нервов, линий хаоса и гармонии, составлявших причудливую картину живого человеческого организма.