Магия Отшельничьего острова, стр. 24

– Так. Ну и что это значит? – Леннерт улыбнулся и оглядел комнату.

Миртен запустил пятерню в свои непослушные черные лохмы, Дорте смотрела на Миртена, а Кристал – на полуденные облака за окном. Саммел силился подавить зевок, а вот Тамра прямо-таки лучилась.

– Это значит, что магия более пригодна для разрушения, нежели для созидания, – влезла она с ответом.

Тоже мне, открытие совершила. Всякий знает, что разрушить что-либо с помощью магии хаоса легче легкого, но чтобы построить дом, проще не наводить чары, а пригласить каменщиков да плотников.

– Вам еще предоставится возможность убедиться в том, что это не вполне точное утверждение, – промолвил Леннерт, переводя взгляд с Тамры на меня и обратно.

Миртен тихонько заржал.

– Магию гармонии можно использовать для увеличения природной прочности двумя способами: во-первых, защищая структуры от воздействия хаоса, а во-вторых – придавая им большую внутреннюю упорядоченность. Однако, – тут магистр Леннерт покачал головой, – это сложный вопрос, обсуждение которого требует глубоких познаний. На настоящем же этапе важно отметить то, что соответственно оснащенный и обученный индивид может успешно противостоять магическому воздействию и даже одержать верх. Но при условии... ПРИ ТОМ УСЛОВИИ, что и оснащен и обучен он по-настоящему хорошо.

– Магистр? – подал голос Саммел. – А как насчет могущества древних чародеев Фэрхэвена? Или Белых Рыцарей?

Леннерт покачал головой:

– Ты путаешь два аспекта хаоса. Если речь идет о разрушении в чистом виде, то есть уничтожении гармонических связей, придающих вещам и явлениям структурную целостность, то в этом смысле противостоять хаосу более чем трудно. Но возможно – используя три фактора. Первый из них – воля. Ваша воля к жизни препятствует любой направленной магической атаке на вашу личность. Стремление выжить заложено в самой человеческой природе, и подавить его способны лишь самые сильные Мастера хаоса. Правда, вы пока еще подвержены всяческим искушениям... но это другой вопрос. Второй фактор – это природная сила материала. Молодой организм сам по себе обладает большой сопротивляемостью по отношению к магии, подобно зданию, выстроенному из самого крепкого камня с перекрытиями из лучшего дерева. Ну а третий фактор – сама магия, которая может дополнить оба предыдущих усилением структурных связей.

Все, что говорил Леннерт, надо полагать, соответствовало действительности, но, на мой взгляд, не имело никакого смысла. Ясно ведь, что никто, кроме сильного Мастера хаоса, и не подумает предпринимать магическую атаку на личность. А все, кто практикует магическое воздействие, как правило, и сами являются «соответственно оснащенными и обученными индивидами». Белые Рыцари, как помнилось из уроков магистра Кервина, сражались мечами и были могучими воителями.

– ...Сила хаоса заключается в его способности дезинтегрировать сложные структуры... – дундел Леннерт.

– Не по этой ли причине многие народы остерегаются использовать паровые машины? – сияя, как медный таз, осведомилась Тамра.

Ринн еле слышно фыркнула.

Я вздохнул. Сама по себе теория, может, и недурна, но мне уже осточертел и фальшивый энтузиазм Тамры, и ярое стремление магистра Леннерта разжевать очевидное и уклониться от разъяснений чего-либо существенного. Например, что такое магия гармонии? Каким образом способствует она усилению структурных связей? Как эта магия работает и почему никто не признается в том, что ею занимается? Должен же кто-то ею заниматься!

Магистр Леннерт продолжал теоретизировать, а я задумался о Кандаре и о том, что может меня там ожидать.

Нас – во всяком случае, у меня было такое ощущение – с самого начала собирались отправить в Кандар. Но одно дело – думать об отплытии как о деле неопределенного будущего, а совсем другое – узнать, что для тебя время покинуть Отшельничий уже настало.

Нас собрали в той самой комнате, где состоялась наша первая встреча по прибытии в Найлан. Но на сей раз каждому предстояло переговорить с Тэлрином по отдельности.

Дубовые стенные панели казались еще более мрачными чем в тот раз, а изображенные на портретах мужчина и женщина выглядели так, словно знали некую тайну, которой не собирались с нами делиться.

Разумеется, я понимал, что все это чепуха, однако стоило мне взглянуть на мужской портрет, как по коже пробегал холодок. А на женский мне и вовсе не хотелось смотреть, поскольку изображенная на нем особа, при полнейшем отсутствии внешнего сходства, почему-то заставляла меня вспомнить Тамру.

Вызванный за дверь на беседу с Тэлрином Саммел так и не вышел. То есть, надо думать, вышел, но не к нам в комнату ожидания, а через другую дверь. Потом Тэлрин позвал Дорте, за ней – Ринн, следом – Миртена. Кристал и Тамра все еще ждали. Кристал ерзала на краешке скамьи, готовая вскочить в любой момент. Я ее понимал, поскольку сам вовсе не мог сидеть. Со времени прибытия в Найлан я заметно окреп и научился обращаться с полудюжиной видов оружия, но так ни в чем толком и не разобрался. И готовым к испытанию себя вовсе не чувствовал.

Самое паршивое заключалось в том, что причина, по которой меня отсылают с Отшельничьего, так и осталась невыясненной. То есть, конечно, мне сказали, что я каким-то образом представляю некую угрозу для разлюбезного порядка нашего расчудесного острова. Но чтобы растолковать, что же во мне такого страшного – это уж дудки!

– Кристал, – позвал Тэлрин, приоткрыв черную дубовую дверь.

Кристал встала.

– Удачи, – шепнул я.

Она слабо улыбнулась и пожала плечами.

Выражение лица у Тэлрина было открытым, благодушным и приветливым, как у привычного к своему делу опытного палача.

Дверь затворилась.

Тамра подняла на меня глаза. В отличие от Кристал, она небрежно разлеглась на скамье. Ее рыжие волосы и яркий голубой шарфик резко контрастировали с мрачной обстановкой помещения.

– Что, любишь женщин постарше? – ехидно осведомилась она.

– Нет, просто люблю женщин, – откликнулся я, хотя, наверное, не стоило бы ввязываться с ней в спор. – Перво-наперво – настоящих. Которые сами признают себя женщинами.

– Этаких смиренных овечек...

Я покачал головой, не удостоив ее взглядом.

– Хоть ты и хороший боец, Тамра, Кристал могла бы без труда изрубить тебя на кусочки. Это она-то смиренная овечка? Мы с ней друзья, вот и все.

– Ага, значит в вашей парочке тон задает она, – усмехнулась Тамра, потянувшись на скамье, как кошка.

Отвечать я не счел нужным – Тамра все едино перетолковала бы мои слова по-своему – а вместо того принялся рассматривать камень под ногами. По утверждению магистра Леннерта, поверхностные узоры любого материала определенным образом отражали его внутреннюю структуру. В древесине я разбирался и сейчас думал, что, доведись мне заняться резьбой по дереву снова, это знание, пожалуй, помогло бы мне создавать изделия получше, чем большинство не столь сведущих в философии ремесленников. Вид материала позволял определить его плотность, а плотностью во многом обуславливалась прочность. Это имело отношение в равной мере и к камню, и к металлу.

Особенность мощения пола заключалась в том, что каждая плита, будучи отдельной структурной единицей, в то же время являла собой неотъемлемую, органичную часть единого целого. Поверхностный узор, отражавший структуру гранита, и узор мощения составляли некое не сразу уловимое, но неразрывное, воистину гармоническое единство. Это относилось ко всем мостовым и каменным строениям Найлана.

– Тамра! – Тэлрин просто назвал ее имя.

Та неожиданно резко уселась на скамье, а потом встала. Я хотел было проводить ее взглядом, но тотчас передумал. Не стоило давать ей повод для каких-то дурацких измышлений

Оставшись в одиночестве, я наконец сел. Прямо под женским портретом. Если подумать, так какое мне вообще дело до Тамры? Кристал – та во мне нуждается, а Тамре вовсе никто не нужен. Ну разве только как объект для насмешек, чтобы было на ком демонстрировать свое превосходство. Спору нет, ни в сообразительности, ни в силе ей не откажешь. Непонятно только, кому и зачем она это беспрестанно доказывает.