Инженер магии, стр. 76

Сон прерывается, когда в конюшне еще темно. Юноша хватается за посох и лишь потом осознает, что его разбудил голос Лидрал.

– Нет... – стонет в бреду женщина. – Не надо...

Каждое слово, каждое непроизвольное движение вызывает новую волну боли.

– Лежи спокойно... отдыхай... – говорит Доррин, касаясь ее лба.

– Доррин... ты... где... Так хочется пить... За что ты так со мной... так больно... Почему?

Неужели Лидрал считает его виновником своих мучений? Почему?

Не находя ответа, он вливает ей в рот тонюсенькую струйку воды, а потом погружает ее в целебный сон. Понимая, что ему сегодня уже не заснуть, Доррин крепко сжимает посох. Жаль, конечно, что он не боец, как Кадара и Брид, но может быть, ему под силу использовать гармонию как оружие?

Правда, если и под силу... то следует ли?

А впрочем, почему бы и нет? Креслин же делал это! Основатели делали это и остались живы. Но как к этому подступиться?

Нужна машина или что-то вроде магического ножа, как говорил Брид...

Так или иначе, он исцелит Лидрал и отплатит Белым. Вот и все.

CIII

Пожалуй, Лидрал еще слаба, однако Доррин все же решает перевезти ее. Несмотря на размытые дороги, он готов рискнуть, лишь бы не оставлять больную в такой близости от хаоса, источаемого теперь Джардишем.

Безделушки, найденные в повозке, он складывает в два мешка, которые подобрал в конюшне. Дно повозки юноша устилает чистой соломой, набрасывает тряпок, а сверху кладет тюфяк.

Потом наступает пора седлать Меривен и запрягать ее в повозку. Что ему еще нужно? Ну конечно, припасы, ведь на дорогу уйдет дня три, а то и четыре. О снеди следовало позаботиться раньше.

Вздохнув, он поворачивается к Лидрал, и их глаза встречаются.

– За что? – стонет она – Мне было так больно...

Эти слова звучат снова и снова.

– Я здесь, – говорит Доррин, положив ладонь ей на лоб. – Все будет хорошо.

– Пить...

Юноша вливает струйку в пересохшее горло, но часть проливается на тюфяк, потому что ей трудно глотать. И лежать она может только ничком, потому что на спине и боках страшные рубцы.

Спустя несколько мгновений женщина снова проваливается в сон, словно убегая от воспоминаний о пережитом ужасе. Навьючив мешки с товарами на Меривен, Доррин направляется на кухню.

– Как та бедняжка? – спрашивает повариха, когда он заходит внутрь с седельными сумами. – Какой кошмар! Что эти чародеи творят!

– Ей получше. Могу я прикупить в дорогу немного припасов?

– Куда ты собрался? Дороги-то нынче непроезжие, всюду грязь.

– Дорога до Дью проезжая в любую распутицу – досюда-то я добрался. А оставаться здесь нам нельзя, – говорит юноша.

– Жаль, что тебе придется везти бедняжку через весь Спидлар! И это после такой тяжелой зимы...

– Так как насчет провизии?

– Ну, запасов у нас самих немного, но как я могу отказать целителю? – бормочет Джэдди, заглядывая в лари и бочонки. – Вот сушеные фрукты... сыр... галеты есть, малость жесткие, но в пути сгодятся...

Юноша невольно улыбается, глядя, как под это неумолчное бормотание на столе вырастает горка съестного.

– Бедняжке сухой кусок в рот не полезет, надо его смочить. Водой или сидром... Не стой столбом. Укладывай все в свои сумы. А я посмотрю, может, еще что найду.

Невольно улыбнувшись, Доррин начинает собирать продукты, но улыбка исчезает, когда на кухне появляется Джардиш.

– Я тут попросил твою повариху....

– Еда – это мелочи. Ты, целитель, в долгу передо мной за то, что я занес в конюшню твою подружку. Это был рискованный поступок, – голос Джардиша звучит жестко, хотя встретиться с Доррином взглядом он не решается.

– Не такой уж и рискованный, – отзывается Доррин, сжимая темное дерево посоха.

– Ты мне должен! – настаивает Джардиш, и за его словами юноша чувствует биение хаоса.

– Пожалуй. Получи-ка должок той же монетой!

Доррин выпускает из рук посох и смотрит Джардишу в глаза.

Тот пытается отпрянуть, но удерживающие его запястья пальцы кузнеца крепки, как сталь, которую он кует.

– Я отплачу тебе гармонией! – хрипло, почти надрывно смеется Доррин, свивая вокруг торговца магическую паутину. – Ты больше не сможешь иметь дело с хаосом, даже в мелочах. При любом соприкосновении твоя кожа будет зудеть и шелушиться!

Его глаза вспыхивают, и тьма изливается из них на Джардиша, корчащегося в железной хватке.

– Ты убил меня! – рыдает дрожащий торговец, когда юноша отпускает его. Он поворачивается и, волоча ноги и расчесывая на ходу шею, бредет прочь.

Доррин возвращается к стойлу, подняв Лидрал вместе с тюфяком, переносит ее на повозку, а потом выводит обеих лошадей из конюшни.

Джардиш, в одних подштанниках, стоит у колодца, выливая на себя ведро холодной воды.

– Еще одно... еще одно...

– Что за проклятие ты наложил на него? – кричит повариха Джэдди, выбегая на грязный двор. – Ничего хорошего из этого не выйдет! А я-то думала, ты славный парнишка!

– Я лишь благословил его тяготением к гармонии, – отвечает Доррин с невеселой улыбкой.

– Да это ведь хуже смерти! Как ты можешь быть таким жестоким?

Доррин выразительно смотрит в сторону повозки.

– Ты что, думаешь, это он ее? Нет, он не мог... – стряпуха едва не плачет.

– Сделай это он, его бы уже не было в живых.

– Ты справедлив, а это пугает еще больше, – качает головой повариха, оглядываясь на Джардиша. – Никто не в силах проклясть тебя страшнее, чем ты уже проклят. Все, кто окружают тебя, будут страдать.

– Они уже страдают, – печально откликается Доррин, садясь на козлы и щелкая вожжами.

Повозка, слегка кренясь, выкатывает с грязного двора на дорогу.

CIV

После крутого поворота Доррин выводит повозку на прямую дорогу. Лидрал, обложенная подушками и укрытая одеялом, спит.

Управлять повозкой сложнее, чем ездить верхом. Сиденье возницы жесткое, дорога размыта.

– Эй, на повозке!

Близ дороги, на стволе упавшего дерева сидят два оборванца. Сердце Доррина начинает биться быстрее. Потянувшись чувствами к обочине и уяснив, что незнакомцев действительно двое и луков у них нет, он левой рукой пододвигает посох поближе, чтобы его можно было выхватить в любой миг. Развернуть повозку, чтобы удрать, все равно не успеть, к тому же ему позарез нужно попасть в Дью.

Двое мужчин с мечами в руках неторопливо выходят на дорогу.

– Привет. Мы тут собираем пошлину, – заявляет бородатый детина на полголовы выше Доррина, помахивая для убедительности выщербленным клинком.

– Я и не знал, что за проезд по этой дороге надо платить.

– Надо, приятель, еще как надо.

– Причем немало, – бурчит второй разбойник. Он пониже ростом и держит свой меч так, словно это дубинка.

Наклонившись, Доррин стремительным движением выхватывает посох.

– Глянь-ка, у торгаша есть зубочистка.

Доррин соскакивает с козел в дорожную грязь. Поскользнувшись, он ухитряется сохранить равновесие, но оба разбойника покатываются со смеху.

– Бедняга... На ногах-то еле стоит.

Огибая повозку, оба грабителя приближается к юноше. Тот, заняв более устойчивое положение, берет посох наизготовку и ждет.

– Чего вылупился, малый? – говорит, останавливаясь, рослый бородач. – Отдавай кошелек, да поживее.

– Ничего вы не получите, – говорит юноша, прекрасно понимая, что, даже отдав деньги, живым он не уйдет.

– Экий ты дурной... – бормочет здоровяк. – Ну смотри, сам напросился...

Он замахивается мечом, но прежде, чем успевает нанести удар, получает посохом по запястью. Меч падает в грязь. Разбойник бросается вперед, выхватив нож. Однако Доррин опережает его, и в следующий мгновенье громила уже валяется рядом со своим клинком.

Прежде чем юноша успевает восстановить стойку, второй грабитель – рыжий коротышка – наносит размашистый удар. Доррин уклоняется, однако острие клинка царапает его лоб.