Инженер магии, стр. 116

– Не знал, – улыбается Доррин, – но это меня не удивляет. А как насчет угля?

– Углем торгуют свободно, так что договаривайтесь сами.

– Когда мы можем приступить к делу? – спрашивает Доррин, чувствуя, что, хотя разговор тянется не так уж долго, он основательно устал.

– Завтра утром ты получишь письмо Совета с разрешением на покупку железа и освоение южной гавани, – с улыбкой отвечает Эллна.

Доррин неожиданно зевает.

Эллна поднимается первой, двое других Черных следуют ее примеру, однако Оран ловит взгляд сына и тот понимает, что отец хотел бы поговорить с ним наедине.

Лидрал, поцеловав Доррина в щеку, поднимается по лестнице.

– Хотелось бы надеяться, что ты изменился, – говорит Оран.

– Если и изменился, то не так, как хотелось бы тебе, – резко отвечает Доррин. – Возможно, как раз поэтому вы уступаете Белым магам.

– Креслин уничтожил Дженреда, а ты – Джеслека.

– Ты так и не понял, – качает головой юноша. – Джеслек являл собой средоточие хаоса, именно поэтому он мог вздымать горы. Я уничтожил точку сосредоточения сил, но сами-то силы остались! Рано или поздно появится новый Джеслек... и так будет, покуда Отшельничий воплощает в себе гармонию.

– Ты подходишь к этому механически. Высшие соображения гармонии...

– Ерунда это все! – хмыкает Доррин. – Креслин ради основания Отшельничьего продал свою душу – ну не душу, так зрение, на большую часть жизни. Джеслека породил отнюдь не я, а сосредоточенная здесь гармония. И при этом вас пугает возможность строительства на дальнем конце острова нескольких основанных на гармонии машин. Машин, которых точно так же опасались и Белые.

– Это ты так и не понял! Как раз поэтому мы не можем позволить себе еще большую концентрацию гармонии.

– Так чего же вы хотите? Чтобы я со своим кораблем и своими идеями убрался в Хамор? Или в Бристу?

– Мы согласились на испытание...

– Знаю. Но мне нужно настоящее испытание, а не отсрочка на несколько лет, которая позволит Отшельничьему встать на ноги и снова вышвырнуть меня прочь.

– Мы выполним обещание.

– Знаю, – отзывается Доррин. – Я тоже.

– Доброй ночи, сын.

Перед тем как повернуться и уйти, Оран поднимает руку. Жест его похож на благословение.

Проводив отца взглядом, Доррин поднимается по каменной лестнице. Лидрал заснула на широкой кровати, так и не потушив лампу. Раздевшись, он задувает светильник и ныряет под одеяло, позволив себе лишь легкое прикосновение к обнаженному плечу.

– Доброй ночи... любимый... – сонно лепечет она.

– Доброй ночи.

CLX

– Как такое вообще могло случиться? Как вы могли его проворонить? – тихо произносит Стирол.

Трое Белых смотрят на зеркало, потом переводят взгляд на Высшего Мага. Наконец, Фидел нарушает молчание:

– Он построил корабль, способный плыть прямо против ветра. «Белая Буря», заложив галс, почти догнала его, но он проскочил мыс и ушел.

– Не смогли захватить, так почему, на худой конец, не сожгли?

– Поджечь голую палубу не так-то просто, а он шел без парусов. Засунул в трюм какую-то машину, которая толкала судно непонятным манером. Это позволило ему пройти вдоль самого берега и обогнуть мыс, а потом, под парусами и с этой машиной, его уже было не догнать.

– Постой. Ты же сказал, что он шел без парусов.

– Паруса были свернуты, – холодно и резко поясняет Ания. – А этот его двигатель горяч как хаос, но окован черным железом.

– Как он работает?

– Это нам неизвестно.

– Превосходно! Просто великолепно! В результате вашего недомыслия Черный маг, способный свести на нет всю нашу затею с блокадой, пришвартовался у Края Земли. В общем... – Стирол вздыхает. – В ответе за это – вы! И Джеслек, конечно, но с него уже не спросить.

Ания поднимает брови.

– Чему ты удивляешься, Ания? Неужели до тебя так туго доходит? Удавалось ли нам хоть когда-либо добиться успеха в прямом противоборстве с самим Отшельничьим? – произносит Высший Маг с холодной улыбкой. – Ступайте, все трое, и молитесь, чтобы Черные оказались такими же недальновидными тупицами, как и вы. Чтобы они продолжали лелеять свою разлюбезную гармонию и отказались от машин.

– А если... – пытается спросить Ания.

– А что «если» – сообразите сами. Убирайтесь!

CLXI

Доррин едет верхом рядом с Кадарой. Лидрал с повозкой следует за ними.

– А я ведь и не надеялась вернуться домой, – замечает рыжеволосая воительница, придерживая поводья левой рукой. Правая по-прежнему на перевязи.

– Вроде бы мы дома, а вроде бы и нет, – замечает Доррин, озирая плодородную долину реки Фейн с ее колосящимися нивами.

Если он верно понял указания, вскоре им предстоит свернуть и, поднявшись по петляющей по склону тропе, добраться до единственной на Отшельничьем шахты, где добывают железо. Там же находится и плавильня.

Впереди маячит серый дорожный столб с двумя стрелками. Одна, с надписью «Фейн – 5», смотрит прямо, а другая – «Рудник – 4» – направо. От указателя начинается узкая и извилистая, однако тоже вымощенная камнем дорога. Все трое начинают подъем.

– Как я понимаю, это у вас что-то вроде проселка, – слышится голос Лидрал, почти заглушаемый скрипом повозки. – Но он будет получше иных кандарских большаков.

– Тут ездят подводы, груженные железом.

– К Фрусовой плавильне тоже, но та дорога выглядит куда как хуже.

«Гармония дает определенные преимущества», – думает Доррин, но, вспомнив сомнение на лице отца, решает, что ей присущи и некоторые недостатки.

Рудник представляет собой комплекс из пяти строений, возведенных на широком уступе. Над верхушками сооружений, чем-то похожих на ульи – не иначе, доменных печей, – поднимается дым. Пониже домен находятся две приземистые постройки, откуда доносятся гулкие, тяжкие удары. Водный поток приводит в движение водяное колесо.

– Хочешь зайти? – спрашивает Доррин Кадару, остановившись возле самого маленького из домов, притулившегося в стороне от дыма и грохота.

– Нет.

За столом сидит седовласый мужчина, погруженный в изучение чертежей. При виде вошедших Доррина и Лидрал он встает.

– Я Корбов, начальник рудника. Чем могу служить?

– Я Доррин, кузнец. У меня письмо от Совета.

Юноша передает ему запечатанный конверт. Скребя затылок, Корбов несколько раз перечитывает письмо и наконец спрашивает:

– И сколько же тебе нужно железа?

Доррин был бы не прочь построить корабль целиком из железа и стали, однако сознает неосуществимость подобной затеи. Мало того что на это потребовалось бы более десяти тысяч стоунов железа, но он, вдобавок, понятия не имеет, как рассчитывать прочность такой конструкции. И потому называет цифру, исходя из того, что корпус будет дубовым:

– Около двух тысяч стоунов.

– Мы можем поставить около тысячи стоунов за полгода, – отзывается, покачивая головой, Корбов. – Цена составит не меньше двух сотен золотых. Дело-то, – он смотрит на полученное от Доррина письмо, – небось важное? Иначе с чего бы им занялся Совет!

Кроме самого «Черного Алмаза» у Доррина есть около сотни золотых, да еще товаров золотых на тридцать.

– А нельзя управиться месяца за четыре – четыре с половиной? – спрашивает наконец он.

– С тысячей стоунов? Выплавить можно, но вот прокатать...

– Я могу взять большую часть листами толщиной в полспана.

– Это проще, – соглашается Корбов. – Но такие листы при размерах два локтя на три потянут почти на семь стоунов каждый.

– Как раз то, что мне нужно, – усмехается Доррин.

– Но раз вам меньше работы, цена должна быть ниже, – быстро вмешивается Лидрал.

– Я сброшу ее примерно на... – с улыбкой начинает Корбов.

– ...вдвое, – заканчивает за него многоопытная торговка.

Улыбка начальника рудника тает.

– Ну... такая большая скидка...

– Ты продаешь большую партию одному покупателю, – указывает Лидрал. – Это выгодно.