Инженер магии, стр. 107
Вернувшись на кухню, Доррин смотрит на поднимающийся над чайником пар. Мысль его привычно обращается к паровой машине, построенной с таким трудом.
Какая от него польза, спросила Кадара! Брид погиб, приняв на себя всю мощь удара Белых, а он спасся, потому что был ослеплен и обессилен болью. Но какая польза от его спасения?
Юноша медленно выходит из кухни на крыльцо, спускается во двор и, обойдя дом, направляется в кузницу. Над головой сгущаются черные тучи. Доррин потирает лоб, гадая, какими средствами можно было бы остановить продвижение Белых. Истребив еще некоторое количество новобранцев, этой цели не добиться. Да если такие средства и существуют, что можно сделать за оставшееся время?
Тучи проливаются мелким дождем.
Доррин ныряет в кузницу, поближе к успокаивающему теплу горна и звону молотов. Яррл не просто смастерил новый конденсатор, но и существенно его усовершенствовал. К тому же его умение обращаться с точильным камнем позволило довести до ума все детали зажимного устройства, изготовленные не из черного железа.
– Я тут подумал, Доррин... – начинает старый кузнец, положив молот на наковальню.
– Что еще я мог сделать проще? – усмехается юноша.
– Не то чтобы проще, да сейчас и не до того... но вот если выпадет случай построить еще корабль... Фурс подсказал мне одну идею, по-моему, интересную. Берешь два кольца, одно побольше, другое поменьше, края вроде как фланцуешь, а между ними помещаешь металлические шарики. Само собой, в смазке. Так вот, ежели смастерить такую штуковину из черного железа и вставить ось вала во внутреннее кольцо.....
– Понятно, – кивает Доррин. – Но как нам сделать настоящие шарики? Они ведь должны быть безупречной формы.
– С маленькими не получится, но если сделать их побольше...
– А почему обязательно шары? – продолжает размышлять вслух Доррин. – Что, если нарезать круглый железный прут на цилиндрики, обработать их на точильном камне да отшлифовать?
– Да, это проще, чем делать шары, а получиться может не хуже, – соглашается Яррл. – А теперь посмотри, что я придумал насчет сцепления. Зубья на шестеренках должны быть расположены под другим углом, вот так. Тогда и заклинивать не будет.
Доррину хочется хлопнуть себя по лбу – как он сам не додумался! И скольких ошибок мог бы избежать, заручившись помощью Яррла раньше...
Детали зажимного устройства поблескивают на огнеупорных кирпичах.
– Ты их еще и отполировал?
– Самую малость.
Яррл зевает, и юноша замечает круги под его глазами.
– Ты устал.
– Ничего, успею еще отдохнуть. Нам с пареньками нужно еще погрузить в фургон все эти штуковины, да и инструменты тоже. До утра осталось всего ничего.
До утра – и до появления Белых.
Перед глазами Доррина вновь встают столбы черного дыма и огненные шары. Чем огненный шар отличается от фейерверка? Мог бы он смастерить... хм, что-то вроде фейерверка, только чтобы вся его сила уходила в тонкую трубку из черного железа?
Он берется за щипцы и достает не пошедшую в дело трубку. Если сделать ее длиннее и уже, а на конце устроить раструб...
– Смотри, Ваос, какой у него взгляд, – шепчет Яррл подмастерью. – Наверняка что-то придумал.
Доррин опускает заготовку в горн. Время до утра еще есть, а отдохнуть – тут Яррл прав – можно будет и попозже.
CLIV
В сером предрассветном сумраке Доррин поворачивается в седле и оглядывается на дом, сарай, оборонительный завал и пепелище на месте домика Риалы. Грядки уже пусты: все травы срезаны, уложены в мешки и погружены на повозку. На юго-востоке к небу поднимаются столбы дыма – там, на краю долины, разбит лагерь Белых.
Повозка Лидрал едет первой, сразу за Рейсой и Доррином. Ваос сидит рядом с Лидрал, не выпуская рукояти меча, который, как надеется Доррин, пареньку не придется пустить в ход. Кадара лежит в повозке среди мешков с травами и некоторых Дорриновых поделок, годных на продажу.
За всадниками катит фургон. Правит Петра, а рядом с ней сидит Мерга. Обе женщины вооружены мечами. В фургоне, помимо кузнечных инструментов, трех небольших бочонков и точильного камня, везут Риллу, Фризу и Рика. Целительница тихонько разговаривает с девочкой и мальчонкой. Замыкают колонну Пергун и Яррл – верхами.
Черная пелена застилает взор Доррина, и он вцепляется в посох, а потом, выпрямившись в седле, заставляет себя думать о травах, о горьком, целительном вкусе бринна.
– Рейса, – тихонько окликает он женщину.
– Да?
– На меня опять накатило. Это пройдет, но сейчас я ничего не вижу.
– Ну, пока и смотреть не на что. Дорога впереди ровная.
Юноша направляет кобылу вперед, держась рядом с Рейсой.
– Как ты думаешь, мы кого-нибудь повстречаем в такую рань? – слышится голос Ваоса.
– Надеюсь, что нет, – отвечает Лидрал. – Но в наше время надо быть готовым ко всему.
– А что будет с Дью?
– Не знаю. От Клета почти ничего не осталось: его сожгли и разрушили. Но Спидлар, если верить беженцам, Совет оставил без сопротивления. Белые убивают не всех подряд, а лишь тех, кто противится им или был связан с прежней властью, осмелившейся не покориться им. Купцов, чиновников, синих стражей. Большинство же простых жителей Спидлара никто не тронул.
– Так почему же столько народу пустилось в бегство? – удивляется Ваос.
– Потому, что никто толком не знает, чего ждать от Белых. В своих владениях они поддерживают мир, искореняют преступность и даже борются с нищетой. Говорят, по их повелению Элпарту уже начали отстраивать заново. Но малейшую попытку сопротивления они подавляют со страшной жестокостью, и это пугает. Белые не прощают непокорства.
– Поэтому нам и приходится бежать?
– Да. Доррин и Кадара, Рейса, Яррл и я – мы все выступали против Белых. А Доррин нанес им такой урон, как никто другой.
– И они убили бы нас за то, что мы ему помогали?
– Это уж точно.
Ваос сжимает пальцы на рукояти меча.
Доррин едет молча, стараясь сосредоточиться на том, что имеет гармоническую природу, – травах, целительстве, кузнечном деле... и Лидрал. Когда они проезжают поворот к тележной мастерской Гонсара, черная завеса спадает, и ему становится легче дышать.
Они поднимаются на пологий холм, последний перед мостом через реку Вайль, и тут желудок Доррина сжимается.
У моста дорогу преграждает кучка мужчин и женщин с дубинками и вилами. Старики и дети сбились в кучку за обочиной.
– Неприятности, – произносит сквозь зубы Рейса.
– Мне бы не хотелось вступать в стычку, – бормочет Доррин, потирая лоб, а потом раненое плечо.
Перегородившие дорогу люди, угрожающе подняв дубинки и вилы, направляются навстречу всадникам и повозкам.
– У них есть еда! Лошади!
– Проклятые торгаши! Довели нас до беды и бегут! Пусть раскошеливаются!
– Ишь гордые какие... они Белых признавать не хотели, а страдать теперь нам!
Рейса обматывает поводья вокруг культи и берется левой рукой за рукоять меча.
– Я попробую с ними поговорить, – с этими словами Доррин неторопливо направляет Меривен вниз по склону, навстречу крестьянам.
– Ну мы ему зададим!..
– Отольются наши слезы!..
Доррин останавливается примерно в трех родах от толпы. Луков он не видит и надеется, что у беженцев их нет.
– Мы были бы благодарны, если бы вы дали нам проехать... – начинает юноша, плохо представляя себе, какие слова могут убедить этих людей.
– Ишь ты.... оне нам, стало быть, благодарны...
– А что... пущай себе едуть. А нам только денежки оставят...
– Ага... да лошадок с бабенками. Нам и те и другие сгодятся...
Выждав момент, Доррин поднимает посох и оборачивает свет вокруг себя и Меривен.
– Э... торгаш-то исчез!
– Да это колдун!
Доррин направляет Меривен вперед и наносит первый удар посохом. Раздается крик.
За первым ударом сыплются другие.
– Хватай чародея... бей!
– Как его схватишь? Его ж не видно!