Башни заката, стр. 81
– Леррис!
Я совсем забыл, что Дейрдре стоит рядом.
– Ты спас его… снова?
– Да. Хотя не знаю. Не знаю, Дейрдре. Он так страдает.
Она подняла на меня глаза, и я впервые увидел в них слезы.
– Сейчас мне удалось унять боль, но надолго ли?
– Бедный… бедный папа…
– Не позволяй ему вставать. Скажи, что у него сильная простуда.
– Как долго?
Я понял, что она имела в виду.
– Если он не станет напрягаться и нервничать, можно рассчитывать на полгода, но это только предположение. Он мог умереть и сегодня, но пока противится смерти.
– Бедный папа…
В тот же день я за два медяка взял у Райсона внаем фургон, погрузил в него сделанный из красного дуба сундук для приданого, прикрыл одеялом, чтобы получился сюрприз, и повез к дому Бреттеля.
На пути через Проспект к северной дороге мне пришлось остановиться, чтобы пропустить очередной возвращавшийся из рейда кавалерийский отряд. На последней лошади со связанными за спиной руками тряслась пленница – коротко остриженная светловолосая женщина в зеленом мундире. На волосах ее запеклась кровь, на поясе болтались пустые ножны. Даже в нынешнем состоянии, будучи раненой, она источала внутреннюю гармонию.
Четыре коня скакали с пустыми седлами. Аура хаоса присутствовала, но на сей раз была слабой, словно отряд истощил ее в схватке.
Я пропустил всадников, чувствуя еще большую тревогу, чем раньше. Из-за пленницы в зеленом. Ведь на ее месте вполне могла оказаться Ринн или Кристал.
– Не ждал тебя так рано, – промолвил лесопильщик с привычной ухмылкой. – Я же велел тебе не торопиться.
– Посмотреть хочешь? – спросил я, оглядевшись по сторонам.
– Жаль, Далта на рынке. Вещица-то для нее.
Обеими руками я сгрузил с фургона все еще покрытый одеялом сундук, дал перевозчику медяк и велел ехать домой.
Лишь когда фургон, с громыханием скатившись под уклон, выехал на северную дорогу, я повернулся к Бреттелю.
– Ты похудел, Леррис. И вид у тебя загнанный.
– Мы повстречали отряд… много пустых седел.
– Ну что ему неймется? – Бреттель вздохнул и покачал головой. – Самодержец ведь не вторгается в его владения.
Я промолчал. Сказать было нечего, кроме того, что солдат в Галлосе, видимо, хватает.
– Так взглянешь на сундук? – спросил я, желая сменить тему.
– А как же!
Стянув одеяло, я наблюдал за выражением его лица.
Бреттель смотрел на сундук очень долго, а потом, повернувшись ко мне, сказал:
– Такая вещь мне не по средствам. Это изделие не хуже лучших работ Дормана или Сардита.
Я нашел похвалу чрезмерной, хотя сундук, пожалуй, мог выдержать сравнение с рядовыми дядюшкиными изделиями. Только такого рода сравнение казалось мне не совсем честным, потому что я мог видеть дерево насквозь, а старые мастера создавали великолепные вещи, обходясь без этого.
– Она этого не оценит, – добавил лесопильщик, не сводя глаз с сундука.
– Оценит. Во всяком случае, со временем.
Наконец он перевел взгляд на меня:
– Почему ты явился именно сейчас?
– Попросить твоего разрешения на свадьбу Бострика и Дейрдре.
– Но почему сейчас?
– Потому что Дестрин умирает, а мне, возможно, придется спешно уехать, пока еще не слишком поздно. Если уже не слишком поздно.
– Есть затруднения?
– Я вижу их целую прорву, – сухо отозвался я.
– Хотя Бострик уже запросто справляется с лавками для таверн, ты все же мастер…
– Да какой я мастер?
Мне показалось, что возразить просто необходимо, однако внутри все сжалось при мысли о том, насколько утверждение Бреттеля близко к истине.
– Ну… может быть до Пэрлота или Сардита ты и не дотягиваешь, хотя сундук Далты не хуже любой из их работ. Но если говорить о таких ремесленниках, как Растен, Дерил или Ферральт, то они тебе и в подметки не годятся. Это точно.
– Послушай, – промолвил я, возвращая разговор к своему замыслу, – Дейрдре искусная швея и способна прокормиться сама. Конечно, поначалу им придется нелегко, но у нее есть небольшое приданое…
– Приданое? – переспросил лесопильщик.
– Я сделал для нее сундук, вроде этого, хотя не такой хороший, и прикопил пять золотых. Это немного, но…
Бреттель покачал головой.
– Я понимаю, действительно негусто, однако…
– Леррис, кто ты такой? Явился невесть откуда, прожил здесь чуть больше года и все это время заботишься о людях, которые тебя даже не родня. Выправляешь дела хворого ремесленника, устраиваешь судьбу его дочки. Я не уверен, что дождался бы такого от своих собственных сыновей.
Я смутился. А потому промолчал. Да и сказать было нечего – кто занялся бы всем этим, если не я?
– Нам надо устроить свадьбу поскорее, пока Дестрин может порадоваться, зная, что будущее его дочки обеспечено.
– А самого-то его ты спрашивал?
Я покачал головой:
– Нет. Боялся огорчить.
– Поеду-ка я с тобой, паренек. Пожалуй, ты прав, тянуть с этим делом не стоит. Спросишь его в моем присутствии.
Отряхнув опилки, Бреттель сменил кожаный фартук на полотняную рубаху и оседлал черную кобылу.
В мастерскую мы поехали вместе. На сей раз отряды префекта нам не встречались.
LV
Дестрин сидел в кресле. Его бледное лицо вновь приобрело землистый оттенок, но все же не столь мертвенный, как утром.
– Со мной явился ваш старый друг, – промолвил я, чем и ограничился.
– Ой, дядюшка Бреттель! – радостно воскликнула Дейрдре. – Как давно мы не виделись!
– Что, явился отдать дань уважения умирающему? – язвительно промолвил Дестрин.
– Нет, потолковать о будущем Дейрдре. Она мне не чужая, я ее восприемник.
– Можешь удочерить ее. Я тебе уже говорил…
Я положил руку на плечо Дестрина, стараясь его успокоить.
– Мастер Бреттель имел в виду совсем другое…
Дестрин откинулся в кресле с видимым облегчением.
Дейрдре, подняв брови, переводила взгляд с Бреттеля на меня и обратно.
– Можно мне сесть? – не дожидаясь ответа лесопильщик взял один из простых стульев и уселся на потертое сиденье. – Леррис, садись и ты.
Но я первым делом выдвинул стул для Дейрдре и подождал, пока сядет она. В конце концов разговор предстояло вести о ней.
Девушка, нервно облизывая губы, смотрела то на отца, то на нас с Брейгелем.
– Так что же насчет моей Дейрдре? – резко спросил Дестрин.
Бреттель покосился на меня.
Я промямлил:
– Эээ… мне кажется, что стоило бы поговорить насчет ее замужества…
– По дереву работать ты дока, спору нет. Но почему тебе взбрело в голову, что и с девушкой… – начал Дестрин.
– Нет. Я не прошу ее руки, потому что это могло бы навлечь на нее погибель.
Бреттель аж крякнул.
А вот Дестрин ничуть не удивился – лишь окинул меня долгим взглядом.
– Да, ты честный малый. Коли уж у нас пошел такой разговор, то не ответишь ли мне на один вопрос?
– Если смогу…
– Постараюсь не спрашивать в лоб. Скажем, так… не был ли твои наставник в столярном ремесле тем единственным мастером, которого почитал сам покойный Дорман?
Чего-то в этом роде следовало ожидать. Краснодеревщик Дестрин неважный, но чутье на людей у него имелось.
– Ну… можно сказать – «да».
– Все верно, – промолвил со вздохом Дестрин. – Стало быть, ты просишь руки Дейрдре для Бострика?
Девушка охнула и прикрыла рот рукой. Ее испуг и растерянность пронзили мне сердце.
– Ничего лучшего мне не приходит в голову. Я могу добавить кое-что к ее приданому и к тому сундуку из красного дуба, который для нее сделал, но… Боюсь, скоро мне придется уехать, иначе вам всем не поздоровится. Я хотел бы надеяться, что в будущем… что это обеспечит…
По правде сказать, мне буквально приходилось выталкивать из себя слова, а глаза затянула какая-то пелена. Собственными руками отдавая Бострику девушку, которая мне нравилась самому, никакой радости я не испытывал.
Девушка всхлипнула.
Дестрин выругался, покачал головой, а потом спросил: