Зачем Сталин создал Израиль?, стр. 40
Восьмого ноября Бен-Гурион прислал израильскому военному атташе в Москве длинный список оружия, которое хотел бы получить в Советском Союзе: танки «Т-34», артиллерия со снарядами, истребители и бомбардировщики с запасными частями, маслом и боеприпасами.
Передать список генералу Антонову в генштаб оказалось невозможным. Алексея Иннокентьевича внезапно назначили первым заместителем командующего войсками Закавказского военного округа.
Вернувшись из Парижа с сессии Генеральной Ассамблеи, министр иностранных дел Израиля Шерток доложил своему правительству:
«Восточный блок твердо нас поддерживает… Советский Союз твердо нас поддерживает. Все распространяющиеся в стране слухи, будто их позиция изменилась, не имеют под собой почвы… В нашей первой встрече с российской стороны участвовали Вышинский и Малик… Я объяснил, почему нам так важен Негев. Вышинский обратился к Малику и сказал: „Они правы“.
Обращение к Малику было характерным — он не ко мне обращался, а к Малику, из чего я сделал вывод, что у них был спор на эту тему. Малик наверняка твердо стоял на позициях резолюции 29 ноября.
Затем Вышинский сказал: «Они правы во всем…»
По большинству вопросов у нас очень хорошие взаимоотношения с СССР. Русские хотят во всех подробностях представить себе нашу позицию…
В Совете Безопасности русские работают не просто как наши союзники, а как наши эмиссары. Они берут на себя любую задачу… Россия и ее союзники располагают шестью голосами. Априори это меньшинство. Малик принес извинения за то, что не смог убрать неприятный момент (пункт о Бернадотте) из резолюции. Я сказал ему, что это не очень важный момент, что он нам серьезно помог и что не все можно осуществить…»
Девятого ноября Голда Меир телеграфировала генеральному директору министерства иностранных дел Уолтеру Эйтану составленный в миссии отчет о беседе с Молотовым:
«Голда, Намир, Ратнер и их семьи присутствовали на параде, который явился великолепной демонстрацией силы, а вечером дома у Молотова почувствовали особую теплоту. Голда также была вечером на праздничном заседании Московского Совета, на котором выступал Молотов.
С этого места — не для печати.
Молотов предложил Голде рюмку водки. Она похвалила парад и сказала:
— Если бы только у нас были некоторые из вооружений, которые были на параде.
Молотов заметил:
— Вы будете их иметь. Даже мы начинали с малого.
Продолжительная эмоциональная беседа на идиш с женой Молотова, которая хвалила наши посещения синагоги. По ее просьбе были представлены Сара, дочь Голды Меир, и Иаэль, дочь Намира. Она разговаривала с ними как мать и сестра и заключила:
— Пусть у вас все будет хорошо, и тогда хорошо будет для всех евреев.
Беседы с Поповой, главой женского антифашистского комитета, с поэтом Михалковым, автором текста советского гимна, и другими. Встречалась с Эренбургом дважды, но он избегал разговора. На параде Ратнер был единственным военным атташе, с которым беседовал Славин, заместитель Антонова».
Об уровне отношений свидетельствует просьба продать оружие. Обещание Молотова, который никогда не произносил ни одного лишнего слова, дорогого стоило.
Двадцать четвертого ноября заведующий отделом стран Ближнего и Среднего Востока МИД Иван Николаевич Бакулин доложил своему куратору Валериану Зорину:
«11 ноября с. г. в беседе со мной посланник государства Израиль в Москве Голда Мейерсон и военный атташе миссии Ратнер сообщили просьбу правительства государства Израиль к советскому правительству об оказании помощи государству Израиль тяжелым вооружением и другим снаряжением, необходимым для израильской армии.
Военный атташе полковник Ратнер заявил, что армия Израиля нуждается прежде всего в артиллерии, танках и авиации и что в присланной правительством Израиля заявке на оружие указаны типы тяжелого вооружения и другого снаряжения.
Я ответил, что просьбу правительства Израиля доведу до сведения руководства министерства».
Бакулин предложил ответить так:
«Советское правительство, внимательно относящееся к судьбе государства Израиль и защищающее его права на независимое и самостоятельное существование, тем не менее не хочет вступать в противоречие с решением Совета Безопасности о прекращении военных действий в Палестине и о запрещении членам ООН снабжать оружием армии стран, воюющих в Палестине».
Резолюция Совета Безопасности ООН № 50 от двадцать девятого мая сорок восьмого года вводила эмбарго на поставки оружия всем вовлеченным в конфликт в Палестине государствам.
Зорин, прочитав, написал: «т. Бакулину. Дайте записку на имя т. Молотова».
Сталин не хотел давать оружие напрямую, поэтому по официальной, мидовской линии, израильские представители получали отказ. Оружие поступало через третьи руки.
Второго декабря заместитель министра иностранных дел Вышинский находился в Париже. К нему попросился на прием премьер-министр Ливана Риад-бей Сольх. Ливанец в беседе уверенно сказал:
— В Палестине не может существовать самостоятельного еврейского государства.
— Государство Израиль уже существует, — отрезал Вышинский, — и имеет право защищать свои интересы.
АНТИФАШИСТСКИЙ КОМИТЕТ ЗАКРЫТ
Двадцатого ноября сорок восьмого года Сталин подписал секретное решение бюро Совета министров — «Еврейский антифашистский комитет немедля распустить, органы печати этого комитета закрыть, дела комитета забрать, пока никого не арестовывать».
На следующий день сотрудники министерства государственной безопасности провели обыск в помещениях комитета, забрали всю документацию, здание опечатали.
Десятого декабря временный поверенный в делах Израиля в Советском Союзе Мордехай Намир телеграфировал директору восточноевропейского департамента МИД Израиля Ш. Фридману:
«Вывеска Еврейского антифашистского комитета снята. Считаем, что организация закрыта».
Однако и после этого министр иностранных дел Шерток имел возможность долго беседовать с Вышинским и Царапкиным и доказывать им важность еврейской иммиграции в Израиль.
Вышинский, разумеется, не согласился с этой точкой зрения, но был вполне доброжелателен, вникал в проблемы двусторонних отношений, обещал их обсуждать и решать. Говорил о том, как Советскому Союзу и Израилю удалось совместными усилиями добиться своего в Организации Объединенных Наций…
Судьба членов Еврейского антифашистского комитета оставалась неизвестной израильским дипломатам, потому что ни об арестах, ни о суде ничего не писали.
Ликвидация комитета готовилась давно.
Еще двадцать шестого марта сорок восьмого года министр госбезопасности Виктор Абакумов представил в ЦК записку:
«Министерством государственной безопасности СССР в результате проводимых чекистских мероприятий устанавливается, что руководители Еврейского антифашистского комитета, являясь активными националистами и ориентируясь на американцев, по существу проводят антисоветскую националистическую работу. Особенно заметно проамериканское влияние в работе Еврейского антифашистского комитета стало сказываться после поездки руководителей комитета Михоэлса и Фефера в Соединенные Штаты Америки, где они установили контакт с видными еврейскими деятелями, часть из которых связана с американской разведкой…
Среди арестованных в последнее время еврейских националистов МГБ СССР разоблачен ряд американских и английских шпионов, которые, будучи враждебно настроены против советского строя, вели подрывную работу».
Приговор по делу Еврейского антифашистского комитета, созданного в сорок первом году для борьбы с нацизмом, должен был показать, что все евреи — американские шпионы и работают на заокеанских хозяев. Но процесс пришлось сделать закрытым, потому что обвиняемые шпионами себя не признали.
Арестованных били смертным боем. Некоторые умирали прямо в тюрьме. Следствию нужно было что-нибудь серьезное — подготовка покушения на Сталина, шпионаж, диверсии, а эти люди, даже когда их били, ничего такого придумать не могли. Они играли в театре, писали стихи, лечили больных.