Грот афалины, стр. 76

Можно ощупью вернуться, обследовать найденную площадку.

Ощупывал стену теперь уже левой рукой, загребал правой. Услышал подле себя сдержанное «Пфу-ух-х…» Боби подплыл, его выдох был более высокого тона.

– Ну что, трусишка, заскучал без меня? – Янг завернул за острый угол и вскоре ухватился за край площадки. Влезал на нее с такой же осторожностью, как и на ту, где первый раз спал. Вставал медленно – головой не стукнулся, выставил руки вперед – ни за что не зацепился. Сделал два шага, три… Наткнулся на стену, хоть и не очень крутую. Пошел, щупая ногами, куда ступнет, вдоль нее, выставив перед собой одну левую, а правой рукой проводя по стене. Стена неровная, да и под ногами тоже то бугорки, то впадины. Не обследовав до конца, перед очередным выступом осторожно повернул к воде. Неширокая, оказывается, эта площадка, но значительно лучше той, где он спал. И лампочку хорошо видно, даже кусочек стены возле нее. Водопада почти не слышно.

Тут он и поселится, шататься больше не будет. Отсюда и до Крабова пляжа не больше пятидесяти метров. Удобно туда плыть – прямо на лампочку. А оттуда? Вот если б и тут она горела…

Осталось только сплавать за рогожным мешком, и на сегодня будет все. И так руки, ноги не слушаются. Отдыхать надо, набираться сил. Правда, откуда сила возьмется, неизвестно: есть же нечего.

Опустился на корточки, потом лег на живот, чтоб ногами вперед спуститься в воду. Но услышал, как нетерпеливо заскрипел, затренькал дыхалом Боби. Янг сел в воде, протянул к малышу руку.

– Прощения просишь? Я не сержусь, глупенький.

Боби что-то держал в зубах, совал ему в руки… Маска от акваланга! В горячке Янг чуть не упустил ее. «Ну и Боби! Это же надо…» А руки уже лихорадочно ощупывали ее. Ремешок цел… Резина целая… В стекле, кажется, трещина… Даже две, они похожи на букву "v". Будут ли осколки держаться под давлением или нет? Пропустят трещины воду или не пропустят? Тут же надел маску, спустился к Боби.

Кажется, нормально… Эх, если бы еще и что-нибудь видно было! Не снимая маски, посвистел Боби и поплыл прямо на огонек лампочки. Про отдых сразу забыл.

Малыш сначала поплыл рядом, потом сзади. В конце концов совсем отстал, ибо дельфины тревожно засвистели.

Янг не стал взбираться на Крабов пляж, поплыл вдоль берега, цепляясь руками за толстый провод. Хорошенько отдышался, провентилировал легкие. Поймал несколько куколок, которых сделал из Натачиного платья, сунул за пазуху. И нырнул, быстро перебирая провод обеими руками.

На этот раз Янг опускался более уверенно. Скоро впереди вода словно помутнела, потом заметно посветлела. Вот уже этот просвет приобрел форму широкого и неровного сверху полога или занавеса. Провод лег на дно и ушел под низ этого полога. Вода сквозь трещины стекла, в маску почти не просачивалась, было видно, что полог состоит словно бы из тысяч шипящих шнурков стеклянных бусинок, растянутых снизу до самого свода. Пузырьки-бусинки не крупнее зерен маиса, и свет от них белый, как от ламп, которые Янг видел в коридоре отеля.

В голове уже стоял звон, покалывало в ушах, к горлу подступала тошнота… Подплыл еще чуть-чуть ближе, еще… Пузырьки вздымаются не прямо со дна, там положено что-то металлическое, похожее на игрушечное, с низенькими бортиками и очень длинное, на всю ширину полога, корытце.

Почувствовал, что вода тут значительно теплее, будто в верхнем слое морской воды. И это насторожило больше, чем нестерпимый звон в голове и колючая боль в ушах. Он торопился, как и раньше, суетливо нащупал за пазухой куколки. Хотел голой рукой пропихнуть их за горячий полог пузырьков, но опять спохватился. Согнулся как можно больше на левый бок и заболтал ногой, стараясь ластом протолкнуть сверточки на ту сторону полога. Куколки не слушались, прыгали вверх-вниз, как комары толкли мак. Несколько раз ласт коснулся полога из пузырьков, и тогда по ноге словно бы пробегали мурашки. Успел заметить, что самый край ласта скручивался и таял от пузырьков, как от огня, кусочки отваливались и падали на дно.

От боли в ушах уже хотелось истошно закричать. Увидел, как на стекло маски изнутри вдруг брызнула кровь. Испытывая какой-то первобытный ужас, отчаянно загреб руками, замолотил ногами (забыл и про путеводный провод!)… Наверх, скорее назад, на воздух!

И выплыл наверх, но раньше, чем надо, ибо стукался, обдирался о неровную каменную навись свода, покрытую ракушками. Чуть ли не в агонии царапая ногтями свод, боролся с желанием выдохнуть воздух, чтоб не разорвалась грудь. Воздуха! Когда будет воздух?!

Почти теряя сознание, немного всполз на Крабовый пляж, сорвал маску. Долго лежал ничком.

Под щекой и носом расплывалась теплая лужица крови. Медленно, точно мокрица, ползла кровавая струйка и из правого уха.

Глава четвертая

Радж бежал к Амаре. Когда в темноте натыкался на кого-нибудь, бормотал: «Простите!» – и еще больше торопился.

Швейцар в дверях «Летучей рыбы» не узнал его, загородил проход: «Нет мест!» Но Радж так взглянул на него, так резко отстранил в сторону, что тот даже поперхнулся и растерянно огляделся, ища, кого позвать на помощь.

– Аниль, подмени меня на моих столиках! – крикнул кому-то Амара в другой половине зала и поспешил навстречу Раджу. Его тоже поразило выражение лица друга. – Что случилось? – и потянул Раджа к служебному столику, показав буфетчику два пальца. – Рассказывай…

Радж какое-то время сидел, сжав голову руками и тяжело дыша.

– Знаешь… Он обманул меня! Вокруг пальца обвел! А Натача прибегает… Пропал, не выплыл!

– Кто обманул? Кто пропал? Говори толком! – Амара сел рядом с Раджем, успокаивая его, как маленького, погладил по плечу.

– Янг… Кто ж еще! Проклятое озеро… И надо же было вам наткнуться на него!

Рука Амары соскользнула с Раджева плеча. Оба молча, невидяще смотрели на бокалы с пивом, принесенные и поставленные буфетчиком. Оба сгорбились, будто и на плечи Амары легла неимоверная тяжесть беды. Но ему не все было понятно, и он, вымучивая слова, начал расспрашивать снова, пока не представил себе все, что произошло.

– Что делать, Бессмертный? Никого больше у меня не осталось… – Радж нагнул голову, изо всех сил сжимая губы и скрежеща зубами, чтоб не застонать. – Жить не хочется…

– Прежде всего – возьми себя в руки. Несмотря ни на что, надо жить. Надо! Сейчас на счету каждый честный человек. Мы уже не принадлежим только себе, не можем сами распоряжаться своей жизнью.

– Это – в будущем. Ты мне скажи – сейчас что надо делать?!

– Пойти и постараться немного отдохнуть. Надо дождаться утра… И будем искать… Одного не могу понять: почему он от акваланга избавился?

– Могло быть глубинное опьянение… Я ведь ничего ему о таком опьянении не говорил… Только об элементарной технике безопасности… Разве я мог подумать, что он будет опускаться на такую глубину? Один, без всякой подстраховки!.. Я и то еще ни разу на такую глубину не опускался.

– Иди, друг, домой. Поспи, если сможешь… Завтра будет трудный день. Я к тебе приду, как только рассветет. А ночью ничего не сделаешь, ничем ему не поможешь.

«Поможешь… Хоть бы тело найти… Хоть бы тело…» – с отчаянием думал Радж.

Пива даже не тронул. Пошел от стола молча, не простившись.

Натача кончила чистить длинный, как палка, кривой клубень ямса. Порезала на кружочки, готовясь обжарить их. И тут вернулся Радж.

– А я и забыл тебе сказать… Есть ведь вареные макароны. Ешь.

– Это я утром поджарю, с собой возьмем. – У Натачи горестно дрожали губы.

– У Крафта еще свет горит – забегу. Может, даст «Нептуна» на завтра, – сказал Радж и тихо как побитый вышел.

– Ага, зайди, – точно хозяйка, согласилась Натача.

Тяжело поднимался Радж по скрипучей лестнице. Для вида постучал, но дверь открыл, не ожидая ответа.

За столом Крафта сидел, уткнувшись в бумаги, Судир.

– А где… мистер Крафт? – спросил Радж удивленно.