Острова пряностей, стр. 6
Для того чтобы убедить Джонни принять заказ, потребовалось приехать на Варбал еще раз и вести переговоры с его двоюродными братьями — Хансом и Салмоном, которые помогали ему в работе. Смогут ли они построить для меня 14-метровую прау калулис? «Да, — уверенно ответили братья, затем помолчали и переспросили: — А какой длины должна быть 14-метровая прау калулис?» Я указал на лодку, лежащую рядом на песке: «Примерно в два раза длиннее этой». Братья удовлетворенно кивнули.
Стремясь удостовериться в том, что меня правильно поняли, я попросил измерить одну из лодок на берегу. Братьев смутились. Где это видано — измерять лодки, да и рулетки у них нет. Тогда, предложил я, мы можем просто прикинуть длину приблизительно, расставив руки. Ханс и Салмон подошли к лежащей на берегу лодке, раскинули руки и начали измерять длину снаружи, вдоль изогнутого борта. «Нет, нет! — вмешался я. — Четырнадцать метров — это расстояние по прямой от носа до кормы, а не вдоль закругляющегося борта лодки». «Хорошо!» — сказали братья, очевидно удивляясь, к чему эта бессмысленная точность. Еще они спросили, нужен ли мне дом. Я ничего не понял — какой еще дом? Потом я догадался, что они имели в виду рубку. «Да, мне нужен дом, две мачты и рулевой механизм. Паруса я привезу сам».
В этот вечер я встретился с командой Джонни в одной из деревенских хижин, чтобы обсудить стоимость и сроки выполнения работы. Джонни тоже присутствовал — он смущенно ерзал на деревянном стуле. Похоже, все мои вопросы для них были неожиданными, поскольку ответом на них являлось смущенное молчание. Члены бригады ждали, что Джонни примет решение, а он упорно молчал, разглядывая свои ладони. После каждого моего вопроса, обменявшись взглядами со своими коллегами, Ханс — наиболее уверенный в себе из всей компании — давал весьма уклончивый ответ. Джонни выдержал десять минут этой пытки, после чего выскочил за дверь, чтобы уже не возвращаться, оставив нас самих разбираться со всем.
Сколько времени потребуется для строительства лодки? Долгое молчание. Наконец прозвучал ответ: примерно восемь месяцев, поскольку на строительство лодки понадобится как-то выкраивать время, урывая его от других важных дел — возможно, придется заниматься лодкой всего один день в неделю. Остальное время будет уходить на ловлю рыбы и работу в огороде — так местные называли небольшие кусочки земли, на которых они выращивали маниоку. Да, было ясно — жизнь на острове Варбал идет своим чередом и никакие внешние силы не способы поколебать этот устоявшийся порядок. Можно ли надеяться, что лодка будет готова к спуску на воду в октябре? Нет, сказали мне, дело в том, что все христиане на острове должны будут поработать в сентябре во славу Господню — они будут заняты на строительстве местного храма. Выяснилось, что все строители лодок на Варбале исповедуют христианство.
Наконец, мы договорились, что лодка будет спущена на воду после Рождества. Сколько я буду должен? Мне назвали сумму в 8 миллионов рупий, что, несмотря на фантастическое звучание, дешевле, чем перелет из Европы в Индонезию и обратно. Затем я спросил, какой задаток оставить, чтобы они могли начать работу. Снова наступило долгое молчание. Задаток? Они никогда ни о чем подобном не слышали. Обычно они строили лодку, а потом получали плату. Хотя я собирался приезжать время от времени, чтобы проверить, как идет дело, все-таки я не мог не отметить, что браться за выполнение заказа чужестранца, живущего на другом краю света, без предоплаты — свидетельство удивительной доверчивости с их стороны.
Мы ударили по рукам, и я настоял на выплате задатка. Потом я вернулся в Джакарту, где уже подал документы на исследовательские визы, которые позволили бы нам оставаться в Индонезии четыре или пять месяцев, необходимых для проведения экспедиции. Мне были нужны визы для себя и для Джулии, хотя она должна была присоединиться к нам только через месяц после начала нашей экспедиции, поскольку была занята в другом научно-исследовательском проекте.
Кроме того, мне нужно было получить визы для Леонарда из Дублина, художника нашей экспедиции, и Джо, который был принят в команду в качестве врача и фотографа. Джо уже путешествовал со мной три года назад — он участвовал в китайской экспедиции, когда мы пересекли Тихий океан на бамбуковом плоту. Нашему орнитологу, Буди, виза не требовалась, так как он был индонезийцем; также не нужна была виза нашему волонтеру Биллу — американцу тридцати с небольшим лет (того же возраста, что Джо и Леонард), работавшему в Англии. Он занимался изготовлением парусов, был профессиональным яхтсменом и вызывался сопровождать нас в течение первого месяца в основном из интереса к новому для него типу судна, традиционной индонезийской прау калулис. Билл, таким образом, собирался провести с нами всего несколько недель, и обычной двухмесячной туристической визы для него было достаточно.
Согласно требованиям индонезийского посольства, я отослал четыре заявления на получение визы (каждое — в пяти экземплярах). Но если Моллукские острова были похожи на Страну Чудес, то индонезийский бюрократический аппарат напоминал Чеширского кота — загадочного и улыбающегося; жаль только, что исчезали при этом документы. В течение целого года, сколько бы я ни спрашивал о продвижении дел, чиновники отвечали очень любезно, но выглядели совершенно беспомощными. Визы скоро будут готовы, заверяли меня, но только, пожалуйста, пришлите нам новые экземпляры заявлений и фотографий на паспорт, потому что предыдущие куда-то затерялись.
В итоге мне пришлось выслать, один за другим, не менее четырех комплектов заявлений, но визы мы получили только много времени спустя после начала нашей экспедиции, въехав в Индонезию по обычным туристическим визам.
К счастью, предводитель индонезийского сообщества предпринимателей Ибну Сутово с пониманием относился к вопросам охраны окружающей среды и создал фонд защиты уникального природного мира Уоллесеи. Он имел связи в тесно сплетенном родственными узами мире индонезийского правительства и смог представить меня нужным людям. Министр образования — племянник Ибну Сутово — снабдил меня рекомендательным письмом. Другой его друг, адмирал в отставке, был любителем традиционных индонезийских судов.
Кроме того, он оказался председателем Консультативного совета Индонезии и был настолько уважаемым человеком, что каждый раз, вынимая его рекомендательное письмо, я чувствовал, что вызываю джинна из бутылки. Снабженный этими волшебными документами, я почувствовал себя увереннее и поверил, что мы все-таки сможем, несмотря на все затруднения, пройти по следам Альфреда Уоллеса.
Глава 2. Прау с острова Кай
Альфред Уоллес впервые увидел остров Кай в последний день 1856 года с палубы большой индонезийской прау. Об этом путешествии он мечтал уже два года — с момента прибытия в Индонезию. Каждый год, с приходом западных муссонов, несколько торговых лодок отправлялись на восток из Макассара (сейчас он называется Уджунгпанданг) — большого портового города, центра морской торговли Индонезии. Уоллесу удалось попасть на большое судно, направлявшееся на архипелаг Кай, чтобы забрать товары, а затем к еще более отдаленным островам Ару. Даже среди бывалых моряков такое путешествие считалось довольно рискованной затеей. Район плавания пользовался дурной славой: неосторожные путешественники часто подвергались нападениям пиратов и местных племен, известных своей враждебностью к чужакам.
На островах торговцы и матросы скупали жемчуг, чучела райских птиц, панцири черепах и трепангов, сушеные морские огурцы, которые в Китае считаются таким деликатесом, что до сих пор на них можно неплохо зарабатывать.
Уоллес от души радовался всему, что окружало его во время путешествия. Массивное деревянное судно, «по форме напоминавшее китайскую джонку», летело, подгоняемое западным муссоном, воздух был наполнен благоуханием, а море баловало путников безмятежным спокойствием. На неискушенный взгляд Уоллеса, сплетение множества канатов, служащих для управления парусами, больше напоминало лианы в джунглях, свисающие тут и там в полной неразберихе. Управление кораблем казалось таким же бессистемным. Команда состояла примерно из тридцати человек — в основном это были молодые мусульмане с Сулавеси, широколицые и добродушные, в шароварах и с платками на головах. Большую часть времени они бесцельно бродили по палубе, готовили пищу, положенное количество раз в день молились и любили поспать. Рулевыми были два более опытных моряка, которые сидели за парой длинных рулевых весел и удерживали судно на курсе, определяя время с помощью простейших водяных часов, представляющих собой половинку скорлупы кокосового ореха с небольшим отверстием, плавающую в ведре с водой. Мало-помалу вода проникала сквозь отверстие, и по прошествии часа скорлупа, полностью залитая водой, погружалась на дно ведра с тихим булькающим звуком. Уоллес проверил точность этих часов, сравнив их со своими наручными часами, и обнаружил, что «водяной» час отклонялся от астрономического не более чем на минуту в ту или другую сторону и не зависел от погодных условий и состояния моря.