Пешие прогулки, стр. 42

– Ловко покупает, стервец! – мрачно рассмеялся Хаитов. – Всех купил, все у него пляшут, как Санобар, только пошибче – Шубарин ведь любит темп. Спрут, настоящий спрут, далеко щупальца запустил. Я ведь знаю, чего он хочет, – просить за Ахрарова. Пока просить, а если откажут, будет угрожать и принимать меры. Так ведь, Шубарин? Небось и материала на меня собрал предостаточно? – Прокурор ронял слова размеренно, не сбиваясь с шага, и даже как-то бесстрастно, но Азларханов чувствовал его внутреннее напряжение.

– Не совсем так, Адыл Шарипович, – возразил Шубарин. – Вы человек эмоциональный и сгущаете краски. Гангстер… Акула… Спрут… Несерьёзно все это. А просить я действительно хотел за Ахрарова, и если вы уделите мне завтра полчаса, то получите информацию из первых рук, и уверен, у вас будет иное мнение и обо мне, и о моих коллегах, в числе которых пребывает и уважаемый нами Амирхан Даутович.

Хаитов показал на скамейку под орешиной и сказал вяло:

– Давайте присядем, я сегодня устал. А что касается аудиенции, приезжайте завтра к концу дня – ваши покровители и опекуны, а точнее прихлебатели, обложили меня со всех сторон, считайте, что вы меня дожали.

Но посидеть спокойно у орешины им не удалось: прокурора разыскал дежурный по прокуратуре и сказал, что он должен немедленно связаться по телефону с Ташкентом. Хаитов приобнял на прощание Амирхана Даутовича, напомнил Шубарину о завтрашней встрече и быстро удалился.

Артур Александрович, откинувшись на покрытую яркой курпачой спинку скамьи, после ухода Хаитова о чем-то размышлял и на время забыл о существовании прокурора. Очнувшись, он заметил, что и Азларханов глубоко задумался, и мысли его, наверное, были нерадостными: как-то постарел и увял сразу прокурор, куда и стать, с какой он так замечательно держался до сих пор, подевалась.

А думы бывшего прокурора были действительно невесёлыми: он чувствовал себя подсадной уткой, к которой приваживали дичь, муторно на душе. Шубарин, словно читая его мысли, вдруг сказал бодро, как человек, снявший с себя груз давних неразрешимых проблем:

– Что за печаль, прокурор? Выше голову – это только начало, и ради Бога не думайте, что вы провоцируете своего друга на сомнительное дело. Свой путь он выбрал давно, ещё три года назад – оттого и такой театральный монолог перед вами. Вечная проблема: выбор между долгом, совестью и такой малостью, как деньги, комфорт, блага жизни. На обратном пути, в машине, напомните, я расскажу, чего я от него хочу. А теперь, когда мы свою миссию выполнили, и я считаю – выполнили отлично, может, и погуляем на свадьбе от души? – И он поднялся со скамьи.

Возбуждённые гости все ещё теснились возле площадки, где танцевала Санобар. Гремела музыка, ухали не в такт карнаи, взвизгивали от восторга подвыпившие мужчины, раз или два Амирхан Даутович расслышал смех Файзиева.

Наверное, Санобар танцевала прекрасно, потому что вокруг буквально стонали от восторга, и она не успевала в танце выхватывать из тянувшихся к ней рук деньги. Конечно, она не заставляла долго тянуться тех, у кого в руках была сиреневая или зелёная купюра – возле таких она проделывала какие-то особые па, от которых взвизгивала в экстазе публика. Пройдя круг, она сбрасывала к ногам музыкантов мятые бумажки, и вся эта чётко контролируемая Санобар бухгалтерия никак не мешала её танцу, стремительному, азартному, успевала она и одарить улыбкой кого надо, и возле кого-то покачать бёдрами.

Разглядели они и Икрама Махмудовича – он был так возбуждён, словно сам участвовал в танце. За эти минуты Санобар дважды одарила его улыбкой и исполнила возле него своё коронное па. В руках он держал банковскую упаковку пятидесятирублевок, заметно отощавшую. От внимательного взгляда Артура Александровича не ускользнули мрачные лица других танцовщиц, которым предстояло выступать позже, и недовольные лица певцов, которых Шубарин знал лично, потому что все они были приятелями Плейбоя. Наверное, Санобар нарушала конвенцию, танцевала сверх лимита времени, вычищая кошельки до дна.

Артур Александрович попытался подать какой-то знак Икраму Махмудовичу, но тот, словно заворожённый, не мог оторвать взгляда от Санобар.

– Файзиев сегодня для нас потерянный человек, – сказал Шубарин с улыбкой и вдруг неожиданно предложил: – Поедемте-ка, дорогой Амирхан Даутович, домой. Эти развлечения не про нас, да и дело своё, ради которого мы приехали, уже сделали.

Азларханов чуть замешкался с ответом, надеясь, а вдруг подъедут Бекходжаевы, потому что гости продолжали прибывать, и стояли кое-где рядами накрытые столы, дожидаясь запоздалых и дальних гостей, – знал он, что восточные свадьбы длятся до утра.

Но Шубарин уже в который раз за этот вечер будто прочитал его мысли:

– Я вижу, вам не терпится схлестнуться хотя бы взглядом с Суюном Бекходжаевым или с его братом Акрамом Садыковым. Но, увы, должен вас огорчить: вы не увидитесь сегодня с ними.

И в подтверждение своих слов Артур Александрович достал из кармашка пиджака аккуратно сложенный листок из записной книжки и протянул Азларханову.

– «Бекходжаевых не будет», – прочитал Амирхан Даутович торопливо написанную тонким фломастером строку.

– Да, да, это совершенно точно, – подтвердил Шубарин.

– Я не возражаю, а как же Икрам Махмудович? – поинтересовался Азларханов.

– Файзиев загулял, и завтра его кто-нибудь доставит в город – у него много приятелей, сочтут за честь. А теперь поспешим, пока танцует Санобар; может, удастся уйти по-английски, не привлекая внимания. – И он повернулся, ища взглядом Ашота.

Но Ашот подошёл откуда-то сзади, словно слышал их разговор.

– Я здесь, шеф, – сказал он тихо.

Артур Александрович ничуть не удивился и так же тихо ответил своему телохранителю:

– Отведи машину незаметно на соседнюю улицу и дожидайся нас – мы решили с прокурором уехать.

Пока Шубарин разговаривал с Ашотом, Амирхан Даутович подумал: даже хорошо, что так сложилось и они уезжают пораньше со свадьбы – может, в дороге, в отсутствие Файзиева, довольный вечером и знакомством с Хаитовым, Артур Александрович разоткровенничается и кое-что прояснит ему наконец из сплошного тумана намёков и недомолвок. В дороге представлялась возможность и задать кое-какие вопросы как бы из любопытства, праздного интереса – он видел, что слишком уж разные люди спешили на свадьбе выразить своё уважение Шубарину и Файзиеву.

Глава VI.

ЯПОНЕЦ

Со свадьбы они ускользнули незамеченными, хотя это далось не так легко; Ашоту пришлось ещё дожидаться хозяина на соседней улице. И Азларханов отметил ловкость Шубарина, умение моментально раствориться и исчезнуть в толпе. Эта игра, когда удалось скрытно покинуть многолюдную свадьбу, позабавила их более всего за вечер, и в машину они садились в весёлом настроении.

– С вами можно идти в разведку, – сказал довольный Шубарин, но Амирхан Даутович не поддержал эту тему, зная, что она выльется в разговор на общие темы, а то и в обсуждение какого-нибудь полицейского фильма, что десятками лежали в видеотеке Артура Александровича. Поэтому он задал вопрос, как будто волновавший его или вызывавший в нем ревность, хотя сам всего лишь втягивал Шубарина в нужный для него разговор:

– На что вам в деле понадобился ещё один юрист, и именно прокурор?

Артур Александрович сначала не понял вопроса и даже переспросил:

– Не уловил, о каком юристе, каком прокуроре вы говорите?

По минутной растерянности Амирхан Даутович понял, что Шубарин не хитрит и не лукавит, поэтому напомнил:

– Вы сказали Хаитову, если он надумает в отставку, то и для него найдётся интересная работа. Разве я один не справлюсь с юридической стороной дела?

– Ах, вот вы о чем! Право, я уже забыл о своём предложении Хаитову. – Артур Александрович улыбнулся. – Странное сочетание образованности, житейской мудрости, прокурорской хватки и почти детской инфантильности живёт в вас одновременно – вы уж извините за откровенность. Нет, Хаитов мне вовсе не нужен как юрист – в юридических делах я буду полагаться на вас, и вам вполне по силам справиться одному с объёмом предстоящей работы.