Субмарина «Голубой Кит», стр. 37

– Капитана приглашают в центральный пост. Срочно!

– Что у вас, Ферри? – осведомился капитан, не отрываясь от наводчика.

– Течь в сальнике перископа, сэр! – бойко ответил голос.

Капитан выругался прямо в микрофон.

– Справляйтесь без меня, Ферри. Какие меры приняты?

Ферри кашлянул. И Солана вдруг понял: что-то не так…

Он пояснил уверенным голосом:

– Я должен закончить наблюдение!

Рупор щелкнул снова – центральный пост отключился, не дав объяснений капитану! Однако Солана уже не мог отвлекаться на разговоры – пятнышко на экране зашевелилось. Оно еще не отделилось от «Леонардо», оно только приподнялось…

32. БУНТ

– Капитан Солана! Откройте! – крикнул рупор, и тотчас в переборку ударили чем-то тяжелым.

Отсек наполнился грохотом. Кто-то ломился в дверь, и одновременно рупор твердил свое:

– Солана! Откройте немедленно!

Пятнышко приподнялось и повисло неподвижно, не отделившись от затонувшего корабля. Пускать торпеду было рано. Ее рули глубины настроены на триста саженей – батискаф находился втрое глубже.

Чтобы выиграть время, капитан вступил в переговоры:

– Ферри! Я советую вам одуматься!

Грохот смолк, а рупор проревел:

– Пустите нас в отсек! Предупреждаю! Через десять секунд я открываю кингстоны и утоплю вас, как крысу. Раз!..

– Бунтовщик! – ответил Солана. – Я вас расстреляю!.. Команда «Голубого кита»! Говорит капитан! Старшего офицера приказываю схватить немедленно и взять под арест! Под арест бунтовщика!.. Боцман Шуле! Старшего офицера – под караул, в наручники!

– Четыре!..

Пятнышко висело неподвижно. Капитан достал пистолет, сдвинул предохранитель на «огонь», фыркнул, выругался, положил пистолет на стол.

– Пять! Капитан, мы знаем всё! Открывайте!.. Шесть! Не делайте глупостей, Солана!.. Семь!

Солана пожал плечами: «Ты прав, старший офицер…»

– Восемь! Одумайтесь, капитан!

Тысячу раз прав. Но я выпущу торпеду, французский петушок! Ну?! Открывай кингстоны, трус!.. Не посмеешь!"

Он повернулся спиной к двери. Наклонился перед экраном наводчика – зеленое пятнышко батискафа ритмично раскачивалось.

– Девять!

В гидрофонах было слышно, как грохочет железо – обшивка «Леонардо». Механические «руки» вырывались изо всех сил, а погибший корабль держал их мертвой хваткой. Солана представлял себе, как мало шансов на спасение у экипажа «Бретани». Но шансы еще были…

Новый звук раздался в отсеке: замок водонепроницаемой двери скрипел под сверлом. Конечно, Ферри не рискнул открыть кингстоны. Не посмел, не посмел!.. С каждой секундой капитан чувствовал себя бодрее. Еще пять минут – и судьба «Бретани» решена. Батискаф останется на дне. Сам по себе! Везение, удача! Тогда входите, господа бунтовщики! Кто-то из вас выпустил Рыбу, а что вы теперь найдете – торпеду? Для этого нужно время, торпеда отменно замаскирована…

– Пеняйте на себя, капитан! – сказал голос Ферри.

Батискаф вырвался! Пятнышко прыгнуло вверх и зачертило по экрану, заметно снижая скорость. С замирающим сердцем Солана стал поворачивать координатную сетку на экране, определяя скорость батискафа. Когда скорость снизилась, он схватил приготовленную счетную линейку, определил время выстрела и включил секундомер. Четыре минуты до выстрела… Через четыре минуты он станет убийцей.

Сверло пронзительно скрипело в двери. Солана смахнул пот со лба и еще раз проверил скорость – батискаф поднимался очень быстро. На корпусе «Леонардо» капитан Турвилль сбросил слишком много балласта. Солана бросил линейку: оставалось две минуты с секундами.

Через две минуты он станет убийцей.

«Брось это, Эриберто! Ты богат. Ты обогнал всех на десять лет. Брось! Затопи торпеду. Вернись домой, в свой новый дом, в Бразилию. Напечатай статью в „Нейчер“. Ты богат – будешь и богатым и знаменитым. Брось это, открой им дверь! Через две минуты ты станешь убийцей. Через две минуты! Тайна погибнет на дне, но и ты погибнешь, Эриберто! Чтобы выгородить себя, твои подчиненные выдадут тебя французским властям».

Оставалась минута. Последним усилием сознания Эриберто Солана, доктор медицины, понял – он сумасшедший! Он знает, что после выстрела ему не будет спасения. Это будет концом. Но безумие, поработившее его мозг, гонит его по этой дороге. Так же, как его приказы гнали беднягу Мака. Он усмехнулся. Пусть так. Он все равно пустит торпеду.

Он встал и примерился рукой к выключателю торпедного аппарата. Лучше немного опоздать, чтобы магнитная торпеда шла вдогонку, снизу вверх.

В эту секунду громыхнула дверь – ворвались Дювивье и Понсека. Остановились в удивлении – пистолет лежал на столе, а капитан Солана самозабвенно всматривался в какой-то прибор. Затем он медленно поднял руку – медленно-медленно, как бы сомневаясь, нужно ли это движение. Шустрый Понсека сдернул со стола пистолет. А Катя еще стояла у двери. Моряки сбоку не видели правой руки Соланы, Катя видела. Длинный тонкий указательный палец со следами позолоты от сигарет полз к круглой черной кнопке… И Катя прыгнула по уклону вниз – молча, сжав зубы, – и рванула капитана за шею и руку. И внезапно, будто проснувшись, капитан вскрикнул, извернулся и схватил Катю за горло.

– Бабушка!.. – прохрипела Катя.

Железные пальцы сжались на ее шее… Больше она ничего не видела.

…Понсека оглушил капитана приемом парижских бандитов – носком ботинка ударил в висок. Дювивье подхватил девочку. Черный бант на ее косе развязался и соскользнул на пол.

Матрос-голландец сидел верхом на спине неподвижного Соланы.

– Свяжи его! – приказал Дювивье. – В лазарет, Понсека! Врача к девочке!..

Субмарина наполнилась топотом, кто-то кричал по судовому радио, вызывая врача в лазарет. Часть команды во главе со вторым помощником забаррикадировалась в столовой экипажа. Несколько минут шли переговоры через дверь.

Уговорили – второй помощник согласился выйти и осмотреть торпедный аппарат Соланы.

И наконец Бен Ферри отдал долгожданный приказ:

– Командую «Голубым китом»! По местам стоять, к всплытию!

Загудел ревун. [13] Команда занимала свои места, кто весело, кто с тревогой, – ведь бунт, за это «премия» бывает скверная…

Снова полная тишина наступила в субмарине. Нетерпеливая тишина перед возвращением на поверхность, к живому свету.

Командир поста погружения и всплытия доложил – все готово. Можно всплывать. Старшина гидрофонистов доложил: с поверхности окликает крейсер «Жанна д'Арк». Требует позывные.

– Ответить: субмарина «Голубой кит» всплывает с застопоренными машинами. Нужна срочная медицинская помощь.

Коротышка Бен кивнул командиру поста погружения и всплытия.

Зашипел сжатый воздух.

Субмарина рванулась вверх.

33. В ЛАБОРАТОРИИ

Что же делали в институте, пока далеко в море происходили все эти события? Мы расстались с Дровней в шестнадцать тридцать восемь, когда начальник Проблемного отдела вел отсчет от десяти до нуля.

Черненко вывел Игоря за дверь, к Татьяне Григорьевне. Мудрый Евграф Семенович уже распорядился по-своему в коридоре: толпа стояла в отдалении, только бабушка сидела у двери.

Кресло, стакан воды и валидол для бабушки спроворил тот же Евграф Семенович.

– Дорогая Татьяна Григорьевна, – внушительно сказал Черненко, – всё, всё уладится! Мальчик побудет с вами.

Он шепнул Игорю:

– Помалкивай, хлопец! – и прошел в лабораторию, прежде чем бабушка успела спросить что-либо.

Она только подняла руку, а Черненко был уже за дверью.

– Ноль! – произнес академик.

Загудели, задрожали перегруженные машины. Стрелки на белых циферблатах рванулись вправо и запрыгали, отскакивая от упоров. Старший оператор доложил:

– Мощность на оси – ноль.

И все поняли, что лепесток взял на себя полную мощность установки, он опять был перегружен, хотя «Ясень» остался в далекой Бухаре, чтобы хватило мощности на лепесток!