Рынок тщеславия, стр. 39
– А кто это может подтвердить? – спросила Глушенкова.
– Это подтверждают несколько рыночных торговцев! Должен заметить, что алиби Хабибов заимел благодаря невероятной удаче. Обычно в четыре часа дня – а это как раз время совершения убийства, – он бывает в своем кабинете на первом этаже административного корпуса, причем совершенно один. Находись он в кабинете и в тот роковой день, у него не было бы никакого шанса «отмыться». Но тогда случилось одно событие, которое для всех торгующих – хуже зубной боли и поэтому надолго запоминается. Дело в том, что в этот день на рынок должна была нагрянуть с проверкой налоговая инспекция. Вадим Дементьев узнал об этом за час до проверки и, вызвав к себе Хабибова, велел, по обыкновению, оповестить торговцев. К счастью, Хабибов не стал перепоручать это никому из подчиненных, а сам пошел по торговым рядам. Так что теперь в его пользу говорят показания нескольких свидетелей, которые смогли четко вспомнить время, когда видели его на рынке. А видели они его в пятнадцать часов сорок пять минут и чуть позже. Следовательно, на платформе «Вознесенская» в момент убийства находился вовсе не Хабибов, а кто-то другой!
– А следователь из прокуратуры об этом знает?
– Только от меня, – усмехнулся адвокат. – Ему самому, видите ли, некогда доехать до Средного рынка. К тому же следователь откровенно поведал мне, что считает всех «торгашей» потенциальными преступниками, которые только и мечтают обмануть следствие и выгородить своего. Отсюда следует, что показания рыночных торговцев не очень-то много добавят в пользу Хабибова и моего подзащитного.
– Чертовщина какая-то! – задумчиво проговорила Глушенкова. – Ведь Хабибова опознали все свидетели, которые стояли тогда на платформе!
– У вас неправильная информация, – возразил адвокат. – Хабибова опознали только Павел и Лариса Стариковы. Все остальные не смогли сказать в точности, Хабибов был тогда на платформе или кто-то другой. Они честно заявили, что все так называемые «нацмены» для них на одно лицо.
– Я ведь тогда тоже об этом подумала, – вспомнила Валентина. – Но стопроцентная уверенность молодоженов Стариковых развеяла сомнения. Они ведь были совсем близко от убийцы!
– И на самой выгодной позиции для стрельбы, – добавил Кульков.
– Что?
– У Павла и Ларисы Стариковых, кроме пенсионерки Звягинцевой и лже-Хабибова, была самая удобная позиция для стрельбы!
Вы считаете, что убийцы – эти молодожены?
– Ну не пенсионерка же шестидесяти восьми лет!
– А у вас есть основания для такого вывода? – растерянно спросила Глушенкова. – Может, они просто обознались и не хотят в этом признаться? Вы с ними разговаривали?
– С удовольствием поговорил бы! Но вот уже три дня, как их никто не может найти. Они словно сквозь землю провалились. Родители спустя двое суток после исчезновения объявили розыск, но он никаких результатов не дал. Ни вы, ни Панфилов наверняка не слышали об этом – ведь жили супруги Стариковы в другом районе… Кстати, не припомните, что они там говорили насчет того, почему оказались в момент убийства на платформе «Вознесенская»? Какая нелегкая занесла их туда с другого конца города?
– "Достойный ответ на мой сарказм! – мысленно констатировала Глушенкова. – Впрочем, поделом. Я нарушила главное правило сыщика – не фокусироваться на одной версии! Но ведь я и не сыщик. Я всего лишь работаю с подростками! К тому же не одна я оказалась в плену версии, Анатолий тоже хорош! Не принять во внимание, что Стариковы, имея идеальную позицию для стрельбы, не имели никакого логичного объяснения своего присутствия на платформе. Такая ошибка простительна новичкам, но не опытному следователю! Впрочем, не стоит так уж винить его. Слишком все прекрасно складывалось… словно по сценарию. Да-да, именно по сценарию!"
Валентина внимательно посмотрела на собеседника.
– Какой же вывод вы сделали для себя? Супруги Стариковы сами стреляли в Елену Самохину или просто покрывают настоящего убийцу?
– Какая разница? На мой взгляд, любой из этих вариантов трактует их исчезновение совершенно однозначно!
– Подались в бега или мертвы? – предположила Глушенкова.
– Второй вариант мне кажется более правдоподобным.
– Значит, кто-то специально подставил Хабибова и Дементьева?
– Да.
– А цель?
– Валентина Андреевна, вы меня удивляете! – пожал плечами адвокат. – Какие в наши дни могут быть цели, кроме денег!
– А насчет того, кто это сделал, у вас есть предположения?
– Есть.
– Но вы мне не скажете.
– Не скажу, а сделаю так, что вы сами все поймете. – С этими словами Валерий Витальевич открыл кейс, вынул папку в красивом переплете и положил ее на стол. – Прочитайте, здесь все написано!
– Что это?
– Копия устава закрытого акционерного общества «Торговый комплекс Д.О.М». Можете оставить себе, у меня есть еще экземпляр. Советую вчитаться в раздел номер девять – «Распределение прибыли между акционерами». Это, скажу я вам, не раздел, а настоящее обвинительное заключение! Не знаю только, захотят ли его внимательно читать в прокуратуре, а затем в суде.
Глушенкова открыла верхний ящик стола и положила туда папку с «обвинительным заключением». Валерий Витальевич поднялся с места.
– Простите, но я должен идти. Дела, знаете ли… Пока Андрей будет сидеть в КПЗ, ему можно будет передавать еду? У него очень чувствительный желудок!
– Можно, – ответила Глушенкова. – Но я бы не советовала.
– Почему?.. Ах да, совсем забыл. Он ведь должен почувствовать на себе все прелести тюремной жизни!
Уже возле самой двери адвокат обернулся и произнес:
– Валентина Андреевна, только пообещайте мне, что к моему сыну не будет применяться насилие.
– Валерий Витальевич, вы что, дешевых боевиков насмотрелись?
– Простите. – Адвокат аккуратно притворил за собой дверь.
– "Нелегкий разговор будет у него сегодня с женой! – подумала Валентина. – Впрочем, и мне предстоит разговор не из легких. Всегда больно бередить старую рану…"
Она сняла трубку и набрала служебный номер капитана Панфилова.
Не верь! Не обещай! Не расслабляйся!
– "Не верь, не обещай, не расслабляйся!" Этим лозунгом можно было вкратце выразить жизненную философию, которую Татьяна Степановна Дроздова пыталась привить своему ученику. Она очень часто повторяла эти слова, словно опасаясь, что Игорь их забудет. Но вот сейчас, после доклада о встрече с пивными поставщиками знакомой фразы не последовало. Дроздова размышляла, стоя у окна.
Знакомство с нею Игорь возобновил по наитию. Возглавив рынок, он почувствовал, что в одиночку ему не справиться. Нужен был опытный человек, который мог бы направлять его в трудные моменты. Увидев на презентации проекта «Д.О.М.» Татьяну Дроздову рядом с Ангелиной Заболоцкой, он понял, что эта женщина имеет вес в том обществе, которое Игорю предстояло завоевать. Он помнил, также со слов тети Зины, что Татьяна Степановна Дроздова имела в прошлом какое-то отношение к торговле. Игорь решил попросить у нее помощи и не пожалел об этом.
– …Из воспоминаний его вывел голос хозяйки.
– Твою встречу с пивниками мы обсудили. Думаю с ними можно работать… Теперь расскажи, чем закончились твои вчерашние переговоры с директором «Провиант-сервис»?
– Переговоры завершились разумным компромиссом, – моментально вернулся в реальность Игорь. – Мы договорились о поставке соусов и консервов на три процента дешевле официального прайса. Срок реализации – месяц.
– Отлично, – похвалила Дроздова. – А как ты поступишь с тремя освободившимися контейнерами в первом вещевом павильоне? Кстати, что там случилось с хозяином? Почему он вдруг надумал съехать?
– Он сам причины объяснить не захотел, но в «информбюро» поговаривают, что у него проблемы с блатными. Кто-то на него серьезно наехал. Похоже, он теперь хочет свернуться по-быстрому, уехать в другой город и начать там все заново.