Большая и грязная любовь, стр. 33
– Глеб! – ну вот теперь действительно мольба.
А в ответ хриплое:
– Почему у меня такое ощущение, что я тебя уже где-то видел?
Все. Прорыв. Не могу больше. Не могу и не хочу.
Прогиб, стон. Руки скользят по плечам красноглазого монстра, а его попытка расстегнуть жакет не встречает никакого сопротивления. Его пальцы обжигают кожу, заставляют выгибаться снова и снова. С губ срывается новый протяжный стон, и я уже не только обид – имени своего не помню.
– Глеб…
Прижал. Лизнул губы – словно на вкус пробовал. Потерся щекой о щеку. Рука устремилась вниз, проникла под юбку в явном намерении проверить наличие трусиков. Да, трусики, в отличие от бюстика, имелись. Правда очень-очень маленькие, из неприлично тонкой ткани.
Очень интимное касание, и мир на грани взрыва. Еще полмига, еще доля секунды…
– Вот так-то лучше, – шепчет Глеб и замирает.
Замирает, чтобы остановиться, отстраниться и сказать уже громче:
– Да, так определенно лучше. А то… ходишь вся такая холодная, злая, самоуверенная…
Смысл произошедшего дошел не сразу. Ну а когда дошел…
– Козел, – выдохнула я.
– Самодур, – поправил Глеб надменно. Тот факт, что глаза у него по-прежнему красные и эрекция налицо, шефа не смущал. – А еще тиран и сатрап.
– И… и козел! – проревела я.
– Как скажешь, детка.
Чтобы не завыть в голос, пришлось закусить губу. Попытка застегнуть жакет… короче, плохая попытка – пальцы от ярости дрожат, пуговки в петли не попадают.
– Я помогу, – сказал Глеб и сделал шаг навстречу, но я отскочила, как кошка от бойцового пса. Зашипела.
– Кристина, не дури, – не унимался демон. – Ты же сама не справишься. Ты сейчас неадекватна.
Я? Неадекватна? Да я… я… Я справилась. То ли со злости, то ли просто подфартило, но первая пуговка таки попала в петельку, вторая тоже, а третья уже по накатанной пошла. Одернуть юбку и поправить прическу тоже не забыла.
– Козел!
– Как скажешь, – с усмешкой повторил Глеб. – Как скажешь…
Глава седьмая
В обиталище аналитического отдела ООО «С.К.Р.» я влетела кометой. Не обращая внимания на вытянувшиеся лица коллег, проследовала к своему столу. Желание кого-нибудь убить никуда не делось, даже, наоборот, усиливалось с каждым мигом.
Гад! Негодяй! Совратитель! Бесчеловечный, бессовестный инкубище! Да я его, да я ему… я ему теперь такой отчет нарисую, что его инфаркт хватит! Нет, два инфаркта!
– Уволил? – осторожно спросил парень в…
– Рубашку смени! – рявкнула я. – Бесишь!
В кабинете вновь воцарилась тишина, которую нарушал лишь гневный сап несчастной, обманутой женщины.
Закопаю! Глазюки красные выцарапаю! Рога пообломаю!
– То есть не уволил? – проявила сообразительность Оля.
Она розовых рубашек не носила, поэтому удостоилась угрожающего рыка и только.
Несколько минут дыхательной гимнастики не помогли. О персене, который в сумочке был, почему-то не вспомнилось. Зато руки и губы Глеба, а также его нахальное «вот так-то лучше», вспоминались с невероятной частотой.
Убью! Нет – сперва надругаюсь, а потом убью! С особой жестокостью!
На чистом автоматизме зашла в систему, прыгнула в почту и засопела еще громче. Просто Марина, начальница наша сверхумная, тоже от любопытства изнывала. Только ошибку коллег просекла и пошла другим путем – на электронку написала.
Письмо состояло из одной-единственной строчки:
«Крис, что случилось?!»
Ну я и ответила:
«Облапал он меня!»
Следующее письмо начальницы было и короче и длинней одновременно:
«Что?!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!»
Хотела закрыть почтовик – и без ее изумленных реплик тошно, но вспомнился один эпизод, и я… в общем, решила проверить.
«Марина, он полный придурок. Абсолютный! А самое обидное знаешь, в чем?»
Ответ пришел молниеносно:
«В чем?!»
«В том, что он меня возбудил!»
«???»
Бросила короткий взгляд на начальство. Не, не притворяется, реально в шоке. Ну я и ответила:
«Он совершенно не в моем вкусе. Меня вообще от мужиков типа Глеба воротит, едва ли не выташнивает. Но этот придурок… в общем, он за грудь схватил, а у меня это самая эрогенная зона. Возбуждаюсь априори. Это не зависит ни от мозга, ни от чего другого, чистая физиология. А он возомнил, что все из-за него, что я ЕГО хочу!»
Маринка поперхнулась чаем и тут же принялась строчить ответ. Через пару секунд на почту упало новое письмо:
«А ты не хочешь?»
«Его? Ни капельки. Что там хотеть? Самомнение высотой с Останкинскую телебашню и полное отсутствие мозга?»
Марина от моей откровенности окончательно выпала – откинулась на спинку кресла и вперилась в монитор взглядом зомби. А я, наоборот, оживилась – открыла сданный Глебу Игоревичу отчет и принялась строить бессмысленную, никому не нужную диаграмму. Ну вроде как работаю, ага.
А через пять минут стало ясно – да! В этой, равно как и в прошлой реальности, генеральный директор ООО «С.К.Р.» чтением чужих писем не гнушается.
– Доброе утро, коллеги, – процедил Глеб.
Вау! Мы сегодня еще и вежливые? Ведь вчера, точно помню, здороваться даже не думал.
Сотрудники аналитического отдела перемены в привычках шефа тоже оценили – побледнели, замычали в ответ. Я тоже кое-что мыкнула, из разряда нецензурного. Ну так, чисто за компанию.
Волосы шефа были влажными – словно голову под кран совал, глаза зелеными, а эрекция, если и имелась, то хитро замаскированная.
Самодур, тиран и сатрап (в одном лице, разумеется), уверенно пересек кабинет, подцепил стул и поставил его подле Марины. Моему непосредственному руководству окончательно поплохело, но генеральному было до лампочки.
– Сводный отчет за позапрошлый год открывай, – скомандовал он. А сам сел вполоборота и уставился на меня.
А я… ну а что я? Я цветовую гамму для новой диаграммы выбираю. Занятие, между прочим, очень ответственное и крайне важное. От такого отвлечься нельзя, ни на миг, ни на секунду! А еще оно успокаивает. Вот даже жажда убийства отступила, и вообще.
Меня даже гробовая тишина, которая воцарилась в кабинете с появлением инкуба, не напрягает.
– И все-таки я вас где-то видел… – протянул шеф.
Дразнить, притворяясь, будто не понимаю, к кому обращаются, не стала. Подарила шефу равнодушный взгляд, пожала плечами и опять к диаграмме вернулась. А что? Выбор цвета – реально о-очень важный процесс. Почти как запуск спутника!
– Но никак не могу вспомнить где… – помолчав, добавил зеленоглазый.
Опять плечами пожала. Очень сочувствую вашему склерозу, Глеб Игоревич.
– Нет, Кристина Анатольевна, – кажется, у кого-то аллергия на игнор. – Мы определенно где-то виделись…
У! Неугомонный!
Пришлось повернуться и признаться:
– Возможно. Но даже если и так, то я вас не запомнила.
Брови шефа удивленно приподнялись, а я не постеснялась объяснить:
– Незапоминающийся вы, Глеб Игоревич. Неприметный.
Реакция зеленоглазого брюнета с офигенским телом была нулевой, но я все равно себя похвалила и гордо вернулась к построению диаграммы.
Чем занимались остальные, не знаю, но явно не работой – нервяк, колотивший нашу начальницу, передался всем. Сама Марина напоминала привидение из разряда великомучеников, и сказать Глебу, что нужный отчет открыт, решилась только через десять минут.
Блин! Да что он тут с ними делает, если они так боятся?
– Теперь ошибку ищи, – сказал Глеб ровно.
Он по-прежнему сидел вполоборота и по-прежнему смотрел на меня. Причем смотрел странно – без злости, без раздражения, словно в самом деле пытается вспомнить. И это было самым паршивым, потому что дистанцироваться от Глеба-буки было просто, а от такого… он же таким знакомым, таким родным в этот миг казался.
В общем, я не выдержала. Едва стукнул полдень, встала, потянулась и громко оповестила коллег, что иду обедать.
И тут же услышала:
– Стоять.