Схема полной занятости, стр. 13

Я взял путевой лист и пробежал глазами колонку идентичных подписей. Каждая сводилась к букве Г с длинным закрученным хвостиком.

– Э-э… мне кажется, она принадлежит мистеру Гослингу.

– Мистеру Гослингу, – повторил Несбитт, забирая у меня из рук лист. – Понимаю.

Он сунул руку в глубины своего пальто и извлек блокнот. Мне было показалось, что это книжка нарядов, которую он уже изучал раньше, но одного взгляда хватило, чтобы понять: страницы этого блокнота чисты. После чего Несбитт принялся списывать что-то из нашего путевого листа, присовокупляя к каждой записи собственные комментарии. И только потом убрал блокнот.

– Ладно, – сказал он. – поехали в «Долгий плес».

6

Когда на следующее утро я вошел в диспетчерскую, меня сразу же подозвал к своей стойке Боб Литтл.

– Не стоит отмечаться, – сказал он. – Тебя хочет видеть Рэй Коппин.

– А зачем, не знаешь? – спросил я.

– Не знаю, – ответил Боб. – Только спросил, не мог бы ты к нему подняться в восемь.

– Ну ладно. А за меня на маршрут кто-нибудь выйдет?

– Да, мы попросили Питера Лоуренса.

– Тогда нормально.

Рэй впервые хотел меня видеть, и я даже представить не мог, зачем ему понадобился. Я только надеялся, что это никак не связано с Несбиттом. Однако прежде, чем подняться к нему, нужно было сходить к фургону и убрать из кабины коробку с тортиком. Питер Лоуренс работает, как сущий ломовик, он не захочет связываться ни с какими тортиками Джорджа. К тому же на работу он всегда являлся спозаранку, и когда я его нашел, он уже открыл кабину и грел двигатель. Джонатан стоял рядом и таращился в легком изумлении.

– Я должен встретиться с управляющим депо, – объяснил я. – Не беспокойся, Питер за тобой приглядит нормально.

– Так у тебя, значит, неприятности? – спросил Питер.

Схема Полной Занятости

– Не думаю, – ответил я. – Хотя наверняка трудно сказать. Слушай, мне тут надо кой-чего взять из кабины. Скоро увидимся.

– Ага, увидимся, – сказал он. – Давай, Джонатан, выпьем-ка чайку до отъезда.

Я решил, что лучше всего будет оставить коробку у Роба Маршалла в механической мастерской. По пути я приподнял крышку и заглянул внутрь. Тортик был в идеальном состоянии, если не считать того, что примерно одной пятой теперь не хватало. Крохотный сахарный велосипед остался нетронутым. Придя в мастерскую, я увидел на верстаке еще шесть коробок – они ждали, когда их заберут. Роба нигде не видать, поэтому я прибавил к пирамиде вчерашнюю коробку и оставил Джорджу записку с извинениями. А затем поднялся по лестнице в главную контору.

Давненько нога моя не ступала по холодным плиткам, ведущим к Рэю Коппину. Он был управляющим типа «автопилот» – личный состав его любил, но видел нечасто. Кабинет его располагался в конце широкого коридора, по одной стене которого красовалась знаменитая фреска

«Долгий плес».

Яркими красками на ней изображались сцены из повседневной жизни работников Схемы. В одном сегменте прилежные труженики в ладной синей форме разгружали и загружали «УниФуры». В другом – ехали по привольному хайвею, где весь поток машин состоял только из «УниФуров». Дальнейшие картины показывали величавое начальство, улыбчивый обслуживающий персонал и непоколебимых вахтеров: все они работали вместе в духе сотрудничества. Центральный фрагмент изображал восьмичасовые часы под золотым свитком, а на свитке значились слова: LABOR OMNIBUS [1].

Пока я шагал вдоль панно, мне в голову пришла та же мысль, что и в первый раз, когда я его увидел, а именно: «УниФуры» на картине выглядели иначе, нежели в реальной жизни. Несколько легких расхождений – например, в толщине разделительной планки на ветровом стекле или углах крыльев, – и эти транспортные средства уже казались угловатее тех, с которыми я был хорошо знаком. А в результате складывалось общее впечатление, что они вообще приехали из другой эпохи. К тому же руки людей на картинах выглядели гораздо толще естественного. Я грешил на художника, чья неразборчивая подпись стояла в дальнем углу панно.

А на другой стене висел фотопортрет покойного конструктора «УниФура» сэра Роберта Томпсона: он носил очки и на черно-белом снимке выглядел очень строго. Мне смутно подумалось, видел ли он панно напротив и, если да, что бы он по поводу него сказал. И тут я подошел к двери с латунной табличкой:

Я стукнул один раз.

– Войдите.

Когда я вошел, Рэй стоял спиной к столу и смотрел в окно. Из которого открывался прекрасный вид на низкую крышу задней пристройки к депо, которую несколько портила лишь труба вентиляции, прилепившаяся сбоку.

– А, – сказал Рэй, увидев меня. – Спасибо, что зашли. Присядьте, пожалуйста.

Я сел, а он подошел к ближайшему конторскому шкафчику и вытащил папку.

– Значит, так, – начал он. – Сначала – один-два вопроса. Сколько вы уже в Схеме?

– Лет пять, – ответил я.

Схема Полной Занятости

– И как вам у нас пока нравится?

– Спасибо, нормально.

– Это хорошо. – Рэй откинулся на спинку кресла и заложил руки за голову. – Да, мне тоже кажется, что у нас в депо все довольны. Все знают, что нужно делать, и основной объем работы всегда выполняется. О, возможно, мы пока не достигли вершин эффективности, но в общем и целом весь наш подвижной состав – в рабочем порядке, а показатели грузооборота легко перекрывают средние значения. Да, я с уверенностью могу сказать, что у нас в депо все довольны.

Едва Рэй открыл рот, я тотчас узнал вводную речь, которую он произнес передо мной, когда я только поступил сюда на работу. Вообще-то он произносил ее перед всеми: предполагалось, что в ней содержатся некие отеческие напутствия новичкам. В первый раз он дальше пустился объяснять политику восьми часов работы за восьмичасовую плату, а также поставил меня в известность, что впереди меня ожидают славные деньки. Нынче же он вскоре съехал на совершенно другую колею.

– Итак, как вам известно, – сказал он, – Схема наша растет и крепчает день ото дня. «УниФуры» колесят ежедневно тысячами, перевозя грузы и обеспечивая постоянный поток производительности. Вместе с тем в сети еще имеются окна, где нам только предстоит полностью инкорпорировать целые регионы. Процесс интеграции – медленный процесс, но он наконец прибыл к самому нашему порогу. – Рэй потянулся к папке и открыл ее. – Вы когда-нибудь слышали о «Кружевном рае»?

– Только раз, – ответил я. – Это название депо, правда?

– Верно, – сказал Рэй. – Одно из новых депо, которые мы хотим ввести в зону нашего действия.

– О, нормально.

– Очевидно, графики и расписания нам следует подготовить заблаговременно, и вот тут нам поможете вы. У нас для вас есть небольшое задание, если вам интересно.

– Что я должен буду делать?

– Нам бы хотелось, чтобы вы съездили на «УниФуре» в «Кружевной рай» и посмотрели, сколько времени это займет, а потом вернулись.

– А это далеко?

– Мы знаем, что по прямой – тридцать одна миля, – ответил Рэй. – Но тут в расчет не принимаются напряженность движения, транспортные развязки и непредусмотренные остановки. Нам нужно, чтобы кто-нибудь захронометрировал среднее время поездки за несколько последовательных дней. Это будет единовременное задание, разумеется.

– Вот как?

– О да. Возвращаетесь в депо и свободны весь оставшийся день.

– Ну что, спасибо, – сказал я. – Да, мне это интересно.

– Хотя вот еще что, – сказал он, снова пошелестев бумажками в папке. – Я тут просматривал ваш ежедневный пробег за декабрь. – Рэй вытащил мой путевой лист. – Судя по этим записям, в среду, четвертого, вы сделали шестьдесят три мили, в четверг, пятого, – шестьдесят три мили, а в пятницу, шестого, – один миллион двенадцать тысяч двадцать две мили. Куда вы ездили в тот день?