Маленький Бобеш, стр. 44
«Что же это может быть? Ничего похожего сроду не видел. Надо спросить Брихту, Он, наверное, знает», — решил Бобеш.
Паромщик в самом деле знал и объяснил, что это бумажный змей.
— Неужели, Бобеш, ты никогда не видел бумажного змея? — спросил Брихта.
— Нет.
— Попроси дедушку, он тебе сделает.
— И вы думаете, что дедушка сумеет?
— Как не суметь?
— Тогда я попрошу его.
Бобеш вспомнил про крестного и заранее порадовался, как покажет ему змея, которого сделает дедушка. Он, конечно, не удержался и поделился с Брихтой:
— А к нам в воскресенье крестный приезжает!
— Да ну?! — удивился Брихта.
— У нас, пан Брихта, теперь братец есть, потому и крестный приезжает.
— Какой такой братец?
— Ну наш, новый. Сегодня у нас родился.
— Вот так штука! — воскликнул Брихта. — Значит, у вас сегодня сорока побывала? Потому и крестный приезжает?
Бобеш был необычайно доволен тем, что Брихта охотно слушает его. Пока тот набивал трубку и раскуривал ее, Бобеш выложил все, что только мог, про своего маленького братца.
А Брихта слушал и приговаривал:
— Гм, гм… Вот так штука!
Тем самым он окончательно расположил к себе Бобеша. Потом он несколько раз прокатил Бобеша на пароме туда и обратно, переправляя рабочих с фабрики за рекой.
Когда солнце село, Брихта отослал Бобеша домой.
Бобеш возвращался совершенно счастливый. Нашелся-таки человек, который и порадовался и поудивлялся появлению братца.
Маленького братца окрестили Франтишеком. Славный то был день для Бобеша. Приехал крестный из Радобилице — так называлась деревня, где раньше жила семья Бобеша. Бобеш ходил на вокзал встречать крестного. День был воскресный, и на Бобеша надели его прекрасный новый костюм. Бобеш никогда не думал, что ожидание поезда может оказаться таким долгим. Когда поезд все же прибыл и крестный вышел из вагона, то Бобеш, конечно, поцеловал его. Ну, а потом удивлению не было конца.
— А, батюшки, ну и даль, вот это даль! — начал крестный. — Поезд едет так, словно его все черти мчат, и все равно, пока сюда доедешь, пройдет уйма времени. — Потом крестный обратился к Бобешу — Мать честная, да ты, никак, в новом костюме?! Ну, поздравляю с обновкой, носи — не изнашивай! Теперь ты у нас заправский школьник. А вырос-то как! Ну что, папа, он все такой же бедовый? Все по крышам лазит?
— Уж, известное дело, нет-нет, да и выкинет какой-нибудь номер, чем-нибудь да допечет!
— Ай-яй-яй! — подмигивая, сокрушался крестный. Потом он все поражался, как изменился город за то время, пока он тут не был.
— Смотри пожалуйста! Вот этого прежде не было… Как все меняется, как меняется! Я бы вас нипочем не разыскал.
После обеда, во время которого пили пиво в честь приезда крестного, все вышли посидеть за домом на бревнах и разговорились.
— Ну, расскажи мне, Бобеш, как тебе школа пришлась. Понравилась?
— Понравилась, крестный. В школе очень хорошо и совсем даже не трудно. А иной раз там просто потеха!
— Ах ты, постреленок, уже знаешь, что такое потеха?
— Да вот хотя бы Франтишек Чалку — он все называл учителя на «ты». И картавит, слова как следует не выговорит. Вместо «рыба» говорит «выба».
— Так до сих пор и «тыкает» учителя? — поинтересовался крестный.
— Нет, перестал. А Зденек Бауэр — тот все хотел, чтобы с ним на парте мама сидела. А когда мать ушла, он ужасно ревел. Теперь не плачет.
Бобеш похвастался крестному своим умением писать и рисовать.
— А как у тебя с работой, Йозеф? — обратился крестный к отцу.
— И не спрашивай — хуже быть не может.
— Или в имении больше не работаешь?
— Нет.
Отец рассказал крестному, почему он остался без работы.
— Все-таки не надо вам было переезжать, — сказал на это крестный. — Я так думаю, в деревне, худо-бедно, вы бы прокормились. В городе — другое дело, надо сызмалу привыкать тут жить. Наш брат, деревенский, не сумеет приноровиться.
— И то правда, — согласилась мать. — Но теперь уж не поправишь. Назад не вернешься…
— Значит, у тебя никакой работы и на примете нет? — спросил крестный.
— Пока еще нет, но, возможно, что-нибудь подыщу. Беда в том, — вздохнул отец, — что никакого я ремесла не знаю. Кабы знал какое ремесло, не тужил бы. Тогда хоть отбавляй работы. А так только поденщиком приходится быть, постоянного дела не найдешь. Тяжелая работа мне не под силу, нога все еще донимает, а легкой-то работы нипочем не достать.
Крестный рассказал, что староста Либра весной собирается обстраивать усадьбу — ставить новый хлев, амбары.
Бобеш спросил крестного, что делает Боженка.
— В школу ходит, как и ты. Из нее такая кисейная барышня вышла!
— Это какая — кисейная?
— Избалованная, значит.
— А с Вашичком она дружит?
— Конечно, дружит.
Бобеш помолчал и немного погодя спросил:
— Неужели правда, крестный, она все дружит с ним?
— Да я сам видел, как они вдвоем играли.
— А мне говорила, что в жизни не будет с ним дружить.
— Она давным-давно позабыла, милый Бобеш, что тебе говорила.
— Ты, крестный, как только приедешь домой, так уж, пожалуйста, спроси ее, правда ли она позабыла.
— Конечно, спрошу.
— А потом мне напишешь?
— Напишу, Бобеш.
— Знаешь, крестный, я тебе тоже напишу!
— Ах ты, постреленок!
После разговор зашел о вещах, не интересных для Бобеша. Он взял игрушки, привезенные ему крестным, и играл в кухне до самого вечера.
Глава 24 ПТИЧКА
Бобеш сидел на первой парте вместе с Вашичком Поуром. Позади были девочки — Аделька Шимонова с Мартичкой Фиаловой, а за ними опять два мальчика. Так и чередовались в классе — парта мальчиков, парта девочек. Только в третьем ряду на двух соседних партах сидели девочки, так как их было больше. Бобеша посадили впереди, потому что он считался самым маленьким.
В классе на стенах висели разные картины. На одной из них была нарисована кошка с котятами. Эту картину Бобеш любил больше всех других. Увидев ее впервые, он сразу подумал: «Вылитая Мися!» Кошка и впрямь походила на Мисю и была совсем как живая. «Вот бы научиться так рисовать!» — мечтал Бобеш.
Любил он и картину, изображавшую, как Красная Шапочка повстречалась в лесу с волком. Картина с лисицей была тоже занятная. Бобеш однажды попробовал ее срисовать, и, проходя мимо его парты, учитель мигом угадал, кого рисует Бобеш. Бобеш был очень доволен и рассказывал об этом дома всем по очереди.
В самом конце класса, за партами, висела еще одна картина. Там была нарисована девочка, пасущая гусей на пригорке. Неподалеку виднелись люди, копавшие картошку. Листья на деревьях были желтыми, в облаках — большая стая птиц. Картина эта изображала осень. Бобеш смотрел на девочку-гусятницу и вспоминал Манчу Безручкину…
Учитель очень красиво писал на классной доске. А у Бобеша, сколько он ни старался, никогда так не получалось. Каждую букву, которую они умели читать и писать, учитель выводил отдельно на больших листах бумаги и вывешивал на стене. На доске, на самом верху, тоже были написаны буквы, и их не разрешалось стирать.
Бобеш принес в школу — разумеется, без ведома матери — одну из игрушек, привезенных крестным. Это была птичка. Она кивала головкой, хвостик у нее при этом тоже двигался, потому что и голова и хвост были соединены ниткой с деревянным грузиком под дощечкой, на которой стояла птичка. Бобеш хоть и обещал матери не таскать в школу игрушек, не смог удержаться. Он воображал, как все мальчишки и девчонки сбегутся к нему, будут разглядывать птичку и поражаться. И сам он сразу станет для всех интересным. До сих пор он ничем не выделялся, потому что, в общем, был довольно смирный, разве только иногда в переменку бегал вместе с другими по коридору. Но так, чтобы затевать возню или драку, как некоторые, — этого с ним не случалось. Зато вот теперь, когда у него есть такая птичка, с ним, наверное, многие захотят дружить. А больше всего Бобешу хотелось похвастаться птичкой перед Миладкой.