Чудеса искусства, стр. 5
Вдруг зазвучала веселая испанская песня и… В мастерскую, танцуя, влетела красавица цыганка! Она лихо играла своей богато расшитой оборчатой юбкой. Движения ее были грациозны, точны, легки! Прирождённая танцовщица! Неожиданно она застыла, гордо подняв подбородок, закинув одну руку за голову, а другую ловко уперев в бедро.
— А это Лаура, веселая, пленительная, обворожительная, из «Маленьких трагедий» Александра Сергеевича Пушкина. Она очень счастлива своей привлекательностью, — Волшебник подхватил Лауру за талию и она… запела. Сильный, красивый голос её был наполнен неуемной радостью и бьющим через край жизнелюбием…. «Слова лились, как будто их рождала не память рабская, но сердце…»
— Сердце… Если не сможешь сердцем участвовать в своей кукле, она останется мертвой, даже если будет красиво двигаться. Да! Друзья мои, вы заметили, что кукла должна уметь разговаривать пластикой своего тела, как в балете. Ее жест, поворот головы, походка, все должно быть очень выразительно. Великая русская балерина Екатерина Максимова, мой друг, теперь уже ушедший… говорила, что театр кукол сродни балетному искусству. Поэтому актёр театра кукол обязательно должен красиво двигаться, а для этого нужно заниматься пластикой и изучать танец.
Лаура вновь запела. Яркие оборки пышной юбки мелькнули в воздухе, словно праздничный фейерверк.
Но скорбная мелодия, возникшая так же внезапно, как и веселая испанская песня, заставила Лауру замолчать. Лаура… тоже была бережно уложена в коробку… А Дона Анна, именно так назвал прекрасную госпожу Волшебник, медленно двигалась по направлению к маленькой мраморной скамеечке. Её гордая осанка, её длинная тонкая шея, ее неспешные движения — все говорило о знатном происхождении. Дойдя до скамеечки, она, аккуратно прихватив своими изящными руками юбку богатого бархатного платья, так же неспешно села. Глаза её были опущены. Можно было догадаться, что она о ком-то очень скорбит.
Сверчок соскочил с полочки, сел на спинку скамьи и тихо произнес:
— «Ангел Дона Анна!.. Смотрю на вас, когда склонившись тихо, вы чёрные власы на мрамор Рассыплете — и мнится мне, что тайно Гробницу эту Ангел посетил…»
— Эти слова принадлежат обворожительному красавцу-искусителю Дон Гуану, я думаю, вы знаете это, мои дорогие друзья… — В руках у Волшебника оказалась серебряная флейта. — Когда я был маленьким мальчиком…
— Вы, господин Волшебник были маленьким мальчиком!? Я думал, что Волшебники живут вечно…
— Нет, мой милый Сверчок. У волшебников тоже есть свой срок. И они тоже когда-то бывают маленькими… Самой первой театральной куклой моей был Король. Я смастерил его из обычного яйца и носового платка.
— О, господин Волшебник, расскажите подробнее, пожалуйста.
— Я выпил содержимое яйца, прилепил из пластилина глазки, нос и рот, получилась голова. Потом приделал таким же образом парик из ниточек, расковырял отверстие для указательного пальца. А из фольги соорудил корону и водрузил её на голову. Шить я тогда еще не умел, поэтому для платья взял носовой платок, надел его на палец, просунул палец в отверстие и… Король ожил! Мне бабуля моя помогала…
— У волшебников тоже есть бабушки?
— Да, и моя бабуля… Она самая замечательная! — Волшебник поднёс флейту к губам и… дивная мелодия заполнила все вокруг. — Моя бабуля научила меня слушать настоящую музыку, научила любить оперу, — Волшебник говорил, говорил, а… флейта звучала сама по себе! — Мама… Благодаря маме я полюбил балет, научился владеть своим телом, я знаю танец и постоянно до сих пор занимаюсь у балетного станка, как бы это тяжело не было. Всё в этой жизни надо выстрадать, иначе ничего не получится.
— У вас такой большой опыт работы с театральной куклой, господин Волшебник, и по созданию спектаклей!
— Да, уже в первом классе я пробовал себя в роли режиссера и поставил на сцене басни Ивана Андреевича Крылова с куклами, сделанными из перчаток. Потом, став постарше, я увлек мальчишек театральными куклами! Мы делали декорации, сами мастерили кукол. Даже кукол-марионеток! А это очень не просто. На меня произвел огромное впечатление знаменитый тогда кукольник Альбрехт Розер. Мы даже искали помещение для нашего театра. Не нашли ничего удобнее старого гаража. Нам тогда казалось, что это лучшее в мире помещение для театра кукол!.. Я всегда много читал. У нас дома сохранились старинные книги с сочинениями Александра Сергеевича Пушкина и Михаила Юрьевича Лермонтова. Как я любил рассматривать прекрасные гравюры, украшающие эти книги! У меня чудесная семья. Я так благодарен бабушке и маме за все мое детство! Только бабушка уже не с нами…
— Да, не просто быть актёром в театре кукол!
— Это тяжелая работа, требующая предельно строгого отношения прежде всего к себе самому. Но сколько этот труд приносит радости! Актёр это не простой человек, и даже не простой волшебник. Настоящий актёр — это пророк. Он говорит правду со сцены, он несет людям радость жизни и отдает свою любовь, чтобы люди становились счастливее и искали сокровища не на земле… Актер должен быть достоин этого высокого звания. Ведь сцена… Она возвышается над повседневностью!
Флейта звучала все громче и громче. К ней прибавились нежные звуки клавесина. За клавесином сидел красивый юноша в белом парике, заплетенным косичкой. Его лицо было светло и ясно. Ангельское лицо… Это Моцарт! Великий Моцарт, творивший великую музыку! Он играл так самозабвенно, казалось, для него не было на свете ничего радостнее, чем играть на клавесине. Да, воистину, «Нас мало избранных…» Волшебник медленно убрал свои руки. Но… Моцарт продолжал играть! А музыка… продолжала звучать…
Самый добрый дрессировщик на свете
— О, мои дорогие, как я люблю цирк! Конферансье в черном фраке важно объявляет: «Гимнасты под куполом цирка!» или «Акробаты на трапеции!» или «Канатоходцы!» И сердце замирает от восторга — как же так? Неужели человеку подвластны такие чудеса? Сколько же нужно работать над своим телом, чтобы летать на такой чудовищной высоте или ходить по тонкому канату и ещё выделывать всякие трюки! А животных дрессированных я не люблю. — Сверчок грустно вздохнул. — Да, мои дорогие, мне кажется, что диким зверям тяжко жить в тесной клетке. Хорошо, если дрессировщик им попадётся добрый… Такой как Владимир Леонидович Дуров! Вы его и могли видеть! Я вам сейчас расскажу! Слушайте же…
В 19 веке жили-были два брата Владимир и Анатолий Дуровы. Они больше всего на свете хотели стать артистами цирка, а точнее, клоунами! С детства они много тренировались, занимались акробатикой и гимнастикой. Всеми силами добивались работы в цирке. Владимир Леонидович работал фокусником, клоуном, силачом, подражал различным звукам, пел смешные куплеты. Но больше всего он прославился, как дрессировщик животных. Причем очень добрый дрессировщик. Раньше зверей дрессировали кнутом и голодом. Животные слушались дрессировщика от страха. А Владимир Леонидович добивался послушания зверей лаской и доверием. Он изучал особенности поведения животных. А дом свой, где жили все его зверюшки, называл лабораторией. К нему даже ученые и профессора приходили, чтобы пополнить свои знания о животных. А еще дом его был известен, как райский уголок. До того там было зверям привольно и хорошо. С тех пор он так и называется «Уголок дедушки Дурова». Сейчас он находится в городе Москве на улице В. Л. Дурова и называется «Театр зверей имени В. Л. Дурова». Про своих любимых зверей, многие из которых были им спасены, он написал книги «Пернатые артисты», «Мои звери», «Звери дедушки Дурова».
Анатолий Леонидович тоже стал очень известным клоуном, пел куплеты, работал со зверями. Он высмеивал все плохое, что происходило в нашей стране. Артистичный, смелый, необыкновенно пластичный, в шикарном парчовом ярком костюме, он был любимцем публики. А еще он был художником, скульптором, литератором, выступал с лекциями о смехе и клоунах. Его дом-музей находится в городе Воронеже.