Операция "Бидон", стр. 6
В классе поднялся шум.
— Это уже прислуга, а не друг, — первым высказал свое суждение Дидзис. — Подносит тапочки, ходит за газетой.
— Не верьте ему, никакого друга у него нет, — словно сорока затрещала Даце. — Это он все для красного словца нафантазировал.
— Ясное дело, все это выдумка, — взвизгнула Вия, — я живу с ним в одном доме, уж я бы тогда видела этого друга.
— Закрой рот, — перебила ее Инта. — Есть у Рейниса такой друг, есть!
Я сидел, застыв, точно мумия, и молчал.
— Мне кажется, самое разумное, спросить у самого Рейниса, — учитель заткнул рот всем крикунам сразу. — Ты забыл написать главное, кто же этот твой друг?
— Немецкая овчарка, — гордо сообщил я.
Такого ответа не ожидал никто.
— А-а, так ты имел в виду животное? — протянула Вия.
Зато мальчишки все пришли в восторг.
— Где ты его оторвал? А что, он по следу тоже идет? Мы хотим посмотреть.
— А твоя собака девочек не кусает? — осмотрительно спросила Даце.
Понятно, что на такие глупые вопросы я вообще отвечать не стал.
— У меня есть предложение, — снова заговорил учитель. — Через несколько дней мы идем в поход. Вот пусть Рейнис и возьмет собаку с собой.
— Конечно, возьму, — стараясь казаться равнодушным, согласился я. Ну, Ральф, держись! Мы не должны ударить в грязь лицом.
Накануне похода я укладывал рюкзак. Ральф, несчастный из-за намордника, который я надел на него, скулил и пытался сорвать с себя эту душегубку. Но без намордника учитель не разрешил его брать с собой — зверь остается зверем, как бы чего не вышло.
Мама, устроившись в кресле, читала газету.
— Тебе, наверное, придется расстаться со своим другом, — неожиданно сказала она. — Смотри, сообщение из милиции: «Гражданин Я. Янсон разыскивает пропавшую собаку, порода — немецкая овчарка, желтосерая, с темной полосой вдоль спины…»
В один миг очутился я около мамы и вырвал у нее из рук газету. Да, там, действительно, было написано: «… отзывается на кличку Ральф. Нашедшего прошу сообщить т. Янсону, ул. Заля… и т. д.»
Ну что тут скажешь? Отдать Ральфа, после того как мы друг к другу так привязались. Нет! Никогда, ни за что! Но теперь-то мама наверняка не согласится держать собаку — это яснее ясного. Значит, нам надо бежать. Но куда?
— Янсон, — задумчиво, будто сама с собой, заговорила мама. — Лучшего разведчика в нашей партизанской бригаде тоже звали Янсоном. Янис Янсон. Может быть, он и есть. Янис долгое время жил в Якутии, руководил золотыми приисками. Умный был парень. И хороший.
Что мама сказала? Партизан? В тот же миг я вспомнил прошлое лето. Лес без конца и края. До ближайшего обжитого места несколько километров. Дом лесника, в котором мы с мамой ночевали. Ей очень хотелось найти место, где стоял партизанский лагерь, где они с папой воевали. Нам не повезло. В послевоенные годы все очень изменилось. Поляна заросла и сравнялась с лесом, большие деревья вырубили.
Да, другого выхода не было. Пусть мама думает, что я иду в поход, а на самом деле мы с Ральфом поедем в… Как же это место называется? Межгали? Межмали? Нет, кажется, Межвиды. Какое-то время мы поживем в доме лесника, а потом посмотрим, что дальше делать.
— Ты так снаряжаешься, будто на все лето собрался, — заметила мама, увидев кучу вещей, которые я запихивал в рюкзак: одеяло, простыню, белье, хлеб, яйца, масло, колбасу…
Может, она что-то почувствовала?
— Учитель велел, — оправдывался я, — в походе мало ли что может случиться: и в реку упасть можно, и под дождем намокнуть. Еды тоже надо побольше — сама знаешь, Ральф ест за двоих.
— Ладно уж, ладно, — отмахнулась мама. — Самому же придется тащить эту тяжесть.
Без всяких просьб, по собственному почину я нарубил и принес в кухню дров, на неделю, по крайней мере, хватит.
— Что это с тобой сегодня? — подивилась мама. — Иной раз палкой не заставишь…
Если бы она знала правду, она бы так спокойно не говорила. В принципе я против обмана. Но что поделаешь, если так сложились обстоятельства!
Мама тщательно оглядела меня. Ну, теперь-то наконец я докажу, что могу прожить и один.
Два года собирал я деньги на мопед, теперь придется отложить покупку. Шестьдесят восемь рублей нам с Ральфом по крайней мере на два месяца хватит. Будем есть то, что подешевле: картошку, хлеб, молоко, в лесу будем собирать ягоды и грибы. Нечего лишний жир копить.
План побега я продумал до мелочей — сначала на автобусе до Баложи, а потом на попутной машине. Это будет и дешевле, и надежней.
Глава 4. В покинутом доме. Странные находки
Сначала нам с Ральфом не везло. Все машины или ехали в другую сторону, или были так перегружены, что вовсе не останавливались. Да и среди шоферов тоже всякие встречались — сидит в кабине этакий пижон в белой нейлоновой рубашке, и плевать ему на бедных путешественников. Мне уже казалось, что ничего путного из моей затеи не выйдет, но тут затормозил МАЗ.
Мы с Ральфом удобно разместились в кабине. Ральф вел себя безукоризненно, он сидел так спокойно, что казалось, всю жизнь только и делал, что катался на машинах. Шофер оказался любопытным, поэтому мне пришлось на скорую руку выдумать историю про бабушку, к которой мы едем на каникулы.
Через несколько часов шофер притормозил.
— Мне теперь надо сворачивать направо. А до Межвидов такому пострелу, как ты, еще час ходьбы, — пояснил он.
И МАЗ, оставив за собой огромный хвост пыли, скрылся за поворотом. Я надел на спину тяжелый рюкзак, и мы потопали. Ральфу эта ходьба скоро надоела. Он то обгонял меня, то с громким лаем бросался в придорожные кусты. Его чуткий собачий нос раздражала уйма новых запахов.
В полдень мы пришли в Межвиды. Поселок был небольшой: несколько домов из белого кирпича, таких же самых как в городе, только ниже, магазин, столовая и дальше, на холме, укрывшись в деревьях, стояла бывшая усадьба барона, теперь там была школа.
У меня от голода бурчало в животе. Да и Ральф, подбежав к дверям столовой, остановился, как вкопанный, стал принюхиваться и облизываться.
В столовой, в самом углу зала, несколько мужчин тянули пиво, и на нас никто не обратил внимания. С облегчением я сбросил рюкзак на пол.
Поели мы по королевски: суп, котлеты с картошкой, а я вдобавок и кисель с молоком. Какая-то пожилая женщина, очевидно уборщица, вынесла Ральфу громадную кость.
— Куда это вы путь держите? — спросила она.
— Путешествуем по родному краю, — уклончиво ответил я. Нельзя же каждому рассказывать, какая беда у нас приключилась, надо соблюдать конспирацию.
— Да-да, — вздохнула женщина. — Такая уж теперь мода. Толпами ходят по дорогам туда-сюда, а толку никакого. Шли бы лучше в поле работать — и колхозникам помощь, и сами какой-никакой рубль заработали бы. Нет, все только с родителей тянут.
Неплохая мысль! Если не хватит денег, можно будет подзаработать.
После обеда рюкзак показался неподъемным. А идти еще порядочно.
На старой мельнице мы попили воды и немного перевели дыхание. Прошлым летом мы с мамой здесь ночевали. Старая и сгорбленная мельничиха знала маму еще с времен войны. Меня она, к счастью, сейчас не узнала. Добрая женщина угостила нас с Ральфом молоком и душистым деревенским подовым хлебом, погладила собаку по голове и пожелала нам счастливого пути.
Старушка — прелесть, ну прямо матушка Лайма из старинной сказки.
Дорога извивалась по лесу. В такой знойный день лесная прохлада приятно освежала. Пахло сосновой смолой. Ральф время от времени обеспокоенно лаял, кидался в кусты, наверное, чуял какого-то лесного зверя. Жаль, что я не взял с собой отцовское охотничье ружье, тогда бы нечего было волноваться о продовольствии. Ральф берет след, я стреляю, и жаркое готово.
Мне казалось, что мы идем целую вечность, а домика лесника — нет как нет. Солнце зашло за лес. Последние лучи острыми мечами пронзали ветви и упирались в зеленый мох. От деревьев, Ральфа и меня тянулись длинные призрачные тени. А потом все это, как по мановению волшебной палочки, погасло. Из густых зарослей тихими шагами подкралась темнота, становилось все труднее и труднее разглядывать рытвины и ухабы наезженной дороги. Еловые корни сплелись, как узловатые пальцы, и я то и дело спотыкался о них. Затих веселый птичий щебет.