Ребята нашего двора. Вот это было лето!, стр. 45

Когда все поели, Хитрый Угорь встал и произнес:

— Коварные птицы с дачи Хазенфуса разинули клювы, и вождь чилкутов открыл свои уши их песне. Она заманила его в лагерь бледнолицых, и он пустился в большое плавание на поганом корабле бледнолицых, не сказав ни слова нам, своим братьям и соратникам по оружию. Мы ожидаем, что скажет вождь.

«Ага, так ему и надо!» — обрадовался Майгонис.

— Мой язык налился свинцом, и на сердце камнем лежит вина, — так же торжественно, в тон предыдущему оратору, начал Меткий Гарпун. Но вдруг озлился: — Вы что ко мне прицепились? Ну, было дело. Откуда же я мог знать, что Майгонис такой раззява? А тот жирный на нас как с неба свалился. Черт его знает, как он нас выследил, а только в море вдруг вылезает из-под настила и давай командовать. А вообще этот бледнолицый на все сто, в шторм он держался как настоящий парень.

— Водить дружбу с врагом — тяжкое преступление, — снова заговорил Хитрый Угорь. — Древние индейцы таких изгоняли из поселения. Надо снять Меткого Гарпуна с должности вождя, пусть он обдумает свой поступок, пусть исправится. Хитрый Угорь сказал все. — С этими словами он сел.

— Знаем мы, почему ты заливаешься соловьем — сам хочешь пролезть в предводители! — ехидно сказал Меткий Гарпун. Он беспрестанно чесался, потому что голую спину его то и дело кусали комары.

— По древним традициям нашего славного племени охотников и рыболовов, вождем станет самый меткий стрелок, — наконец порешили индейцы.

Они взяли луки со стрелами и стали стрелять по висящей на дереве мишени.

— Меткий Гарпун — пять очков! Хитрый Угорь — восемь! — Они до того увлеклись, что даже не слыхали Алькиного свиста. Их так ошеломило внезапное нападение, что некоторые даже не сопротивлялись. Алька с Майгонисом разом навалились на Меткого Гарпуна, и теперь все трое катались по земле. А Хитрый Угорь, видя, что про него в суматохе забыли, хотел было улизнуть в кусты, как вдруг маленький карапуз с громким криком бросился ему под ноги и повалил на землю. На помощь малышу кинулись две девочки и, как ни извивался Угорь, втроем они его одолели.

Все индейцы были захвачены в плен. Только одному — который жарил рыбу на вертеле — удалось сбежать.

— А что же я мог сделать! — оправдывался Гунтис. — Он сорвал у меня очки и как дал по ноге…

На поле боя уже бежала Мара с санитарной сумкой.

— Все раненые ко мне! — громко созывала она.

— Вот вам и трусы! — Майгонис прищелкнул пальцами под самым носом у Меткого Гарпуна. — Еще до захода солнца ваши скальпы будут болтаться у нас на поясах. Теперь тебе ясно, у кого заячьи сердца и бараньи головы?

Алька поднял лук Хитрого Угря, взял стрелу и, изо всей силы натянув тетиву, прицелился в середину круга. Но стрела не задела даже дерева, на котором висела мишень.

Пленники с нескрываемой радостью встретили Алькин промах.

— За хорошую плату могу давать тебе уроки меткой стрельбы! — поддел его вождь индейцев.

Алька сделал вид, будто не слышал оскорбительного замечания, а про себя решил непременно потренироваться.

Солнце уже клонилось к закату.

— А обед! — первыми спохватились девочки. — Ну и достанется нам!

— Что же делать с пленными? — Алька почесал за ухом. — Ведь в лагерь их не поведешь?

— Я знаю, что делать, — засмеялся Майгонис. — Приведем их в поселок и отпустим на главной улице. Пускай все полюбуются на этих бравых вояк.

Так и решили.

— Тогда уж лучше сейчас снимайте нам скальпы! — помрачнев, сказал Альке Меткий Гарпун. — Весь поселок над нами смеяться будет.

Но Алька остался непреклонным:

— Не надо было устраивать глупые шутки и обзывать нас по-всякому.

Никогда еще чилкуты не переживали такого позора.

Глава 11. Лесной пожар

Настроение в лагере было приподнятое. Наконец-то они утерли нос этим задавалам чилкутам, доказали, чего стоят городские ребята. А чтобы мстительные индейцы не застали их врасплох, победители выставили в лагере дополнительную охрану.

— Послушайте, ребята, а что если нам смастерить себе такие же луки и стрелы? — на другой день неожиданно предложил Алька.

— Да разве мы сумеем?

— А чего там уметь, — усмехнулся Майгонис. — Срежь прут можжевельника, натяни веревку и готово дело.

— Вот бы здорово было — тренироваться втихомолку, а потом вызвать их на соревнование. Вчера прямо тошно было слушать, как они выхвалялись.

— И рыбу жарить на костре! — мечтательно протянул Вовка.

— Может, ты еще захочешь лицо так же размалевать, как они? — съехидничал Тонис. Остальные задумчиво молчали. Кое-какие обычаи индейцев им явно пришлись по вкусу.

Против всяких ожиданий происшествий не было. Усиленную охрану через несколько дней сняли — кому же охота стоять на посту, когда другие ловят рыбу или купаются! У дяди Криша кончился отпуск, и теперь он наезжал только по воскресеньям. Поэтому все с нетерпением ждали полковника, который на днях собирался идти в отпуск.

В один прекрасный день, когда солнце уже стояло в зените, они всей бригадой вместе с обеими мамами и Янкиным отцом отправились на экскурсию к Крутой дюне. Дядя Калнынь уверял, что это самая высокая дюна на Рижском заливе.

Как раз на этот день пришлось Вовкино дежурство — он должен был стоять на посту. Надутый вышел он за ворота лагеря и сел под сосну. Повариха хозяйничала на кухне и протяжно напевала свою любимую песенку:

Шульце была в хорошем настроении. Сегодня утром в лесу она с ребятами напала на место, «прямо черное от ягод», и они набрали полную большую корзину. Теперь она варила черничный кисель и пела. Зато Вовка прямо пальцы себе кусал от досады — ребята там небось купаются или кувыркаются с высокой дюны, а ты тут торчи один, как пень.

А жара какая! Даже всегда трепещущая осина стоит не шелохнется. Только громко стрекочут кузнечики. Гунтис говорит, что они поют не горлом, как птицы, а шуршат ножками об крылышки. Чудно! Надо бы одного поймать, проверить. Малыш бросился за большим зеленым кузнечиком и накрыл его. В этот самый момент от реки донеслось разудалое пение. Вовка мигом схватил воздушное ружье и встал на пост. К лагерю приближались двое парней, один — в морской тельняшке и обтрепанных брюках-клеш, а другой с виду настоящий стиляга.

— Стой! — окликнул незнакомцев Вовка. — Здесь летний лагерь нашей бригады, посторонним вход воспрещается.

— Алло, Джек, тут, кажется, кто-то чего-то сказал?

Стиляга притворился, будто не видит Вовку.

— Если вы сейчас же не уйдете, я буду стрелять! — рассердился Вовка.

Джек дал малышу щелчок по лбу и вырвал ружье из рук.

— Отдайте мое ружье! — Вовка уже глотал слезы. А Марс, заливаясь лаем, норовил ухватить чужаков за икры.

— Что тут за шум? — В дверях дачи показалась Шульце.

— А-а, достопочтеннейшая теща! — отвесил ей низкий поклон стиляга. — Дорогих гостей поджидаете?

— Это еще что за чучела гороховые? — возмутилась Шульце.

— Не извольте беспокоиться, мы хотим только посмотреть, как вы тут устроились, — невозмутимо заявил стиляга. — Ты, Джек, развлеки тещу, а я сейчас… — и он прошмыгнул за дверь.

— Не лезьте в бутылку, мамаша, от волнения портится цвет лица, — загородив собой вход, издевался Джек над хозяйкой.