Бархат, стр. 13
– Потому что собака не человек, она на прогулке не движется с заданной целью, она гуляет, понимаешь?
– Ты думаешь? – подозрительно уточнила Бритт. Она все же вышла из-за стены и некоторое время смотрела, как удаляется человек с собакой. Потом вздохнула, словно жалея, что собака не оказалась закамуфлированным лазутчиком.
– Так что там с ревностью?
– Чьей? – не поняла Фрида.
– Ну, ты говорила об убийствах из ревности…
– А… Убийство из ревности не всегда легче распутать, иногда бывают такие заковыки… – Фрида стала серьезной. – Но когда завязаны финансовые интересы, не просто трудно, а опасно. Если я пойму, что это так, пусть Флинт не обижается, связываться не буду.
– Вот еще! Это же самое то – раскрыть мафию в пластической хирургии, нечто вроде торговли органами…
Договорить Бритт не успела, подруга просто свалилась от хохота. В кабинет заглянула Луиза, Фрида замахала на нее руками:
– На сегодня свободна, можешь идти.
– Ну и что тут смешного? – обиженно поинтересовалась Бритт, когда за Луизой закрылась дверь.
– Торговля органами у пластических хирургов? Интересно, чем они могут торговать? Отрезанными у трупов носами для пересадки или сдавать на переработку удаленные вторые подбородки?
Несколько секунд Бритт молча смотрела на нее, пытаясь сдержаться, но не смогла и тоже повалилась на диван, маша руками. Подруги хохотали до слез на глазах и колик в животах, приступ стихал, но стоило вспомнить о штабелях заготовленных носов или бочках с вытопленным из пациенток жиром, как истерика начиналась снова.
Когда веселье, наконец, закончилось, Бритт начала «серьезный» разговор, который на поверку недалеко ушел от предположения о торговле отрезанными в ходе пластической операции органами.
– Фрида, знаешь такой сериал «Мыслить, как преступник»? Там копы приходят на место преступления и пытаются представить себя на месте преступника. – Не обратив ни малейшего внимания на скептический взгляд Фриды, она увлеченно продолжала: – И они вдруг начинают представлять, как произошло убийство, видят почти реальную картинку. А ты так не умеешь? Вас не учили?
– Бритт, ни один сыщик не может влезть в голову преступнику, чтобы его глазами увидеть преступление, это выдумка досужих кинематографистов. Психолог-криминалист не видит мир глазами преступника, но интуитивно способен понять, как мыслил преступник в момент преступления, представить, что он чувствовал и почему. Есть два «но».
– Ну?
– Я не психолог-криминалист…
– Ты лучше! – бодро заверила подругу Бритт.
– Спасибо. И у нас нет преступления, а следовательно, преступника.
– Как это нет?! Анику Флинт отравили амоксициллином, а ты говоришь нет!
– Так считает Петра. Не думаю, чтобы она не сообщила о своих подозрениях полиции, если следователи ничего не нашли, значит, и преступления не было.
– Чем же мы тогда занимаемся? – уставилась на подругу Бритт.
– Вот именно.
– Слушай, я никогда не просила рассказать, как ты работала следователем. Расскажи, а?
– Что именно, Бритт? Страсти о трупах, искромсанных, растерзанных, просто удушенных людях?.. Так куда страшней патологоанатомам, Агнесс вон без ментолатума и дня не проведет.
– Без чего?
– Ментолатум – болеутоляющий гель, который к тому же заглушает посторонние запахи. Иногда трудно сосредоточиться из-за навязчивого запаха крови или смерти.
– Ценная вещь! Я вот не переношу кое-какие запахи, рвать тянет. Нужно намазать в носу, и хоть фекалии нюхай, – Бритт была просто в восторге от возможности нюхать черт-те что.
– Нет-нет, только не в нос, просто слегка под носом. И зачем тебе нюхать фекалии?
– Это я так, на всякий случай, – махнула рукой подруга.
– Господи, Бритт, ты же не в морге!
– У меня однокашник из колледжа стал психологом-криминалистом. Работает в группе анализа поведения преступников. Такой важный… делает вид, что все обо всех способен узнать, только посмотрев в глаза.
– Это глупость. Психологи-криминалисты пытаются по признакам поведения преступника на месте преступления понять, что за человек его совершил, к какому типу личности он принадлежит и как поведет себя после. Это помогает поймать преступника.
Они еще некоторое время беседовали о нынешнем состоянии расследования преступлений вообще и криминалистике в частности, потом решили, что пора домой.
Ларс намерению немедленно перебраться на Библиотексгатан удивился, но не возражал:
– Может, подождете, пока я вернусь?
– Ты забыл бабушку? Если она что-то задумала, исполнять нужно немедленно. Хорошо еще, не решила делать это ночью… Мы переберемся сами, Ларс, перевозить-то нечего, да и Петер с Жаном и Мари помогут.
Они разговаривали о переезде, это давало возможность не вспоминать о ночном происшествии, казалось, все вернулось на место. Линн хотелось, чтобы Ларс понял: она пощады не попросит, что бы он ни делал. Понял ли?
Позвонила Фриде, сообщила о переезде.
– Хорошо, Линн, завтра мы с Бритт будем у Флинтов вдвоем, а послезавтра ты уже освободишься и присоединишься к нам. Если хочешь, конечно.
– Конечно, хочу! Ради этого и переезжаю. Надоело сидеть дома курицей, пора расправлять крылья. Кстати, я попробую расспросить маму, уж она-то знает подробности светской жизни Аники Флинт. Мне кажется, что мама даже бывала в этой клинике, но она так часто что-то предпринимает для своей красоты, что за всем не уследишь.
– Где она у тебя сейчас?
– В Италии… а может, во Франции… не знаю, скоро должна прилететь.
– Она до сих пор не видела малышку?
– Нет, сначала мы были в Швейцарии, теперь она порхает по всему свету.
Опасные знакомства
Утром, едва дождавшись девяти часов, позвонила Ханне и принялась что-то шептать в трубку. Фрида поморщилась: еще одна играет в шпионов. С нее и Бритт хватит.
– Ханне, говорите громче и уберите руку от трубки, я ничего не слышу.
– Не могу! – возбужденным шепотом возразила та и добавила с плохо скрываемым ужасом: – Я ее видела!
Можно не объяснять, Фрида вздохнула:
– Кого, Лору Трувассон?
– Нет, Анику!
– Кого?!
Крыша поехала с перепугу? Напомнить, что Анику Флинт кремировали, или не стоит?
– Да. Это она!
Так, дело серьезней, чем казалось на первый взгляд. Фрида думала не о гибели Аники, а о состоянии психики Ханне. Кажется, в таком случае лучше не возражать, нужно согласиться, сделать вид, что эта курица серьезно помогла, а тем временем организовать ей встречу с психиатром.
Фрида так и поступила, Ханне на предложение встретиться где-нибудь в кафе с радостью согласилась.
Они встретились в кофейне на Эстермальмском рынке. Ханне вела себя так, словно за ней и впрямь следят, она нелепо оглядывалась, ежеминутно делала страшные глаза и упорно говорила шепотом. Фрида решила больше глупостям не потакать, допить свой кофе и объявить, что решила от дела отказаться, поскольку полиция ничего не нашла. В конце концов, Кевин же сказал, что там все в порядке. Вопрос задала просто так, потому что кофе в чашке еще оставался.
– Когда вы видели Анику?
– Вчера! – Шепот Ханне по-прежнему был театральным, но Фрида уже не обращала внимания.
– Где?
– У дома Лоры Трувассон.
– Что вы там делали?
– Хотела поговорить с ней, но никто дверь не открыл, я решила подождать, и вот…
– Вам могло показаться…
Фрида уже поняла, что отвести свихнувшуюся администраторшу к врачу будет не так-то легко. Надо сказать о ее состоянии Флинту, причем чем скорее, тем лучше.
Нет, Флинту сейчас не до спятившей сотрудницы, придется звонить кому-то другому.
Фрида, как могла, успокоила бедолагу, заверив ее, что просто показалось. Между делом узнала, кто в клинике теперь главный. Ханне назвала врача Карла Адлера, в отсутствие Аники он делает операции и вообще, кажется, жаждет обладать клиникой.
– Выбросьте вы все это из головы. Или у вас какие-то проблемы из-за Лоры?