Ощупью в полдень (= Право ходить по земле), стр. 17
Шарапов потянулся к коробочке, взяв ее в руки, внимательно рассмотрел пулю.
– Калибр пять и шесть, – сказал Тихонов.
– Да-а. Пять и шесть, – повторил Шарапов. – Слушай, Стас, а как же все-таки получилась ошибка?
– Понимаете, Владимир Иванович, произошел редкий казус, мне это профессор разъяснил. Пуля пробила сердце, перикард, ударилась в ребро, скользнула по нему вниз, раздвинула межреберные мышцы и, – Тихонов заглянул в лежащие перед ним бумаги, – застряла в подкожной клетчатке передней грудной стенки. Вот Павловский прямо пишет: «След от пули на ребре эксперт принял за конец раневого канала с осаднением от острия оружия».
– Ясно, – сказал Шарапов. – Окончательно сбила первого эксперта с толку картина происшествия: шла женщина, ее обогнал парень, после этого она упала. Все ясно. Редко, но бывает и такое. Еще какие-нибудь выводы: профессор сделал?
Тихонов снова заглянул в бумагу:
– Два. Во-первых, что смерть наступила мгновенно от паралича сердца. И что, следовательно, больше, чем один-два шага, Таня после выстрела сделать не могла. Во-вторых, стреляли, по-видимому, издалека, поскольку полностью отсутствуют характерные следы близкого выстрела. Вот, в общем, и все.
Шарапов сидит, подперев щеку рукой, прикрыв глаза. Долго, неторопливо думает.
– Да-а. Развалилась, значит, вся наша постройка. А ведь через пару дней уголовное дело надо передавать по подследственности – в прокуратуру. Ума не приложу – что мы им передадим?
Тихонов безнадежно машет рукой.
– Ладно, – решает Шарапов. – Надо искать оружие…
– В первую очередь надо выяснить, откуда стреляли, – хрипло говорит Стас. – Казанцев явно отпадает: стрелять он мог только в упор, а экспертиза это отвергает напрочь. Кроме того, Евстигнеева и Лапина на пустыре никого не видели…
Тихонов задумывается надолго, потом, нащупав решение, вскакивает:
– Вот что, Владимир Иваныч! Направление выстрела мы определим экспериментально!
Шарапов с сомнением прищуривает глаз:
– Как это?
– Очень просто. Я договорюсь с НТО – они нам сделают из парафина бюст человека – фантом называется. Профессор точно обозначит в нем раневой канал. Используем этот фантом для следственного эксперимента. Положение Аксеновой в момент выстрела нам известно. Рост тоже. В раневой канал вставим трубку и на пустыре провизируем траекторию полета пули – получим место, откуда стреляли.
– Сомнительно что-то…
– Ничего сомнительного, все по науке будет.
– Подвела нас крепко твоя наука, с шилом-то, – покачал головой Шарапов.
– Нечего теперь на зеркало пенять, – разозлился Стас. – Подсунул эксперт удобную для нас версию, мы в нее и вцепились. Спешим все…
Взгляд Шарапова потеплел:
– Ладно, парень. Не в Сочи спешили… Вперед урок будет. Так что решаем с экспериментом?
– Я считаю, надо проводить.
– Ладно, пробуй, только на месте обставь все поаккуратней, без лишнего шума, народ не мути.
Тихонов сделал несколько шагов по комнате, упрямо сказал:
– Это еще как сказать – насчет народа.
– А что?
– Мне кажется, эту операцию широко надо провести с размахом. Народ обязательно соберется, будут спрашивать: что, да как, да зачем? Объясним. Люди другим расскажут. Глядишь, кроме Евстигнеевой да Лапиной, еще свидетели найдутся. Может, кто-то выстрел слышал. Или подозревает кого-нибудь. Да мало ли еще что! Беспокоюсь только, как бы не спугнуть стрелка этого…
– Не-е, – улыбнулся Шарапов. – Что нет, то нет. Дело не то. Здесь нам от преступника таиться нечего. Мы розыск сейчас в открытую ведем. Если убийца даже поймет, что мы на правильном пути, помешать нам ничем не сможет. Он сейчас затаился, на дне где-то лежит. А если попытается подняться, воду нам мутить – гляди, и наведет на свой след.
Шарапов размял сигарету, стряхнул со стола табачинки, закурил.
– Помню, разматывали мы в Филях одно дело. Лёлик-Каин, рецидивист, человека убил. Ну, среди прочего узнали мы, что с убитого золотые часы сняты, «Омега». То ли Каин пронюхал, что мы эти часы ищем, то ли сам сообразил от улики избавиться, только решил он их сплавить. Подобрал в «Ландыше» одного пьющего компаньона-командировочного, напились оба. А когда до поцелуев у них дошло, поменялся с ним часами: у того «Полет» был, он ему за них и отдал «Омегу». Проспался компаньон, видит обновку. Однако трезвый он принципиальным оказался. Приходит в девятое отделение, ищите, говорит, мои часы, мне, мол, чужого не надо. Дежурный уж было его наладил на выход, да тут, к счастью, Володя Дранников случился. Бросил глаз на «Омегу» и обомлел. Ну, а когда командировочный обрисовал, с кем гулял да часами менялся, ясно стало – Лёлика работа. Так-то, друг, – поднялся Шарапов. – Преступник нам здесь не помеха. Ну, что ж, давай, организовывай эксперимент. Посмотрим, что получится.
Следующий вторник
1
Девяти еще не было, когда на утоптанную площадку за гостиницей «Байкал» въехали сразу три машины: микроавтобус «УАЗ» с большим прожектором на крыше кабины, сверкающая лаком «Волга», поджарый пронырливый «козлик». На боковых обводах машин четко выделялась красным по синему надпись «милиция». Из «Волги» вышли, щеголяя новыми милицейскими шинелями, Шарапов и Тихонов, к ним присоединились эксперты-криминалисты и судебный медик. Савельев, тоже в форме, открыл заднюю дверцу «козлика», помогая выйти Евстигнеевой и Лапиной. Тут же находились участковый инспектор местного отделения милиции и понятые.
Как и ожидал Тихонов, необычное зрелище за несколько минут собрало приличную толпу. Люди негромко переговаривались, наблюдая, как криминалисты вынесли из «УАЗа» муляж человека и установили его с помощью штатива в том месте тропинки, где погибла Таня Аксенова. Это место, посовещавшись, показали Евстигнеева и Лапина. Более любопытные из толпы расспрашивали участкового – что случилось? Участковый, проинструктированный Тихоновым, давал объяснения, ему оживленно и доброхотно помогали окрестные мальчишки, всегда осведомленные обо всем лучше всех…
К одиннадцати часам визирование было закончено. Выводы специалистов не оставляли никаких сомнений: выстрел произвели из гостиницы «Байкал» с высоты третьего этажа. Оставалось решить – где же находится конкретное место выстрела? Таким местом, как показали расчеты, могли быть лишь окна пятьдесят восьмого и пятьдесят девятого номеров гостиницы, либо окно примыкающей к этим номерам лестничной площадки. Более конкретного вывода сделать не удалось, потому что ни Евстигнеева, ни Лапина не смогли достаточно точно описать положение Аксеновой в момент падения, а небольшие отклонения в этом положении уже создавали различные предпосылки для определения фактической траектории полета пули. Важно было одно: прицелиться в Таню убийца мог только из тех окон, которые установили эксперты, – ни из какого другого попасть в нее на том месте тропинки, где она была убита, оказалось невозможным.
В длинном гостиничном коридоре пахло вишневым вареньем. Даже устоявшийся годами запах пыльных ковров, мокрых тряпок и вечно перекрашиваемых стен не мог перебить его нежного, слегка горчащего аромата.
Когда Тихонов отворил дверь пятьдесят девятого номера, вишневый пар волной метнулся в лицо. Доктор Попов пил чай с вишневым вареньем. Варенья было много – целое ведро. Эмалированный зеленый сосуд источал не меньше вишневого запаха, чем целый цветущий сад. На столе важно шипел блестящий электрический чайник.
– Добрый день. Я из Московского уголовного розыска, инспектор Тихонов.
Попов посмотрел на него с нескрываемым удивлением. Проволочные золотые очки были сдвинуты у него к кончику носа, и оттого, что он смотрел все время как-то снизу, взгляд у него получался хитроватый и в то же время удивленный, будто говорил: вот ты какой, оказывается!
Из регистрационной карточки в гостиничном журнале Тихонов знал, что Александр Павлович Попов проживает здесь вместе с супругой три недели, прибыл в Москву из Кинешмы, цель приезда – защита диссертации, место работы – городская клиническая больница, должность – заведующий отделением.