Сила земли, стр. 30
Плебеи встретили Гракха восторженно.
— Квириты, — обратился он к ним, — как бы вы поступили с народным трибуном, который насущные нужды плебса приносит в жертву богачам? Который, будучи подговорен или подкуплен нобилями, мешает провести закон, облегчающий положение земледельцев? Этого хочет Марк Октавий, и я предлагаю отнять у него трибунат. Вчера, квириты, я предлагал всем выбирать между мной и им. Вы упросили меня остаться… Пусть же трибы приступят к голосованию!
Тиберий взглянул на растерявшегося Марка Октавия. Когда семнадцать триб подали свои голоса и решение зависело только от одной трибы, Тиберий велел приостановить голосование. Он подошёл к Марку Октавию, обнял его и опять стал просить:
— Что ты делаешь? Неужели правдивы слухи, которые носятся по городу? А если нет, то зачем ты жертвуешь с таким равнодушием своей честью?
Марк Октавий побледнел; глаза его наполнились слезами, а губы дрожали так сильно, что он не мог говорить. Он колебался, не зная, на что решиться. Но вот взгляд его обратился к окружавшим его богатым и влиятельным землевладельцам и, устыдившись своей слабости, Марк Октавий воскликнул:
— Делай что хочешь! — и отвернулся от Тиберия.
Тотчас же трибы снова приступили к голосованию, и, когда большинство высказалось против Марка Октавия, Тиберий приказал Гесперу силою стащить низложенного трибуна с ораторских подмостков.
Народ бушевал. Бешеные крики оглушили Марка Октавия. Растерянный, уничтоженный, он стоял на подмостках, упираясь, вырываясь из рук вольноотпущенников; он видел хмурое лицо Тиберия, его друзей, слышал неистовые крики.
— Бей его, бей! — ревела толпа надвигаясь.
Крики её то нарастали, как грохот морских валов, то утихали.
Тит, во главе кузнецов, бросился на помощь Гесперу, ухватил Марка Октавия за тогу. Но в это время дорогу ему преградили высшие магистраты в тогах с пурпурной каймой, и Тит вынужден был отступить.
Марк Октавий, шатаясь, сошёл с ростры, его окружили оптиматы. Наступила тишина, и в этой тишине ясно прозвучали громкие, радостные слова Тиберия:
— Квириты, земельный закон принят!.. Надо избрать трёх человек для распределения участков!
— Да здравствует Гракх!
— Называйте достойных!
Громкие голоса выделились из гула, охватившего Марсово поле:
— Тиберия Гракха!
— Гая Гракха!
— Аппия Клавдия!
Но их заглушили негодующие крики оптиматов:
— Гая Гракха нет в Риме!
— Не избирайте братьев и тестя!
— Тиран хочет опираться на родню!
— Долой, долой!..
Тиберий вздрогнул, растерянно оглядел толпы плебса и кучку оптиматов; мельнула мысль отказаться от трибуната, но друзья и сторонники закричали почти хором:
— Хотим Гракхов и Аппия Клавдия!
И опять шум, радостные крики, злобные проклятия…
Мульвий возвращался домой, прислушиваясь к спорам плебеев.
— Он нарушил древний закон, — говорил пожилой каменотёс, обращаясь к плотнику, шагавшему рядом с ним. — Сместить народного трибуна! Этого ещё не бывало в Риме!
— Гракх поступил правильно, — возразил плотник, — иначе не видать бы нам земли!
— Но это оскорбление богов, охраняющих республику и её законы, — вмешался крепкий старик с белыми взлохмаченными волосами, потрясая палкой. — Гракх положил начало борьбе народных трибунов между собой.
— Что вы там болтаете? — послышался резкий голос, и Мульвий увидел отца, подходившего к спорщикам. — Нам нужна земля, и мы получим её. А если вас пугает гнев богов и ярость оптиматов, то откажитесь от земли!
— Но ты пойми, друг, — не унимался каменотёс, — что Гракх превысил свою власть.
— Врёшь, не превысил! — грубо отрезал Тит, — Он честно выполнил волю плебеев. Теперь мы вернёмся в родные деревни, будем пахать, сеять, работать в виноградниках и маслинниках. Тебе этого мало?
Старик, ударив палкой о землю, воскликнул:
— Но боги, законы республики…
— Замолчи, старый ворон! — рассердился Тит. — Ступай к нобилям, воюй с ними против плебеев…
— Я сам плебей! — запальчиво крикнул старик и замахнулся на Тита палкой.
Тит засмеялся.
— Тёмный ты человек, — сказал он, — и тебе не понять, почему Гракх — а он нобиль — борется против нобилей…
Слушая споры плебеев, Мульвий думал: «Всё, что делает Гракх, — хорошо, потому что он заботится о нуждах плебеев. Отец прав, восхваляя его. И Маний прав, требуя, чтобы Гракха охраняли».
Глава XIII
Собрались триумвиры по распределению земельных участков.
— Надо обязать нобилей каждой области дать сведения о количестве земли, которой они владеют, — говорил Тиберий Гракх, — чтобы легче было поделить её среди разорённых пахарей…
— Хорошо, — перебил его Аппий Клавдий. — А подумал ты о том, что нобили будут медлить, чтобы оттянуть распределение земель?
— Не может быть! — вскричал Тиберий. — Кто посмеет нарушить закон?
Аппий Клавдий засмеялся:
— Его нарушат Спипион Назика, Тит Анний Луск, а глядя на них, и другие.
Папирий Карбон, бывший членом этой комиссии вместо Гая Гракха, находившегося в Испании, предложил потребовать сведения к определённому сроку.
— А если они не дадут сведений, — сказал он, — мы составим в трибах опись путём опроса, её засвидетельствуют магистраты на местах, и она будет действительной.
Это решение триумвиров Тиберий объявил в сенате. Выйдя на форум, Гракх обратился к толпе, теснившейся возле ростр:
— Квириты, отправляйтесь по своим трибам! Завтра триумвиры уезжают из Рима с помощниками и землемерами, чтобы приступить к распределению участков.
— Хвала богам! — вскричал Тит. — Слава Гракху!
— Слава, слава! — подхватили плебеи.
Тиберий взглянул на Мульвия, стоявшего почти рядом с ним.
— Скажи, мальчик, доволен ли ты, что возвращаешься в Цереаты? — ласково спросил он. — Ты, вероятно, плохо помнишь деревенскую жизнь? А ведь в Цереатах хорошо — тишина, чистый воздух, вода, лес, горы и солнце, солнце…
— Господин, позволь мне остаться при тебе.
— Почему? — удивился Тиберий. — Твой отец и все земледельцы покидают город, а ты…
— Господин, я отправлюсь туда, когда там буду нужен, а сегодня я нужнее здесь…
— Не понимаю, — в раздумье проговорил Тиберий и подозвал к себе Тита. — Объясни, друг, почему Мульвий не желает отправляться в деревню?
Тит взглянул на сына и спокойно ответил:
— Пусть он побудет ещё в Риме. Старый Афраний дряхлеет… Мульвий должен присматривать за стариками.
— Если так, то пусть остаётся, — согласился Тиберий.
Отлив земледельцев из Рима оказался большим: множество людей на улицах и площадях, повозки с незатейливым скарбом, женщины с младенцами на руках, крики мужчин, плач детей — всё это ошеломило Тиберия, стоявшего на углу Субурры. И вдруг мелькнула мысль:
«Они уходят, я остаюсь один, кто меня поддержит в борьбе с нобилями?» Но тут же он подумал: «Нужно привлечь на свою сторону городской плебс».
Оптиматы распускали слухи, порочащие Тиберия. Консуляр Тит Анний Луск часто выступал на форуме; его длинная, журавлиная шея виднелась на ростре, и хриплый голос раздавался над толпой:
— Трибун — лицо священное и неприкосновенное, так как он избран народом…
Но его перекрывал голос Тиберия. Указывая на Тита Анния Луска, Гракх говорил:
— Взгляните, квириты, на этого старого лицемера, якобы возмущённого устранением народного трибуна. Нет, он возмущён тем, что мы сместили сторонника нобилей. Но скажите, квириты, что делать, если этот трибун обращает свою власть против народа? Он изменил народу, сговариваясь за его спиной с врагами. Как назвать такого трибуна? Народный трибун, ставший противником народа и злоупотребляющий своим могуществом, не может пользоваться священной неприкосновенностью. Было время, когда большинство триб подали свои голоса за Марка Октавия, а теперь эти же трибы отняли у него свои голоса.