Загнанный зверь, стр. 16
Она заправилась топливом между гостиницей и кинотеатром. Укрывшись за рядом мусорных ящиков, сделала глубокий вдох через одну ноздрю, выдох — через другую, чтобы вывести из себя раздражители. Единственным свидетелем был тощий серый кот с равнодушными янтарными глазами.
Вдохнуть. Задержать дыхание. Сосчитать до четырех.
Выдохнуть. Задержать дыхание. Сосчитать до трех.
Это нужно проделывать медленно и тщательно. Очень важен счет. Четыре плюс три — семь. Все цифры в итоге должны составлять семь.
Вдохнуть. Задержать дыхание. Сосчитать до четырех.
К тому времени, когда Эвелин закончила заправку, она совершенно забыла о возлюбленном. Последнее, что она помнила, было имя Флориан Виченте, имя хозяина бара, который обозвал ее грубыми словами, из-за того что она открыла его секрет, заключавшийся в том, что он — сутенер чернокожих проституток. Какой удар будет для его жены, когда она об этом узнает. Но бедной женщине необходимо помочь, нужно во что бы то ни стало сказать ей правду, слово правды нельзя держать взаперти.
Качая головой из сострадания к бедной миссис Виченте, Эвелин прошла по аллее к задней двери гостиничного бара. Она бывала здесь раньше.
Заказала мартини, потому что в этом слове семь букв.
Молодой человек, сидевший за стойкой рядом с ней, повернулся и посмотрел на нее:
— Все еще льет дождь, да?
— Да, — вежливо ответила она. — Правда, для меня это неважно.
— Для меня-то еще как важно. Мне надо…
— А для меня — нет. Я водонепроницаемая.
Молодой человек засмеялся. Чем-то его смех и мелкие зубы напомнили ей Дугласа.
— Я не шучу, — сказала она. — Я действительно водонепроницаемая.
— Тем лучше для вас. — Молодой человек подмигнул бармену. — Хотел бы и я быть водонепроницаемым, тогда я смог бы пойти домой. Расскажите нам, леди, как вы этого добились.
— Я ничего не делаю. Это случается само по себе.
— Вот это да!
— Само происходит.
— Ну и ну!
Молодой человек продолжал смеяться. Эвелин отвернулась от него. Не стоит обращать внимание на невежественного дурачка, у которого зубы как у Дугласа. Если бы он пристал к ней, начал грубить, как мистер Виченте, она выведала бы его имя и преподала ему урок. А пока что ей предстояла другая работа.
Эвелин заплатила за мартини и, даже не попробовав его, направилась в телефонную кабину со складывающейся дверью, расположенную в дальнем конце бара.
Ей не надо было листать записную книжку в поисках нужного номера. Другие вещи она иногда забывала, бывали минуты, когда город представлялся ей чужой планетой вроде луны, знакомые люди казались незнакомыми, а незнакомые — возлюбленными, но телефонные номера она помнила. Они пролагали непрерывную тропинку в мучительных зарослях ее мыслей.
Начала набирать первый из номеров, волнуясь, как неистовый проповедник. Она должна выпустить слово на волю. Сказать правду. Преподать урок.
— Гостиница «Моника».
— Будьте добры, соедините меня с мисс Элен Кларво.
— Прошу извинить. В номере мисс Кларво установлен ее личный городской телефон.
— Вы можете сообщить мне его номер?
— В нашем списке его нет. Я сама его не знаю.
— Грязная лгунья, — сказала Эвелин и повесила трубку. Она терпеть не могла лгуний. Слишком их много.
Позвонила Берте Мур, но та, как только узнала ее голос, повесила трубку.
Снова позвонила Верне Кларво. Занято.
Позвонила в ателье Джека Теролы, довольно долго слушала длинные гудки на тот случай, если Терола чем-нибудь занят в одной из задних комнат, но никто так и не ответил.
Тогда Эвелин позвонила в полицию и заявила, что в холле гостиницы «Моника» ножницами заколот человек, истекает кровью.
Все-таки лучше, чем ничего. Но этого было мало. Энергия и возбуждение умирали у нее внутри, как обгорелая плоть, а во рту словно выросла серая шерсть, как у того кота в аллее.
Кот. Это кот все испортил, заразил своими флюидами, потому что смотрел, как она заправлялась лучистой энергией. Вообще она любила животных, была добра к ним, но этому коту она отомстит, преподаст ему урок, не по телефону, конечно, а с помощью ножниц. Как тому человеку, что истекает кровью в холле гостиницы.
Этот человек был уже не частью ее воображения, а крупицей опыта. Она ясно видела, как он лежит в холле, — бледное лицо, алая кровь. Он был похож немного на Дугласа, немного на Теролу. Это был Дуглас-Терола. Воплощенный символ их брачного союза. И он был мертв.
Эвелин вернулась к стойке. Один из барменов и молодой человек, который смеялся над ней, о чем-то разговаривали, подавшись друг к другу. Когда она приблизилась, они прервали беседу, и бармен отошел на другой конец стойки. Молодой человек бросил на нее быстрый неприятный взгляд, затем встал и вышел через заднюю дверь.
Все ее сторонились. Люди не отвечали на телефонные звонки, уходили от нее. Все до одного. И она их всех ненавидела, особенно троих членов семейства Кларво, а из них больше всех — Элен. Та повернулась спиной к давнишней подруге, ушла первая, ушла дальше всех, поэтому она должна страдать. И ей не укрыться за не включенным в список номером телефона. Можно найти и другие пути.
— Я ее еще достану, — шепнула Эвелин стенам. — Достану.
От ненависти шерсть во рту стала длинней и гуще.
Глава 7
Наступил туманный рассвет, небо лишь чуточку посветлело. Непогода за ночь усилилась. Ветер, сопровождаемый потоками дождя, завывал на улицах, точно дух смерти.
Но не ветер и не дождь разбудили мисс Кларво. Она проснулась от внезапного прорыва в памяти.
— Эви, — произнесла она имя, которое долго ни о чем ей не говорило, но оказалось таким же знакомым, как ее собственное.
Заколотилось сердце, на глаза навернулись слезы, но не потому, что она вспомнила это имя, а потому, что перед этим его забыла. А забывать его не было никаких причин, решительно никаких. В школе они с самого начала были ближайшими подругами. Обменивались платьями, делились тайнами и домашними гостинцами, хихикали в спальне после отбоя, держались вместе на переменах, придумали собственный язык, чтобы никто не мог прочесть перехваченную записку, влюбились в одного и того же учителя естествознания, который был женат и имел четверых детей, но у него были такие романтичные карие глаза. И другие влюбленности были у них общими, причем зачинщицей всегда была Эви. Элен просто следовала ее примеру, предоставляя Эви право выбора.
Мы всегда были подругами. Ничего не случилось такого, чтобы я забыла ее. Причин просто не было. Никаких.
Они вместе отправились на первый бал в канун Дня всех святых, одинаково одетые по предложению Эви в цыганские костюмы. Эви взяла маленький аквариум вместо хрустального шарика.
Бал, на который получили приглашение девочки старших классов, состоялся в гимнастическом зале частной школы для мальчиков. Мистер Кларво довез Элен и Эвелин до школы и высадил у входа в гимнастический зал. Девочки нервничали, были возбуждены, полны безумных надежд и отчаянных страхов.
— Я не могу войти туда, Эви.
— Не глупи. Там же всего-навсего мальчики.
— Я боюсь. Хочу домой.
— Не можем же мы шагать десять миль в таких нарядах.
— A ты обещаешь не бросать меня?
— Обещаю.
— Поклянись.
— Ты только послушай музыку, Элен. У них настоящий оркестр!
Девочки вошли, и почти сразу же их разлучили.
Остальная часть вечера была для Элен настоящим кошмаром. Она стояла в уголке зала, застывшая, безмолвная, и смотрела, как окруженная мальчиками Эвелин смеется, подпевает оркестру, грациозно порхает от одного кавалера к другому. Она заложила бы свою душу, чтобы быть такой, как Эви, но никто ей подобной возможности не предоставил.
Элен ушла в уборную, прижалась лбом к стене и заплакала.
Когда танцы подошли к концу, отец уже ждал ее в машине у подъезда.
— А где Эви? — спросил он.
— Один из мальчиков попросил разрешения отвезти ее домой. Она поедет с ним.