Далеко от Москвы, стр. 146
— Давайте, друзья, выходить отсюда, — спокойно сказал Алексей и начал сбрасывать с себя плащ и куртку.
— Возьмите-ка на всякий случай, — Беридзе передал Тане и Тополеву спасательные круги.
— А что же я должен погибать?!. Давайте и мне спасательный! — тонким голосом выкрикнул Кондрин с лестницы.
— Идите на палубу, сержант даст, — с отвращением отвернулся от Кондрина Беридзе.
Топоча ногами, бухгалтер кинулся вверх по лестнице. В открытый люк хлестала вода.
— А вы? — спросил Алексей Тополева. Старик не торопился снимать верхнюю одежду.
— Вы меня в расчет не берите, Алеша. Вам надо беречь силы и со мной возиться нечего.
— Перестаньте, Кузьма Кузьмич! — воскликнула Таня с болью. — Как вам не совестно!
— Я плаваю отлично, — заявил Беридзе. — Ты, Алеша, будешь поддерживать Кузьму Кузьмича. Моряки наши помогут Тане.
— Мне помогать не надо, Георгий Давыдович, я выросла на Адуне и плаваю, как кета.
— А ты не обманывай нас, Георгий. Я знаю, как ты плаваешь, — угрюмо сказал Алексей.
Он, как с ребенка, снимал пальто с Тополева. Слова Алексея взволновали Таню. Она умоляюще посмотрела на него. Поняв ее взгляд, он кивнул ей головой.
Катер так встряхнуло, что они упали. Раздался громкий треск, словно суденышко переломилось надвое. Они кинулись к выходу. В люке показалось лицо одного из моряков:
— Выходите! Быстрее! — крикнул он.
Алексей подхватил спасательные круги, один надел на Тополева, другой на Таню. Девушка на мгновение припала к Алексею.
— Алеша, спасайте Беридзе, — прошептала она, крепко его целуя.
И метнулась к Георгию Давыдовичу, чтобы проститься с ним. Алексей подхватил Кузьму Кузьмича и полез вверх по качающейся лесенке. Они выскочили на палубу. Ревущий ветер вцепился в них. В диком бесновании стихии трудно было понять, где небо, где берег, где пролив. Все смешалось. Катер то замирал, то бешено устремлялся вперед.
— Мотор совсем отказал! — бросил Полищук Георгию Давыдовичу. — Придется нырять.
В суматохе Алексей увидел Кондрина. С перекошенным от ужаса лицом бухгалтер держался обеими руками за перегородку будки машинного отделения, на нем был спасательный круг. Увидев такой же на Тане, он ухватился за него одной рукой и потащил к себе.
— Прочь! — встряхнул его сержант.
— Спасайте с ребятами Таню и Тополева. Я беру на себя Георгия Давыдовича, — торопливо договаривался Алексей с Полищуком.
Катер повалился набок. Его снова подбросило волной.
— Оставить катер! — заорал Полищук.
— Прыгай, сволочь! — понуждал сержант Кондрина, обалдевшего от страха.
Алексей бросился в пучину, увлекая за собой Беридзе. От ледяной воды зашлось сердце. Алексей чувствовал, как бьется в его руках Беридзе, мешая ему всплыть на поверхность. В воде он сильно дернул его за волосы, и Георгий Давыдович затих, поняв, чего хочет от него Алексей. Их сразу вытолкнуло наверх.
— Плывем туда, берег там! — показывал Алексей, поддерживая Беридзе.
Ничего не было видно: ни катера, ни товарищей. Волны, как звери, набрасывались на них, поднимали к небу, швыряли вниз и проносились над их головами.
Беридзе волновался, вертел головой и все пытался крикнуть что-то, но лишь захлебывался водой.
— Спокойно, Георгий! Береги силы! — кричал Алексей, а сам чувствовал, как леденеют мышцы, и старался не поддаваться отчаянию.
Глава десятая
Сказка о богатырях
Алексею снится: нанаец Володька Ходжер поет — рассказывает свои песни-сказки. Голос рассказчика, по-девичьи тонкий и гибкий, раздается над самым ухом, но сколько Ковшов ни старается, он не может увидеть Володьку.
Как таинственно все это происходит! Одновременно со словами возникают быстро сменяющиеся картины сказки, и, что совсем чудесно, он сам участвует в ней.
Первая сказка — про снайпера-нивха Макара из селения Мылво, что на Джагдинском проливе.
«...Хорошо научился стрелять Макар, ой, хорошо. Дед Гибелька научил его. В тайге на охоте Макар белке в глаз попадал — вот какой меткий он! Однако и пригодилось это на фронте: немец с первого выстрела Макара падал с дыркой во лбу.
Немец падал, а Макар откладывал еще одну спичку в коробку. Когда набиралась полная коробка, Макар посылал ее деду Гибельке на Дальний Восток.
Бойцы, товарищи Макара, смеялись: зачем Макар спички посылает?
— Эй, друг, разве нет у тебя получше подарка? Худую посылку отправляешь на родину.
Макар не смеялся. Однако мы знаем нашего Макара — он никогда не смеется, и мальчиком был серьезный, как старик.
— Дома любят получать мои посылки. У меня дед Гибелька есть, он в школе не учился, цифры не понимает, считать ему на спичках легче, — так отвечал Макар товарищам.
— Тогда возьми еще наших десять коробков, пусть твой дед считает на здоровье.
— Ваших не надо, однако. Деду Гибельке слово давал — только свои спички посылать.
Подарок Макара пришел в стойбище Мылво. Обрадовался Гибелька, все спички пересчитал, ни одной не пропустил, ни одной не выронил. Обратно в коробку сложил и припрятал. Видали, у деда в фанзе висит портрет Макара, вырезанный из газеты? Возле него на полочке лежат уже три коробки. В каждой коробке пятьдесят спичек, всего сто пятьдесят спичек — значит, сто пятьдесят немцев со света долой. Очень хорошо. Молодец, Макар!
Дед Гибелька к председателю пошел:
— Никифор, собирай людей — ответ Макару будем давать.
Нивхи в клубе говорили речи, все слова были записаны, вот и составилось письмо Макару. Мужчины и женщины деньги сдавали Никифору — на самолет. Кто деньги, кто шкурки. Еще немножко денег собрать, и будет третий самолет. А письмо Макару на фронт побежало: «Спасибо за подарок, спасибо. Ждем еще. Бей немца...»
Увиденное — как иллюстрации к сказке, пропетой чистым и бодрым, чуть насмешливым голосом.
Алексей-Макар на фронте охотится за фрицами, складывает одну за другой спички и, собрав полный коробок, посылает его на Дальний Восток.
Алексей, превратившийся в старика Гибельку, сидя в своей фанзе в стойбище Мылво, пересчитывает не торопясь спички, потом говорит в клубе речь, сдает Никифору шкуры морского зверя и выдры на покупку самолета, своими руками вручает почтальону письмо для Макара и просит только не потерять.
Алексей — инженер Ковшов лежит на земле возле Беридзе и не может понять, что с ним происходит. Он немало слышал сказок, читал их, видел сказки-пьесы на сцене, но никогда еще не было так, чтобы сразу приходилось и слышать их, и видеть, и самому в них участвовать.
Вторая песня — сказка о Бородатом инженере. Алексей увидел Беридзе и порадовался за него: «Вот какой ты, Георгий, знаменитый, народ уже сложил о тебе сказку. Напрасно тужил, что наши дела останутся никому не известными».
Дальше в сказке говорилось о Большом начальнике и Молодом Алеше. И Алексей увидел перед собой Батманова, Беридзе и самого себя.
«...Все трое смело в тайгу вошли — и тайга расступилась перед ними. Медведь, тигр и все звери прочь побежали. Большой начальник, Бородатый инженер и Молодой Алеша быстро шли и ломали лес — за ними сразу появлялась дорога. По ней трактор бежал, пыхтел, дымил, тащил за собой железную трубу. Она была черная и длинная — один конец у нас, другого не видно: уперся в небо.
Большой начальник, Бородатый инженер и Молодой Алеша пришли к морю. Широкое брюхо воды лежало перед ними.
— Далеко в море на острове нефть течет из земли. Кверху бьет и пропадает. Эта нефть пусть по трубе на фронт потечет. Сталин так приказал, — говорил Большой начальник.
Трактор пустили в воду — затонул. Машину пустили — затонула. На пароход трубу поднимали — чуть не утопили ее. Как дотащить трубу до острова? Все трое стояли у моря, думали. Молодой Алеша на землю лег, загоревал:
— На фронте бензина не хватает. Остановятся танки, остановятся машины, самолеты перестанут летать. Как же быть теперь?
А уж с Адуна к ним Рыбак Иван подоспел: