Ведьмы и все прочие, стр. 21

В это же самое время герцог Органзии нервно ходил туда-сюда по комнате, то и дело смотрел на часы и приговаривал:

— Ничего не понимаю, аист, уже давным-давно должен был прилететь!

— Взгляни еще разок, может, он летит, — слабым голосом попросила его герцогиня, она прилегла на софу, потому что чувствовала себя неважно.

Герцог вышел на балкон и стал пристально вглядываться в небо. Ураган пошел на убыль, сквозь тучи пробивались косые лучи солнца, перед герцогом, как на ладони, раскинулся город с церковной колокольней, но аиста все не было, и не было! Наступил вечер, потом наступила ночь, но аист так и не появился, лишь на следующее утро прибыл гонец с письмом. В письме было написано, что аист со сломанным крылом лежит в больнице.

Герцог со свитой немедленно отправился туда. Там, в одной из палат, он нашел аиста с крылом в гипсе.

— Где мой ребенок?! — начал было герцог, полыхая гневом, но медсестра прижала палец к губам и прошептала:

— Не так громко, ваше высочество, он ранен и очень слаб.

— Где мой ребенок? — тоже прошептал герцог.

Фредерикс устало закрыл глаза и сказал:

— Снежная буря… горы…

— Мой ребенок упал в горах? — ахнул герцог.

— Нет, — простонал Фредерикс. — Здесь в городе… Я налетел на шпиль. Такого никогда не случалось… всегда выполнял свой долг, всегда был доверенным аистом…

— Да-да, — нетерпеливо перебил его герцог, — значит, мой ребенок выпал у тебя из клюва над городом?

Фредерикс кивнул.

— Тогда он наверняка разбился, — всхлипнул герцог. — Но мертвый или живой он должен быть найден. Я приказываю немедленно обыскать весь город!

Тридцать дюжих солдат были брошены на поиски упавшего ребенка. Они нашли два чемодана, раскрывшиеся при падении. По всему городу порхали кружевные рубашечки и шелковые пеленки, но сам ребенок пропал.

— Обыщите дома, — приказал герцог.

Тридцать солдат прочесали все дома. Они искали у нотариуса, у бургомистра, у кузнеца. Они искали на чердаках и в погребах, под лестницами и в каминах. У молочника они даже заглядывали в молочные бидоны. Дошла очередь и до пекаря.

— Может, в печи? — сообразил один из солдат.

Они открыли печь, оттуда выскочили красные языки пламени, и солдаты догадались, что там вряд ли можно спрятать ребенка. Грохоча сапогами, они поднялись к пекарю на чердак, где обнаружили кошку с котятами, а также клетку с попугаем, ругавшимся последними словами.

— Здесь тоже нет, — развели руками солдаты, но когда они удалились, жена пекаря вынула ребенка из попугаевой клетки, где он лежал, присыпанный сверху слоем маиса. Она уложила его в теплую постельку, сделанную из картонной коробки.

— Пеленку необходимо сжечь, слышишь? — сказал пекарь. — Если кто-нибудь ее обнаружит, нам — конец.

— Хорошо, — кивнула жена. Она взяла пеленку, чтобы сжечь ее в печи, но когда она напоследок взглянула на вышитую золотом корону, ей стало ужасно жалко такую красоту, и она положила пеленку в шкаф.

Вот так ребеночек остался у пекаря и его жены. И никто этого не заметил. Только слуга пекаря Питер время от времени прислушивался в пекарне к каким-то непонятным звукам и однажды сказал:

— Такое впечатление, что плачет ребенок.

— Это наш попугай, — ответил пекарь. — Он кричит, будто младенец.

В замке герцога царили печаль и траур. Герцог учредил премию в сто тысяч гульденов тому, кто отыщет ребенка — живого или мертвого. Но никто не мог его найти.

Месяца через два слуга пекаря Питер рубил дрова. К несчастью, он сильно поранил руку, и из раны хлынула кровь.

— Помогите! — крикнул он, но пекарь с женой были заняты в магазине и не слышали его. Потому он бросился в комнату и распахнул шкаф, надеясь найти там что-нибудь, чем бы можно перевязать руку.

— О, чудо! — прошептал он, забыв о боли. — Пеленка с короной!

Тут он припомнил плач младенца и на цыпочках прокрался на чердак.

— Попугай, как же… кто бы мог подумать, — пробормотал он. — Постой-ка… сто тысяч гульденов… ай да подарочек Питеру!

Он схватил пеленку и поспешил с ней во дворец.

— Ребенок у пекаря на чердаке! — доложил он.

Спустя полчаса бедный пекарь и его жена стояли, низко опустив голову, перед герцогом.

— Вы обвиняетесь в серьезнейшем преступлении! — грозно провозгласил герцог. — Я велю вас повесить на рыночной площади, чтоб все видели. Послезавтра.

Жена пекаря начала всхлипывать, а сам пекарь беспомощно ломал свои перепачканные мукой руки.

— Подожди, дорогой, — сказала герцогиня, баюкая младенца. — Почему вы не отдали ребенка? — спросила она. — Вы ведь могли получить за него сто тысяч гульденов.

— У нас самих нет детей, — всхлипнула жена пекаря — А младенчик был такой хорошенький…

— Ты слышишь? — спросила герцогиня. — Они просто без ума от нашего ребенка. Неужели ты повесишь людей только за то, что они без ума от нашего ребенка?

— Хм… бр… хммм! — закашлялся герцог, а больше он не знал, что сказать.

— Давай поступим по-другому, — предложила герцогиня. — Мы ведь обожаем горячие булочки. Вы будете нашим пекарем, а вы — женой придворного пекаря. Будете печь нам горячие булочки и нянчить нашего ребенка.

На том и порешили.

А в детской конторе Фредерикс понуро стоял перед директором.

— Ты достиг пенсионного возраста, — говорил директор. — Лучше будет, если твою работу возьмут на себя молодые аисты. Но за двадцать пять лет добросовестной службы я произвожу тебя в рыцари Ордена Пупочной Повязки.

И он повесил Фредериксу на грудь золотую медаль.

— Ай! — воскликнул Фредерикс, потому что медаль больно поцарапала ему кожу под перьями. Но он все равно был невероятно горд и счастлив.

Правда, ему доверили отнести еще одного ребенка. Он долго и тщательно искал в пруду и нашел наконец младенца с самым мерзким характером, которого и доставил слуге пекаря — Питеру.

Маршальское ухо

Жил-был один король — такой богатый, что пил чай с черной икрой и каждый день кормил свиней настоящими жемчужинами. Когда он проезжал по городу в своей черной карете с золотыми колесами, его подданные падали ниц в придорожную пыль.

Как-то раз один маленький мальчик сказал:

— Но у него ведь ужасно противное лицо, мама!

А его мать страшно перепугалась и, оглядываясь по сторонам, прошептала:

— Тс-с, нельзя такое говорить.

— Почему нельзя? — удивился ребенок. — Ведь король этого не услышит.

— Он-то не услышит, — сказала мать. — Но у короля есть маршал с подслушивающим ухом.

И это была истинная правда. У короля действительно был маршал, который умел отстегивать левое ухо. Когда никто не видел, маршал прятал ухо в кусты или в траву под окна какого-нибудь дома. Потом преспокойненько уходил, а ухо оставалось подслушивать.

Через пару дней он возвращался, пришлепывал ухо на место и слушал.

— Ага! — говорил он с горящими от радости глазами. — Ваше величество, в этом доме про вас говорили гадости!

— А что они такое говорили? — интересовался король.

— Они обзывали вас мерзавцем, ваше величество!