Сказки и предания алтайских тувинцев, стр. 84
Две служанки подняли его и вынесли. Наружные стражи недоверчиво ощупали узел.
— Это мусор принцессы. — И их выпустили. Младшая из служанок сказала:
— Этот несчастный должен погибнуть, так как он взял нас под свою защиту. Давай не станем губить его, а оставим на улице!
Юноша проснулся от того, что замерз до полусмерти, так как был совершенно голый. Он стал кричать и звать на помощь, ему пришлось побираться. Кто-то дал ему сапоги и платье. Кое-как вернулся он снова в юрту своего отца.
Пришел он-к старшему брату, а тот уехал по делам.
— Старшая невестка, дай мне ради бога черную шапку!
Невестка устроила его на ночь и задумалась:
— Если об этом узнает твой старший брат, он убьет тебя. Через три дня он воротится. Верни ее до тех пор! — сказала она и дала ему черную шапку.
Он принял шапку правой рукой и крикнул:
— К западному окну дома принцессы!
Натянул он ее себе на голову и — о мой Гурмусту! — понесся со свистом. Добрался и вошел. Девушка, которая хотела его убить, заплакала и бросилась его целовать.
— Куда ты исчез? — сказала она и стала болтать без умолку.
С шапкой на голове, обняв женщину, он крикнул:
— Вверх, на эту каменистую горную вершину! — и уф… полетели. Опустились они на высокой горной вершине у озера, окруженного темным лесом.
В этой дикой местности, кишащей львами, леопардами, лисицами и волками, девушка не могла заснуть. А душа юноши нашла успокоение в глубоком сне на одинокой голубой горной вершине. Так как девушка не спала, схватила она шапку и была такова, а юноша остался один на пустынной горной вершине.
Тут явился гижи-гийик, снежный человек, со своими детьми. Он сорвал какой-то желтый плод, съел его и превратился в оленя. А потом съел другой, красный и снова стал снежным человеком.
«Так вот в чем дело!» — подумал юноша, собрал красные плоды, потом желтые и отправился в путь. Скитаясь, пришел он в город, где жила дочь хана. Идет он себе и встречает вдруг ее служанок, отправившихся покупать фрукты.
— Вот эти действительно хороши! — сказали они, и он продал им желтых фруктов. Отведала их дочь хана и превратилась в олениху. Опечалились служанки, заплакали, и поднялся невообразимый шум. А олениха била ногой об пол. Увидав своих родителей, она заплакала. И объявил хан:
— Тому, кто спасет ее, я передам свою страну и власть!
Узнал об этом юноша и вызвался: «Я спасу ее!» Хан и его жена велели позвать его. Юноша пришел и сказал:
— Я ее спасу!
Юношу пропустили через тройную стражу.
— Что тебе надобно? Хватит ли на это наших сокровищ? — спросили они.
— Мне вообще ничего не нужно, срежьте круглый тростник длиною в сажень, он мне понадобится.
Принесли ему тростник. Взял он круглую палку и вошел. Вошел, а девушка хоть и стала оленихой, но юношу все-таки узнала. Олениха била ногами и рыла землю. Юноша принялся лупить ее палкой. Сколько она ни кричала, ни орала — ей это не помогло. Хан-отец и мать очень огорчались, но им было велено не входить.
Хорошенько отлупив олениху, он ушел. Девушка по-прежнему осталась оленихой. Когда хан и его жена спросили его, как же так, он сказал:
— Я вылечу ее через три дня. Дайте мне обещание через три дня отдать свое ханство.
На том они и порешили.
Через три дня он вернулся, дал оленихе красный плод, она грянулась на пол и тут же превратилась в девушку. Увидев это, хан и его жена передали ему все, чем владели.
Он надел черную шапку и вернулся к юрте своих старших братьев. Воротился он туда среди ночи — кругом была полная тишина, братьев не было. А невестки, тронувшиеся со страха, были еще живы. Он уехал еще раз, снарядил повозки из чистого золота, собрал своих братьев, устроил большой пир и стал жить счастливо и мирно.
Бытовые сказки
38. Сказка о прекрасном сне
Недаром говорят тувинцы, что нельзя никому рассказывать о хорошем сне. А почему — это нам известно из сказки.
Жил когда-то давно юноша. Однажды сидел он на лугу перед своей юртой. А около него — три ханские дочери.
Одна сидела у него в головах и причесывала его, другая сидела сбоку и пела для него, а третья — самая прекрасная из них, его жена, — лежала в его объятиях. Вдруг он расхохотался. Они спросили его:
— Чему ты смеешься?
И он ответил:
— Я невольно вспомнил о прекрасном сне, который видел в детстве.
— А что это был за сон? — спросили они.
Сначала ему не хотелось рассказывать, но женщины не успокоились, пока он не начал свой рассказ.
«Однажды мне приснился прекрасный сон. И я сказал своим родителям: „Мне приснился такой прекрасный сон, отпустите меня побродить по свету!“ Мать моя сказала: „Расскажи нам сначала свой прекрасный сон!“ Но я его не рассказал. И отец мой тоже просил: „Расскажи нам свой прекрасный сон, прежде чем уехать от нас!“ Но я знал, что прекрасные сны полагается скрывать, и молчал. Однако они продолжали настаивать, а так как я вечно был голоден, то сказал: „Расскажу, если вы забьете нашего яка“. И родители забили единственного яка, сварили мясо и дали мне поесть. Но, наевшись досыта, я все же не рассказал о своем сне. Тогда моя мать рассердилась и прогнала меня. Отец посадил меня в деревянный ящик и бросил в воду.
Ящик понесло вниз по реке, потом его выудили и принесли хану. Хан спросил меня: „Как ты попал в ящик и с ним в реку?“ И я рассказал ему, как было дело. „А что ты видел в своем прекрасном сне?“— спросил хан. „Прекрасный сон нельзя ведь рассказывать“, — отвечал я.
Рассердился хан и велел запереть меня в темницу. Пока я сидел в темнице, на страну напал другой хан и завоевал всех и вся. Меня вывели из темницы, и я предстал перед новым ханом. Тот спросил: „За что тебя держали в тюрьме?“ И я рассказал ему о том, что видел прекрасный сон, и о том, что за этим последовало. „А что это был за сон? Расскажи мне его!“ — потребовал хан. „Прекрасный сон не полагается рассказывать“, — ответил я и замолчал.
Хана стало разбирать любопытство, он приказывал мне и угрожал, но я все же не рассказал ему своего сна. И велел он снова посадить меня в тюрьму.
И опять я сидел в темнице, и стало мне так грустно. Но я вспомнил о своем прекрасном сне и запел. И мое пение так понравилось младшей дочери хана, что, никогда не видев меня, она в меня влюбилась.
Она стала просить своего отца отпустить меня и просила до тех пор, пока тот уже не мог противиться. Исполнил он ее желание и отдал ей меня в мужья. Был устроен большой пир, и вот ты теперь моя жена. Мы оба счастливы, и теперь все точно как в моем прекрасном сне. Мне как раз и снилось, что я сижу на прекрасном лугу, солнце служит мне подушкой, месяц — подлокотником, а на груди моей — звезда. Потому я и рассмеялся».
Но едва он это сказал, как лишился чувств, а придя в себя, оказался опять на своем грязном ложе в нищенской юрте.
39. Хараат Хаан и Джечен Хаан
Жили однажды два хана — Хараат Хаан и Джечен Хаан. И жили они в ненависти друг к другу.
«А хорошо бы было захватить земли Хараат Хаана», — рассуждал Джечен Хаан.
«А что, если добыть земли Джечен Хаана», — говорил Хараат Хаан. И оба хана сражались — каждый за землю другого.
Был у Джечен Хаана сын, ни к чему не пригодный. Отец пытался найти ему умную невесту, но нигде такой не было. И отправил он тогда весь свой народ вниз по большой реке и вверх по маленькой реке на летние стойбища. В верховьях был сложен оваа, и к нему прикреплена дощечка с какой-то надписью. Мимо проходили толпами люди, но ни один из них так и не видел надписи. Последними прошли старик и старуха с семью черными козами. Черный хадгыыр они навьючили на единственного своего синего быка. И была с ними их единственная дочь, она гнала семь черных коз за нищим черным хадгыыром. Эта девушка подошла к оваа, обошла его вокруг, оглядела дощечку, взяла в руки, разглядела ее и сказала: