Сказки и предания алтайских тувинцев, стр. 127

Другая монгольская сказка на эту тему относится к разряду волшебных; ср.: МонгАУ 1969, с. 209–212). Герой Намджил, кукушкоподооный, зачаровывает своим пением владыку одного озера, который приглашает его к себе. Намджил влюбляется в его дочь, и они живут вместе. Когда ему нужно возвратиться на родину, к родителям и жене, дочь владыки озера дает ему волшебного коня, который по ночам будет прилетать с ним к ней. У его жены рождается подозрение, и однажды, когда он опоздал и лошадь еще не. успела втянуть крылья, она срезает их, и лошадь погибает. В одном варианте (МАУД, с. 139–140) чудесная возлюбленная заменена дочерью нойона, жена — старой служанкой, а крылатый конь указывает на первую из названных как первоначальную версию. Все сказки, как и "Балджын Хээр", кончаются тем, что герой изготовляет себе струнный инструмент, употребив для этого кости и волосы коня. В основе этого мотива — представление о том, что волосы являются вместилищем души или; хизненной силы, представление, распространенное во всем мире и неоднократно встречающееся в сказках алтайских тувинцев (например, в N? 35) и, в частности, выражающееся также и в том, что первая стрижка волос ребенка совершается только через три года после его рождения (волосы сохраняются в мешочке, и в случае заболевания их прикладывают к ребенку). Об изготовлении другого инструмента — флейтообразного шоора — говорится только в тувинском варианте с Алтая.

Географические названия, встречающиеся в этом тексте, также указывают на районы по ту сторону Алтайского хребта, в данном случае на советской территории. Под Барга-хёл подразумевается оз. Маркаколь, западнее центрального массива Алтая в Казахской ССР (так оно называется и в упомянутом выше варианте Б. Джок- сума). Понятие "степи Балхаша", возможно, относится к степным районам, расположенным еще далее к западу, между Тарбагатаем и озером Балхаш. На фоне преданий о происхождении алтайских тувинцев из района озер Барга и Балхаш указание на этот район в песне о Балджын Хээре чрезвычайно интересно, прежде всего вследствие ее популярности и значения в фольклоре тувинцев Цэнгэла и по ту сторону хребта (территория нынешней КНР), откуда родом Байынбурээд (подробнее об этом: см.: Taube. Zur Vergangenheit).

Конец песни говорит в пользу того, что тувинцы жили в высокогорных районах, примыкающих к центральному массиву Таван Богд (тув. Беш Богда), относящихся к трем государствам (СССР, МНР и КНР), в тесном контакте друг с другом и даже составляли единое целое.

Сведения об исполнителях

Вслед за тувинским именем и следующим за ним (если оно известно) отчеством, а иногда монгольским именем или прозвищем мы приводим все известные данные о личности (возраст, вид деятельности и Другие сведения), о тех, от кого исполнитель усвоил свой репертуар, об особенностях исполнения и репертуаре (номера всех текстов данного рассказчика, включенных в настоящее издание или названных в числе вариантов, а также названия тех сюжетов, которые он упомянул как принадлежащие его репертуару), далее — дата встречи с ним, чаще всего совпадающая с датой фиксации его текстов.

Если нет специальных указаний, все названные местности расположены в районе сомона Цэнгэл (аймак Баян Улэгей МНР). Упоминаемый кооператив — всегда единственный в сомоне Цэнгэл кооператив "Алтайн оргил" ("Вершина Алтая"), в котором работают или работали большинство исполнителей. В случае, когда кто-нибудь из них живет уже не в районе Цэнгзла, а в другой части страны или если он родом из провинции Синьцзян (КНР), это специально отмечено.

Айыышы (Аюуш), Бадыделгернинг — тетя Ч. Галсана (см. Ш. Джурук-уваа) со стороны матери, очень приветливая; в 1966 г. ей было чуть за пятьдесят. Родилась в районе Цэнгэла, но в последнее время жила со своей семьей в Улан-Баторе, где я неоднократно посещала ее юрту. Умерла там же в 1971 г. В 1966 г. рассказала № 26 (тоол).

Арсыый — доярка кооператива. В 1966 г. ей было сорок лет с небольшим. Мы встретили ее в конце августа 1966 г. в Сарыг булаке и в начале августа 1967 г. в Ба- гы булаке. Осенью 1985 г. она жила у одного из своих сыновей на оз. Ишгинт нуур в Зуун бурэне (аймак Селенге): внезапные снегопады сделали невозможной тогда еще одну нашу встречу. Я записала от Арсыый множество пословиц и загадок, в настоящем издании ее тексты: № 11 (тоол), № 30 (тоол), № 45 (улегер).

Баайаа, Албачынынг — родилась в Цэнгэле, в 1967 г. ей было 70 лет. В конце 60-х годов жила у своих детей в сомоне Буянт аймака Баян-Улэгэй. Мы встретили ее случайно 24 августа 1967 г. в центре аймака Баян-Улэгэй, где она, возвращаясь после посещения родственников, в ожидании автобуса пила чай в юрте своих друзей. Мы тоже завернули в эту юрту родственницы нашего друга Ч. Галсана (Джурук-уваа), чтобы переночевать в ней во время нашего двухдневного пребывания в центре аймака. У меня не было с собой магнитофона, так как я приехала сюда для того только, чтобы купить книги. И все-таки мы спросили у Баайаа, знает ли она сказки, на что она сразу же ответила утвердительно и тут же принялась рассказывать. Когда мы попросили ее выпить чаю и немного подумать, она ответила: "Нечего мне думать, вся моя грудь полна ими!" И она сразу же рассказала нам шесть сказок подряд, живо и выразительно, и рассказывала почти до полуночи. Галсан записал последовательно действия, имена, формулы, особые выражения и др., по этим ориентирам он несколько позже записал эти сказки. На следующее утро, в 7 часов мы были уже у нее. Она рассказывает еще две сказки, поет песню, начинает еще одну сказку, но волнуется, что подойдет ее автобус, и обрывает ее.

Все свои сказки Баайаа слыхала в детстве от своего отца Албачы. Он умел читать не только по-монгольски, но и по-тибетски. Она назвала его хара Ьакшы, что означает человек, получивший начальное образование в ламаистском монастыре, а потом вернувшийся в светское сословие. О нем она сказала: "Вообще он был человек, доходивший до конца книг" (т. е. очень много читавший). Очевидно, он знал эпос о Джангаре, так как Баайаа вспоминала: "Когда я была маленькой, вечером, после того как были воскурены жертвы, он исполнил 61 историю Джангара (Джангырнынг алдан бир тююкюзю)", в них "ложь (т. е. вымысел) превратились в правду".

Возможно, с образованностью ее отца связан тот факт, что Баайаа, в соответствии с монгольской терминологией, называет сказки улегер, а не тоол.

Все рассказанные ею 24 и 25 августа 1967 г. тексты вошли в наше издание, это № 47, 32, 29, 53, 54, 6, 55, 34.

Байынбурээд (1903–1969). Во время нашей первой встречи в июле 1966 г. ему было 63 года, на нас произвел глубокое впечатление его веселый, спокойный и скромный характер. Он работал в кооперативе пастухом и охотником, был вдовцом и жил в верхнем (т. е. южном) конце центра Цэнгэла вместе с одним из своих многочисленных детей, поставив себе юрту недалеко от берега р. Ховд, а рядом у него была еще хижина, в которой он занимался кузнечным ремеслом. Раньше Байынбурээд был еще и шаманом, ртало быть, воплощал в своем лице единство (о существовании которого известно уже с раннего времени) шамана и кузнеца, а также единство шамана и рассказчика. Родом он из района Сундарык на р. Хава, расположенного за Алтайским хребтом (ныне — территория КНР). Уже в молодости во время войны казахов с китайцами (1927 г.) он пришел оттуда, а в Цэнгэле жил уже 35 лет.

К его репертуару, который он пел, относятся все самые распространенные среди тувинцев в Цэнгэле сюжеты: "Бёген Сагаан Тоолай", "Паавылдай Мерген с конем леопардовой масти", "Хара Буурул Дюжюмел" и вариант "Шаралдай Мерген с конем в желтых яблоках" под названием "Буга Джарын и Буктуг Гириш". Он слыхал и усвоил эти тексты еще в юности. Некоторые из них имеются и в репертуаре Б. Устээ- на, тоже происходящего из района, который относится сегодня к Китаю, и это говорит в пользу того, что у тувинцев Алтая существует общая, во многом единая фольклорная традиция. Байыноурээд начал свое первое исполнение 2 августа 1966 г. с "Хвалы Алтаю" ("Алдай мактаар", № 1). Таким образом, он и М. Хойтювек (ср. № 16) были единственными, кто при исполнении придерживался этого старого обычая.