Пять рассерженных мужей, стр. 42
Санька, который уже разогнался рассказывать про соседскую корову, про папу и ящерицу, естественно, подзабыл.
— Что было? — спросил он.
— Когда приезжал твой папа?
— Сегодня, — ответил он.
— Сегодня?
Я опешила. Так вот он где окопался, а мы с гоблинами ищем его, с ног сбились…
Да нет, ребёнок ошибся.
И тут меня осенило: «А „Альфа Ромео“! Зачем гонялся за гоблинами да за мужьями мой Мишель?»
Естественно я тут же задала этот вопрос ему, на что Мишель рассмеялся.
— Мархалеву искал, — ответил он. — Можно сказать шёл по твоему следу.
«Вот она судьба! — изумилась я. — Так долго через страны и годы друг к другу шли, так нет же, ещё и по Москве должны покрутиться. Гоблины за мужьями, я за гоблинами, а Мишель за мной. Ещё тот круговорот получился.»
И такая нежность охватила меня.
— Санечка, — сказала я, — тебе пора бай-бай делать. Видишь, и солнце вот-вот заснёт.
— Мама! — укоризненно воскликнул Санька.
— Ну хорошо, — уточнила я, — за горизонт спрячется. В любом случае детям давно пора спать.
Здесь Санька не возражал, и мы отправились его укладывать. Мишель был так мил: рассказал Саньке сказку по-французски и все же очаровал его. Малыш слушал с таким видом, словно все понимал, и был доволен. Мы с Мишелем тоже были довольны. Передать не могу какая была у нас идиллия. Если бы не баба Рая, которая заладила, что нам лучше «чалить» в Москву, мы все трое настоящей семьёй себя почувствовали бы.
Но баба Рая этого сделать нам не дала. Как только Санька уснул, она тут же все свои аргументы на меня вывалила: и комары на озере, и света нет в баньке и смены белья…
— Нет, — сказала я, — не стоит стараться, все равно мы туда поедем.
Баба Рая побледнела — страшно не любит когда ей перечат — я же скомандовала:
— Мишель, за мной!
И мы поехали.
Солнце уходило в поля и скрывалось за лесом. Оно убегало от нас, мы же его догоняли. Так и не догнав, выехали на полянку к озеру. Я выскочила из машины и, вооружившись фонариком, понеслась к баньке, которая стояла между лесом и озером.
— Смеркается, — крикнула я на бегу, — надо успеть разложить поклажу, что собрала нам баба Рая.
Солнце ушло с небосклона, но на улице ещё было светло, а вот в предбаннике уже не очень. Я шагнула на порог и…
Словно током пронзило меня, не поверила своему носу, учуявшему запах Женькиного одеколона, знакомого, даже родного.
«Дух бывшего мужа преследует меня?» — сама у себя спросила.
Когда же фонариком по предбаннику повела, то сразу сообразила, почему так упрямо уговаривала баба Рая нас вернуться в Москву и почему как девица то бледнела, то краснела — по предбаннику были разбросаны следы Женькиного пребывания.
«Раз он вещи здесь оставил, — подумала я, — значит вот-вот вернётся.»
Ох, как я разъярилась! Эта чертовка Женьку от Юльки прячет здесь! Я его по всей Москве ищу, а он здесь окопался!
И сразу мысли зароились. Что делать? Бежать? Или Мишеля ему показать?
Да! Покажу! Мне есть что показать! Пускай сойдёт с ума от ревности!
А если с ума не сойдёт, а на Мишеля набросится? Вряд ли мой рафинированный Мишель даст достойный отпор дикарю-Женьке…
Нет, не буду показывать, черт с ним. Лучше мы и в самом деле в Москву поедем. А на Женьку мне теперь плевать, раз уж я такая счастливая сделалась…
Ну да, конечно плевать, но с другой стороны как-то баба Рая уж слишком краснела…
А-ааа! А если он здесь не один? А если он здесь уже с женщиной? Конечно с женщиной! Был бы один, заночевал бы в деревне в избе!
Ноги подкосились у меня: изменяет! Неужели, подлец, изменяет уже нам с Юлькой! Сразу обеим!
Решение само собой пришло: поймать и изобличить!
Я выскочила из бани с одной лишь мыслью: «В засаду! В засаду!»
И в этот миг обнаружила я, что мысли-то у меня уже две. «А куда деть Мишеля? — интересовалась вторая. — Чем должен заняться француз, пока я буду сидеть в засаде?»
Я вернулась в предбанник и пригорюнилась. Насчёт полного нашего взаимопонимания с Мишелем у меня уже были большие сомнения.
И тут я на себя рассердилась: «Ай, да что все клинюсь не на том! Скажу, что мне надо в засаду, а если он не поймёт, скажу, что передумала.»
Снова выскочила из предбанника — Мишель как раз из машины наши вещи выносил, приготовленные дня на два проживания в баньке.
— Планы переменились! — закричала я, хватая пакет с одеялом, уже выставленный на траву.
Мишель удивился:
— Почему?
— Нужно срочно спрятать «Альфа Ромео» и немного в засаде посидеть, — сообщила я, торопливо запихивая пакет обратно в багажник.
— Ах, вот оно что, — ответил Мишель и с радостью бросился заносить вещи в машину. — Надо спешить, — деловито приговаривал он, — вот-вот стемнеет.
Я остолбенела. Я была потрясена.
— Как? Ты даже не хочешь поспорить?
— Хочу одного — тебе услужить, — ответил он и добавил: — Владычица!
В пароксизме благодарности я вновь обратилась к Богу:
«Всевышний! Дай всем женщинам по такому французу!»
И все же поведение Мишеля было так необычно, что я поверить своему счастью до конца не могла.
— Дорогой, — спросила я, — может ты не понял? Я хочу, чтобы ты спрятал машину в лесу, а потом со мной полез в крапиву, что растёт за банькой.
— Хорошо, — ответил Мишель. — Спрячем машину и полезем в крапиву.
— И будем там всю ночь сидеть, если понадобиться? — острожно поинтересовалась я.
— Конечно, — ответил он. — Желание женщины для меня закон.
Клянусь, едва не лишилась сознания.
И вот такой мужчина с трудом меня нашёл только потому, что я никогда не бываю дома!
А что у меня за дела?
За каким-то непутёвым Евгением бегаю! Я же чуть не потеряла его, моего Мишеля!
Женщины! Умоляю! Сидите дома!
Глава 35
Мы загрузились в «Альфа Ромео» и направились к лесочку, расположенному сразу за банькой.
— Далеко нет смысла забираться, — сказала я, с болью глядя как хлещут ветки по стёклам и капоту теперь уже и моей машины. — Все равно скоро стемнеет, да и в лесок никто не пойдёт.
— Как скажешь, любимая, — согласился Мишель, притормаживая и с помощью немыслимого манёвра разворачивая автомобиль.
Почти на ходу я выскочила прямо в кусты, всей душой устремляясь под баньку в крапиву, но и двух шагов не сделала, как споткнулась о какую-то корягу и… самым недостойным образом упала.
— Софи! Осторожно! — вскрикнул Мишель.
Он заглушил двигатель и бросился мне на помощь. Я, и в душе и вслух безбожно ругая корягу, поднялась, отряхнулась и его успокоила:
— Ерунда, дорогой, лес есть лес.
— Поэтому, сокровище, надо под ноги смотреть, — ласково попенял мне Мишель.
Я решила продемонстрировать покладистость и согласилась:
— Да, надо смотреть под ноги, впредь буду осторожней.
Но Мишель уже потерял ко мне интерес. Он присел у того места, где я споткнулась, и пребывал в большой задумчивости.
— Да-а, — наконец сказал он, — лес есть лес и надо смотреть под ноги, особенно, когда под ними валяются пулемёты.
— Пулемёты?
Я рассмеялась, сочтя это шуткой, однако же он не шутил. Я отпрянула, когда Мишель поднялся, держа в руках громадную дуревину.
— Это что, пулемёт? — растерянно спросила я.
— Самый настоящий, — ответил он, — причём, с полным магазином. Кто-то облюбовал позицию и серьёзно настроился.
Я нервно глянула в сторону баньки, поскольку из леса было лишь до неё рукой подать. До ближайшей деревни пять километров, не меньше.
— И как с этим быть? — испугалась я.
Мишель задумался и начал разбирать пулемёт. Я страшно разволновалась:
— Что ты делаешь?
— Порчу оружие. Раз кто-то его сюда притащил, значит собирается воспользоваться. Где гарантии, что этого не произойдёт как раз тогда, когда мы полезем в крапиву?