Пять рассерженных мужей, стр. 41
Так, с мольбами о сёстрах своих, и принялась я кардинально менять жизнь.
Должна сказать, что тут же выяснилось: на удивление я была готова к этим кардинальным переменам. Просто требовала их душа. Сразу столько желаний обнаружилось. Мгновенно мы с Мишелем опять перешли на «ты» и без всякого страха заглянули в будущее.
А там!
Боже, сколько прекрасного ожидало там меня!
Конечно, если верить словам Мишеля, а я им верила.
Путешествия! Балы! Королевские приёмы! Охота! Благотворительные вечера! Море новых причёсок! Платьев! Костюмов!
Одна только мысль омрачала счастье: подруги. Как им будет тяжело. Войти в новый рубеж с чужой победой, это ещё хуже, чем с отсутствием своей.
«Бедная моя Тамарка! — горевала я. — А Тося! А Роза! Разве это заслужила она?»
Мишель же не унимался, за малым золотые горы не пообещал. В общем, чрезвычайно довольна я была, единственное, что меня беспокоила, так это наш замок, не слишком ли он далеко от Парижа?
— Сколько километров? — спросила я.
— Тридцать, — ответил Мишель.
— Бог мой! — обрадовалась я. — Да это же сущий пустяк! Считай живу в самом центре!
— По вашим меркам — да, — согласился он.
Я насторожилась:
— А по вашим?
— Далековато.
Тут уж я не на шутку встревожилась:
— Ты хочешь сказать, что там скучно?
Он замялся:
— Ну-уу, скучновато немного, но мы можем переехать. Я давно уже об этом мечтаю.
Мысль понравилась мне. Поживу немного в замке, а потом перееду вместе с лакеями. Уж с ними расставаться не стану.
— Да, обязательно переедем. Куда бы ты, милый, хотел?
— Может переедем в какое-нибудь карликовое государство? Скажем, в Люксембург.
Я ужаснулась:
— Это невозможно. У меня клаустрофобия. Давай что-нибудь покрупней: может Америка, или Канада, или Австралия.
— Зачем нам куда-то переезжать, когда к нашим услугам весь мир? — спросил Мишель. — Будем просто путешествовать.
— О-о! Это моя мечта! Но…
Он взволновался:
— Что — но?
— Я вспомнила, у меня ребёнок. Он скоро в школу пойдёт и потом, должно же быть хоть какое-то у него воспитание. Этак, путешествуя по миру, он там наберётся черт-те чего.
Но Мишель уже не слушал моих рассуждений, он трепетал от нетерпения.
— Ребёнок! Я должен сегодня же увидеть его!
Я замялась:
— Сегодня, пожалуй, уже поздновато. Он отдыхает в деревне. Пока мы туда доедем, дело к вечеру пойдёт, а нам ещё возвращаться…
Мишель и слушать не захотел.
— Зачем нам возвращаться? Едем в деревню! Я давно об этом мечтал!
Так, вместо Австралии и Канады, мы отправились в деревню.
Глава 34
В деревню мы отправились на «Альфа Ромео» Мишеля.
Он сказал:
— Теперь я в ответе за твоё счастье.
— И благополучие, — добавила я.
Он не возражал.
Я же поверить никак не могла, что нашла, наконец, своего мужчину. Красивого, умного, состоятельного и, главное, знающего как сделать женщину счастливой.
Признаться, боялась, что сейчас проснусь, и нет никакого Мишеля. Через каждые десять минут под всяким предлогом трогала его и от радости коченела.
А чему тут удивляться? Что у нас в России за мужья? Без каминов, без замков, зато с лакеями. Кто в роли лакея, любая знает жена, да что о том…
Эх, когда так долго не везёт, поневоле в мужчинах разуверишься. В последние дни я уже до такого отчаяние дошла, что ничем себя от бабы Раи не отличала, которая на вопрос: «Как вы относитесь к противоположному полу?» неизбежно отвечает: «Я себя с ним не разделяю.»
Да-да, как-то незаметно стали стираться границы и у меня, а тут вдруг целый Мишель! Естественно, я тотчас воспряла, ожила, почувствовала себя женщиной, да ещё какой! Говоря языком Маруси: «Женщина прямо вся!»
Вся прямо такая к бабе Рае в деревню и заявилась.
И тут же выяснила, что моё женское счастье сразу бросается в глаза. Баба Рая как увидела меня, ещё ничего не узнав, страшно разволновалась, даже пятнами красными пошла и заикаться начала.
«Ха-ха! — обрадовалась я. — Вот, оказывается, уже какие от меня флюиды идут. Даже эта старая перечница покрылась девичьим испугом.»
Увидев это, я, добрая душа, не стала бабу Раю добивать — представила Мишеля просто другом. Баба Рая (вот она зависть!) на Мишеля моего и не взглянула. Засуетилась-засуетилась непонятно с чего…
Хотела у неё спросить в чем дело, но Санька помешал. Выбежал мой малец из дома и с криком «мама!» запрыгнул ко мне на руки. Только схватив его и к себе прижав, поняла как соскучилась по ребёнку за всеми этими делами, котами и мужьями. Тельце его хрупкое к груди прижимаю и реву. Реву!
Даже про Мишеля забыла. А он почему-то смутился и спросил:
— Вы такая чувствительная?
— Очень! Очень! — ответила я.
И тут баба Рая некстати встряла.
— Эта жа ж макитра, — сказала она, обращаясь к Мишелю, а взглядом указывая на меня, — на ночь жа ж глядя приличного человека притащила, а нам жа ж яго и некуды класть. Или покормлю вас да и обратно в Москву отчалите? — обращаясь в пустое пространство, спросила она.
— Ещё чего! — рассердилась я. — Мы не будем вас стеснять, отправимся на озеро к баньке.
Покойный муж сестрицы бабы Раи — известный рыбак и охотник — ту баньку у самого леса построил да вскоре и помер. Оттого он сам в своей баньке столько не парился, сколько попарились в хорошее время мы с Евгением. Каждый раз в деревню приезжая, отправлялись мы с Женькой к озеру в баньку, да там и ночевать оставались. В предбаннике располагались, как в раю. Вокруг лес, пенье птиц — красота непередаваемая. Женька рыбу в озере ловил, я собирала хворост и цветы, потом жгли костёр, варили уху, поджаривали на углях картошку…
Эх, были времена!
А какие ночи были! Небо, звезды, луна и трава, густая, шёлковая…
Думаете, взгрустнулось мне?
Ну разве что самую малость, а в основном подумала: «А почему бы нам с Мишелем нашу первую брачную ночь на той траве не провести? Под луной, под звёздами, под пенье птиц…»
— Ужинать не будем, — сказала я. — Возьмём пайком и в лес поедем. Баба Рая, готовь матрас, продукты и бельё.
Баба Рая побледнела, а Санька обрадовался.
— И я! И я! — запрыгал он.
Я озадачилась:
— Да? Ну ладно, сначала поужинаем.
После ужина я, Мишель и Санька отправились в поля закатом любоваться.
— Сейчас красно солнышко будет постепенно ложиться спать, — явно стараясь понравиться моему ребёнку, взялся втолковывать Мишель.
Санька с жалостью на него посмотрел и снисходительно пояснил:
— Не верьте этим глупостям, дядя. Солнце никогда не ложится спать.
Мишель растерялся:
— Почему?
— Это звезда, вокруг которой вращаются все планеты солнечной системы.
— Умный мальчик какой, — смущённо констатировал Мишель.
— Да, мой сын умен не по годам, — с гордостью согласилась я. — Порой сама поражаюсь и вопросом задаюсь: откуда чадо черпает информацию, зачастую неведомую и взрослым людям?
Санька тут же меня просветил. Ревниво поглядывая на Мишеля, он сказал:
— От папы черпаю, больше неоткуда. Баба Рая и ты одни сказки рассказываете. Только папа правду и говорит.
Я пришла в ужас: «Что ещё он ребёнку наговорил, этот правдолюб?»
Санька же, окончательно для себя уяснив, что испортил настроение и мне и Мишелю, оживился и принялся без умолку щебетать, в основном рассказывал как любовался закатом с папой, и как тот поймал ядовитую змею, которая впоследствии оказалась безобидной ящерицей.
«Не обманул Евгений, — с удовлетворением констатировала я, — действительно уделяет внимание ребёнку, но что-то мне это все меньше и меньше нравится. Ничего, теперь, когда мы с Санькой уедем в Париж, придётся Евгению отказаться от некоторых приятных привычек.»
И уже как француженка я подытожила: «Се ля ви — такова жизнь.» Но когда это было? Когда Евгений здесь ящериц ловил?
— Сынуля, а когда это было? — спросила я.