Продается шкаф с любовником, стр. 25
— Погоди секунду, — попросила Далила и побежала в свой кабинет.
Вернулась она с отчетами детектива, полученными от Верховского. Листая на ходу, удивилась:
— Странно, здесь ни слова о том, что Наташа в день гибели Маши была у Морковкиной. Ты уверен, что Марина не врет?
Евгений пожал плечами:
— Зачем? Там же была компания, человек десять.
Любой из них подтвердит.
— Да, ты прав. Видимо, детектив не подозревал Наташу, потому и не придал значения ее алиби.
— А для кого он отчеты составлял?
— Для Андрея Верховского.
Бонд рассмеялся:
— Ну, ты даешь, Пинкертон! Зачем он Андрею будет докладывать, где Наташа его была? Будто Андрей сам не знает. Он же ее у Марины нашел, не детектив.
— Точно, — согласилась Далила. — У тебя и в самом деле, оказывается, аналитический склад ума, а у меня к концу дня мозги подзаплавились. А что там с алиби?
— Когда Андрей дозвонился до Морковкиной и сообщил ей о гибели Маши, Наташа протрезвела. Вот тогда-то она и попросила Морковкину всем сказать, что пришла к ней на два часа раньше.
— И чем Наташа просьбу свою объяснила?
— Тем, что в дороге была, когда Маша погибла.
— А зачем ей вообще понадобилось алиби? — удивилась Далила.
Евгений развел руками:
— Вот и я спросил у Марины — зачем? Оказалось, что Наташа была у стилиста, а Маша ей позвонила.
Слово за слово, они поругались. Наташа распсиховалась и крикнула в трубку: «Ну, все! Теперь я тебя грохну!» А стилист это слышал.
— И что из того?
— Короче, Наташа просила Морковкину всем подтвердить, что звонила она, Марина, и слова «я тебя грохну» адресовались именно ей, а не Маше. Морковкина согласилась, но ее особенно не расспрашивали.
Далила задумчиво подытожила:
— Да-а, интересная информация.
Бонд расплылся в улыбке:
— Еще бы. Не сказать, что сильно стараюсь, но, за что ни возьмусь, во всем просто ас. Куда деваться? Талант есть талант.
— Бери выше. Евгений, ты гений! — рассмеялась Далила, шутливо отпуская племяннику подзатыльник. — Гений и злостный хвастун.
Тот сделал вид, что обиделся:
— Ну вот, все испортила.
— Я испортила? Испортила все Морковкина.
Бонд мелочно уточнил:
— Твоя.
Далила на этот раз заупрямилась:
— Нет, твоя.
Евгений стоял на своем:
— Нет, твоя!
— Хорошо, — согласилась Далила. — Наша Морковкина, общая. Она все испортила.
— Каким образом?
— Она согласилась предоставить подруге алиби, но не заметила одной интересной детали. Откуда Наташа знала, что покойная Маша пирог испекла? Вряд ли Маша сама ей сообщила. Значит, Наташа после стилиста домой заезжала.
Бонд констатировал:
— Железная логика.
Далила расстроилась, — Зря смеешься. Мне уже не до смеха, — грустно сказала она. — Верховский ко мне обратился, я не отказала ему в помощи. Теперь он мой пациент. Я ответственна за его здоровье. Уж не знаю, как там все было в тот страшный день, но если Верховский узнает, что его Наташа повинна в смерти его же Маши…
— И что будет? — скептически осведомился Евгений.
Далила поежилась:
— Боюсь, такого удара Верховский не переживет.
В прихожей хлопнула входная дверь и раздались решительные шаги — на пороге кухни вырос Дмитрий. Он жадно уставился на заваленный продуктами стол и радостно констатировал:
— О! Неплохо сидите! Присоединяюсь к вам!
Евгений озорно взглянул на тетушку и спросил:
— Ну что, проявим доброту? Разрешим и ему на колбасу посмотреть?
— Но только посмотреть, — рассмеялась Далила. — Он же питается протеинами, а в твоей колбасе только крахмал Когда ты научишься выбирать качественные продукты? Покупаешь, что под руку попадет.
— А ты, мама, только выбирать и умеешь, но почему-то ничего не покупаешь, — обиженно пробубнил Дмитрий, зверски вгрызаясь в «накрахмаленную» колбасу Далила и Евгений хором воскликнули:
— Грязнуля! Руки сначала помой!
Глава 17
После плотного ужина Евгений сладко потянулся во весь свой немалый рост и сообщил:
— Ну, я как бы домой.
И с игривым мотивчиком отбыл.
Дмитрий проводил кузена завистливо-ядовитой усмешкой и констатировал:
— К своей старой Зайке отправился.
— А может, и к новой, — предположила Далила.
Подумав о Морковкиной, она грустно добавила:
— С него, баламута, станется.
Половая жизнь племянника била ключом, а вот у сына не очень: университет, соревнования, тренировки. Дмитрий доползал до кровати, падал в постель, как бревно, и намертво отключался.
Так поступил он и в этот раз.
Далила осталась одна — возникла потребность в подруге.
«Позвоню Лизе, — решила она. — Перед сном поболтаем».
Рука уже набирала номер, а взгляд упал на часы.
«Не слишком ли поздно?» — усомнилась Далила.
С Елизаветой было о чем поболтать. И не только о Замотаевой. В череде событий этого дня промелькнуло одно незначительное, которое вдруг стало главным. Отправляясь к Сергею Хренову, Далила вылетела из офиса и.., уперлась в альтернативу: слева от двери ее поджидал бывший муж, Самсонов Матвей, справа — Галкин чех Ванек. Как водится, абсолютно нетрезвый.
Далила очень спешила к Хренову — пришлось выбрать Матвея. Увяжись за ней веселый хмельной чех, визит к Хренову оказался бы под вопросом.
Под огромным вопросом!
Далила знала, как тяжело отвязаться от пьяного Ванека, но еще лучше знала она, как коварно работает подсознание. Так ли сильно ей не хотелось общаться с Матвеем, как она себя убеждает? Не обманывает ли себя? Не игра ли все это злокозненного подсознания?
Что ею двигало, когда она заговорила с Матвеем? Ведь визит к Хренову можно было и отложить.
Она выбрала худший, невыгодный вариант: заговорила с Матвеем, а должна была с гордо поднятой головой пройти мимо.
Далила искала себе оправдания: «Опасная ситуация застала меня врасплох, я растерялась, да и слишком нацелилась на встречу с Хреновым. Разве сразу сообразишь, что лучше? И еще этот пьяный Ванек с его перегаром. Уж очень хотелось от него отвязаться».
Умом она понимала: к Матвею возвращаться нельзя. Через ее кабинет прошла вереница таких же разбитых и кое-как склеенных судеб — ад, а не жизнь. Впустую потраченные драгоценные годы. Ведь на месте этого ада мог вырасти рай.
Умом она понимала: мосты сожжены!
Все о том говорит: образование, опыт, разум…
Разум разумом, но куда деть желания? Слаб человек, слаб. Далила с утра до вечера выдавала советы, рекомендации и прекрасно знала, что к ним нужен еще один огромный совет — огромная рекомендация! — как всем этим воспользоваться. Как?! Когда тянут ко дну желания!
«Проклятое подсознание!» — рассердилась она.
Еще раз взглянув на часы, воскликнула:
— Да, поздно, но зачем еще подруги нужны?!
И набрала номер Бойцовой. Именно Бойцовой — Галине Семеновой бесполезно звонить. Семенова выступает адвокатом Матвея. Не терпится ей Далилу с предателем-мужем свести.
«Алло» Елизаветы прозвучало игриво — стало ясно: у подруги в гостях бойфренд.
— Я, наверно, не вовремя? — упавшим голосом спросила Далила.
— А что случилось? — деловито поинтересовалась Бойцова и радостно взвизгнула:
— Ой! Пусти! Ну, дурак!
В трубке раздался шумок какой-то возни — впрочем, известно какой, — следом Елизавета, подхихикивая, возвестила:
— Самсонова, это я не тебе, это так. А что у тебя случилось? Говори поскорей, а то меня от телефона уносят.
Далила промямлила:
— Сегодня Матвей меня подстерег, хотела поговорить о нем, ну да завтра об этом. Я не знала, что у тебя гости.
— Какие там гости! — рассердилась Бойцова и приказала:
— А ну, пошел вон!
И тут же опять пояснила:
— Это я не тебе.
— Само собой, — рассмеялась Далила. — Но ты слишком строга. Послушай, мне, право, неловко. Я не вовремя. Давай на завтра перенесем.
Елизавета воскликнула: