Альтернативная культура. Энциклопедия, стр. 19
Сам Пучков к своей работе относится достаточно серьезно: «Главная беда — разная сила шуток. Если шутка мощная, то после нее народ над остротами послабее просто не смеется. Но фильм на диске смотрят по несколько раз и постепенно "въезжают" во все шутки, которых напихано очень богато. Главный "неудачный" момент — длина фильма: за три часа зритель просто устает». Вторая часть сделана «в другом ключе, нежели первая... Не вставляли куда ни попадя ожидаемые перлы из советских фильмов типа "Замуровали, демоны!", а лепили чистую отсебятину. Таким образом, персонажи приобрели выпуклую индивидуальность, а сюжет — еще большую отмороженность»(Россия, Москва, 11.07.03).
Базис Г. П. очень широк, поскольку включает городской фольклор, разнообразные жаргоны и крылатые выражения за последние 10-30 лет. Масскульт и андерграунд позднесоветской, новой российской и западной действительности здесь сплелись воедино. Вот некоторые источники:
— анекдоты, от классических про Чапаева до тех, что ежедневно выкладываются в Сети;
— карикатурная, анекдотическая игра с акцентами: здесь и грузинский, и немецкий, и прибалтийский, и белорусский акценты, украинский суржик, плюс пародируется манера речи Ельцина, Лебедя и Лукашенко;
— знаменитые фразы, вошедшие в обиход из фильмов советского кинофонда: «Бриллиантовая рука», «Белое солнце пустыни», «Место встречи изменить нельзя», а также «Собачье сердце», «Бригада» и многих других;
— невероятный музыкальный винегрет: самое раннее — песни в исполнении Людмилы Зыкиной, Владимира Высоцкого, все эти «Течет река Волга», «Умчи меня, лесной олень» или «Если друг оказался вдруг», музыка Эннио Морриконе к «Хорошему, плохому, злому», самое позднее— хиты «Тату», «Виагры», групп Scooter и Rammstein;
— наконец, традиционный литературный прием травестирования имен героев: Фродо Сумкинс — Федор Михайлович Сумкин; Сэм Гэмджис — Сеня Ганджубас; Горлум — Голый; Гэндальф — в первой части Пендальф, во второй — Саша Белый; Саруман — Сарумян; Арагорн, сын Арагорна — Агроном, сын Агронома; Леголас — Логоваз; Боромир — Баралгин; Гимли — Гиви Зурабович; Мордор — Мордовия; орки — урки и т. д.
Травестия текста не нова. Достаточно вспомнить смеховые переложения образцов высокой античной поэзии и драматургии в барочную эпоху в Украине и России; эти перелицовки для своего времени были крайне возмутительны и экстравагантны, но очень скоро стали самостоятельным жанром. Более свежий пример — кинопрокат Индии. Там есть специальные комментаторы, которые прямо во время показа «импортного » кино импровизируют для зала свою версию сюжета, адаптированную к вкусам публики и ничего общего не имеющую с происходящим на экране. Мастерство состоит в том, чтобы в конце все сошлось и увязалось.
Таким видится и будущее Г. П. как ответа кинематографическому мейнстриму. Причем, в отличие от студентов старинных академий, Пучков и компания имеют дело не с высокими образчиками искусства, но с убогими поделками голливудского конвейера; в отличие от индусов, им не надо разжевывать содержание фильмов для малограмотной аудитории. Уже сейчас часто приходится слышать, что смотреть фильмы в Г. П. намного интереснее, чем оригиналы. Очевидно, что появление «переодетых» блокбастеров как в видеоварианте, так и в Сети, станет регулярным, а работы, подобные «Братве и кольцу», составят активную часть визуального подполья. Конечно, Г. П. вряд ли сработает как полноценная альтернатива, но послужить прививкой против широкоэкранной безвкусицы сможет вполне.
[Д. Десятерик]
СМ.: Артхаус, Мейнстрим, Трэш.
Гонево
ГОНЕВО (синонимы — гон, гонка, прогон, пурга, прикол, близкие понятия —стёб, ирония) — речевой жанр, направленный на то, чтобы сбить с толку, ввести в недоумение, запутать слушателя (зрителя). Отличается от намеренного вранья художественной и мифологической самодостаточностью, часто — бесцельностью. Носители, как правило, представляют радикальные и асоциальные движения. Особенно преуспевают здесь хиппи, винтовые наркоманы и вообще любые маргиналы с воображением, усиленным приемом психоделиков. Г. зачастую сопутствует паранойе.
Расцвет Г. — типичное следствие ситуации постмодернизма. Языковые игры, цитатность, невменяемые герои, размывание понятий высокого и низкого, свойственные постмодерну — органические составные Г.
Чтобы хорошо гнать, необходимы красноречие, житейский опыт, начитанность не ниже средней, богатая фантазия, некоторая толика беззастенчивости и наплевательства касательно аудитории и, естественно, желание быть в центре внимания. Лучше всего гонится после употребления чего-нибудь психоактивного, чаще всего —марихуаны, но достаточно и просто соответственного настроения. Основные темы Г. имеют эсхатологический оттенок: борьба и вмешательство божественных сил, космос, пришельцы, смерть и небытие, небесная иерархия, разоблачение самых разнообразных заговоров. Гонщик выходит на речевую трассу, чтобы, в основном, создать атмосферу неординарного развлечения, многоуровневого диалога — между субъектом и объектом, между слушателями, между разными состояниями внутри одного «я». Так обкуренный патлатый эскапист, которого накрыло кислотное эхо, с помощью Г. знакомит себя вчерашнего с собой сегодняшним, ну и со всеми остальными заодно.
Более традиционно Г. можно было б назвать одной из разновидностей городской былички, психоделического фольклора. Искусство периодически опосредует этот вид низового творчества. Прекрасные образчики жанра даны в хрестоматийном фильме 1960-х годов «Беспечный ездок». Непревзойденным мастером Г. был петербургский музыкант и композитор Сергей Курехин — достаточно вспомнить его знаменитую телепередачу о Ленине-грибе, а также фильм с его участием «Два капитана-2». Впрочем, Г. и искусство, Г. и политика — особая тема.
В постмодерном письме Г. сводится до уровня игрового приема, предназначенного в первую очередь для разрушения линейности сюжета (Владимир Сорокин, Егор Радов, Виктор Пелевин). Г. также используется в интенсивных психологических тренингах, технологиях рефрейминга как способа своеобразного гипноза, введения аудитории в транс и достижения итогового ментального прорыва.
Но настоящее раздолье для пурги — в политике. Элементы параноидального Г. давно и успешно эксплуатируются в так называемом черном пиаре, в популизме предвыборных кампаний, вообще в любых публичных выступлениях политиков. Эгоцентризм последних, их стремление «раскрыть глаза», одновременно утаивая истинное положение дел, превращает Г. в привычный инструмент работы с аудиторией. Упражнения в политическом гоне в том или ином виде разрабатывают теорию заговоров, но тем они эффективнее. Г. — идеальное средство для предвыборных войн. Политики гонят друг на друга, уничтожая рейтинг оппонентов, и гонят избирателям, дабы создать у электората завышенную самооценку («только от вас зависит...»). Власть гонит потому, что это — залог ее выживания. Г. пронизывает социум подобно кровеносной системе.
Однако между Г. властным и альтернативным наблюдается принципиальная разница. Первое рядится в доспехи объективности, открытости, правды, выводит на чистую воду. Второе же не скрывает, что оно — Г., ему имманентны абсурдный юмор и бесстрашная бессмыслица. Радикальная пурга подрывает обыденное сознание и уже тем сродни искусству. Мы возвращаемся к тому, с чего начали.
Г. деконструирует обыденную реальность, чтобы создать реальность становящуюся, каждый раз вновь и вновь. И это — реальность без фальши.
[Д. Десятерик]
СМ.: Белый, Дискурс, Ирония, Марихуана, Стёб.