Вольный стрелок, стр. 99

Но суть была не в том. А в том, что теперь я знала, что Куделина ко мне кто-то послал. И я собиралась выяснить, кто именно. Заинтересованных в том, чтобы статья не вышла, было много — да все действующие лица за исключением Улитина. Но все они уже смирились с тем, что материал выйдет. Так что Куделин встретился со мной не по инициативе «Нефтабанка» и уж тем более Уральцева. И «Бетта» вряд ли была к этому причастна.

И получалось, что я упустила что-то, — получалось, что был кто-то еще, кому моя статья не давала спокойно спать. Кто-то, кто очень хотел предотвратить ее выход, потому что она угрожала ему чем-то. И это были скорее всего не банкиры, не бандиты и не покойный Улитин — никого, кроме . последнего, статья не задевала по-настоящему. Но тогда кто?

Сейчас не стоило гадать — а к тому же у меня был шанс выяснить это другим путем. А именно — пробить номер его мобильного, по которому я ему звонила. Я сомневалась, что это ФСБ оплачивает ему мобильный телефон, — а у одного моего знакомого, кое-чем мне обязанного, имелись завязки, через которые можно было вычислить, на кого телефон зарегистрирован и кто его оплачивает.

Хотя скорее всего название фирмы мне ничего бы не сказало — но можно было подключить другие связи и выяснить, кому эта фирма принадлежит. И соответственно — кто послал ко мне господина Куделина.

Я рывком высвободила свою руку и резко отодвинулась от стола, рисуя на лице лучезарную улыбку.

— И все-таки я вас поблагодарю в статье, Анатолий, — я просто обязана это сделать. И Андрея Петровича тоже — если он мне покажет свое удостоверение.

Хотя боюсь, что он забыл его дома — верно, Андрей Петрович? А что касается вас, Анатолий, я очень надеюсь, что ваша история о том, что меня убьют, если я не сниму материал, — это не попытка мне угрожать. Я, конечно, приму меры и составлю ваше точное описание — и вашего напарника тоже, — но все же мне бы очень не хотелось думать о вас плохо. И передавать от вас привет господину Уральцеву — который, узнав, в чем вы его обвиняете, наверняка захочет с вами пообщаться. И ужасно обрадуется тому, что у меня есть ваш телефон…

— Юля, подождите! — Куделин подался в мою сторону, и я вскочила. — Вы меня не так поняли!

— Если вы попробуете помешать мне уйти, я закричу — а появление милиции вам невыгодно, правда? — спросила его почти ласково. — Прощайте, Анатолий, — и вы, Андрей Петрович. Мне было очень приятно с вами познакомиться. И искренне надеюсь, что вы сможете сказать обо мне то же самое…

Глава 25

Стук в дверь главный явно слышал — равно как и то, что дверь в его кабинет открылась. И мое приветственное «Здравствуйте, Сергей Олегович» он тоже слышал. Но не поднял головы. Хотя на сей раз никаких бумаг вопреки обыкновению перед ним не было.

Я не раз заставала его именно в таком положении — сидящим за столом не поднимая головы. Как бы не видящим ничего и не слышащим. И обычно стояла в дверях, кашляя деликатно — дожидаясь, пока он не обратит на меня внимание.

Я воспринимала все это как игру — и раз она ему нравилась, я готова была в нее играть. Он изображал жутко задумчивого, озабоченного миллионом дел человека — каковым, впрочем, и являлся, но все же любил казаться еще более озабоченным. А я изображала его подчиненным, безмерно уважающим своего шефа и не желающим отвлекать его от этих самых дел.

Но сейчас это была не игра. И я это знала. И он знал, что я знаю. И потому я не застыла в дверях, как обычно, — но решительно пошла вперед, пересекая кабинет и садясь в кресло напротив него.

— А, Ленская! — Энтузиазм в его голосе сразу показался мне фальшивым — а вот удивление во взгляде было искренним. — Ты чего здесь делаешь? Я тут сижу, переживаю за лучшего своего корреспондента, которому мерзавцы какие-то угрожают, и за материал переживаю, который теперь снять придется, — думал, ты уже в Шереметьево, а ты чего? Давай-давай, ты мне живой и здоровой нужна — езжай, отдохни, только с мужиками не перебарщивай, знаю я тебя…

Это тоже был элемент игры — фраза насчет каких-то неведомых мне мужчин, — и обычно я деланно протестовала, подыгрывая. Сейчас же мне было не до игр. Но тот факт, что он не ждал моего появления, означал, что эти ему не позвонили. И не только потому, что поняли: затея провалилась, — так четко поняли и даже не набрали ему, не попробовали ему объяснить, что я все поняла неверно и очень рискую собой, и все в таком духе. Но и потому, что он на самом деле не знал, кто стоит за Куделиным.

Будь он заодно с ними — я бы удивилась, будь это так, но в этой ситуации все было возможно, он, в конце концов, живой человек и, значит, уязвим, — он бы уже был в курсе, что у тех ничего не вышло. Но он не знал. И потому я усилием воли нарисовала на лице улыбку.

— О, Сергей Олегович, вы же знаете, что мой единственный мужчина — это компьютер…

— Ты мне скажи — ты зачем пришла? — Главный, кажется, чувствовал себя неловко, и если и смотрел мне в лицо, то только вскользь. — Мне сказали, тебе пару недель пересидеть надо, обещали в отпуск за кордон отправить, а я, понимаешь, приготовился людям добром за добро отплатить. Охрана-то твоя где?

— Охрана внизу. — Я все-таки заставила себя улыбнуться. — Я просто хотела узнать, Сергей Олегович, эти люди — они от кого? Странная такая ситуация — и слишком уж они заботливые…

— Ну ты и тип, Ленская! Всех подозреваешь, даже тех, кто тебе помочь хочет! — Главный усмехнулся, кажется, почувствовав себя лучше. А я хотя и не верила, что он в курсе того, что господин Куделин заботится вовсе не о моей безопасности, — но все же хотела в этом убедиться окончательно. И мне надо было кое-что выяснить, прежде чем его просветить. — Человек один позвонил из той системы — большой пост там занимал, а потом его ушли, политик он теперь, но связи остались. Довольна? А вообще надо тебе сказать, Ленская, — одни приключения с тобой. Напишешь очередной опус — и начинается. То мне телефон обрывают из-за материала твоего — так теперь тебя еще прятать надо и материал снимать. Я вчера днем только прилетел, так телефоны звонили не переставая, и мобильный, и домашний, и редакционный заодно. Чуть ли не до полночи звонки — и с утра еще. Ой, Ленская, — такое творишь, что потом только расхлебывай…

— А кто звонил, Сергей Олегович? — Я спросила это как бы между прочим, показывая и видом и тоном, что он может мне сказать — теперь-то уж какая разница. — Хоть знать, кому материал мой мешал?

— Ты лучше спроси, кому он не мешал! Да всем — милиции, банкирам, политикам. Даже жена покойника звонила — в издевательстве над мертвым обвиняла, а потом плакала, просила не печатать ничего. Пол-Москвы ты, Ленская, переполошила. Ладно, ты иди давай — раз сказали, что не надо тебе светиться, так не светись…

Главный посмотрел на часы — кажется, намекая, чтобы я ушла. Я его понимала — ему неуютно было со мной. Я не сомневалась, что он за меня переживает — и переживает за материал, понимая, что раз он вызвал такой ажиотаж до выхода, значит, выйдя, произвел бы сенсацию, о которой говорили бы по телевидению, и перепечатывали бы, и авторитет газеты вырос бы еще больше. Но при этом я не сомневалась и в том, что он жутко рад, что мой материал не пойдет, видно, насели на него всерьез. И оттого ему и дискомфортно со мной — что он боится, что я начну его убеждать поставить-таки мою статью несмотря ни на что.

— А из-за материала не расстраивайся, — произнес финально. — Я тебя знаю, из отпуска выйдешь — через неделю другой принесешь!

— Спасибо, Сергей Олегович. — Я улыбнулась ему лучезарно, как бы благодаря за столь высокое мнение обо мне. И приподняла лежавшие передо мной восемь отпечатанных на принтере страничек. Только что отпечатанных, еще не успевших остыть, еще пахнущих принтерной краской. — Я уже принесла.

— Ой, Ленская! — Главный сменил недоуменный взгляд на восхищенный. — Ну ты даешь! И о чем тут?

— Сейчас расскажу, — произнесла многообещающе, замечая, что главный расслабился уже — потому что я так и не затронула тему, которой он опасался. — А вот вы мне скажите — человек, который вам звонил, на которого комитетчики вышли, он кто? Я имею в виду — с кем он в политике, в какой партии?