Боруэлла, стр. 33
Шурик неопределённо мяукнул, покорно показывая милиции откормленное пузико. Милиционер кивнул, Аня засунула Шурика обратно в рюкзак.
— Усыпить? — деловито поинтересовался милиционер.
— Вылечить, — укоризненно сказала Аня.
Не зря мы брали Шурика. И Аню тоже не зря.
— Ребята, сейчас, подождите, я машину вызову, — пристыжено сказал милиционер. — Свозим вашего зверя.
Этого ещё не хватало!
— Не надо, мы с родителями, — сказала я. И крикнула как будто издалека голосом Бориной мамы в состоянии лёгкой истерики: «Тоня, Соня, Коля! Вы с кем там разговариваете? Давайте побыстрее, сейчас поедем уже! Ветеринару позвонили, он ждёт!» И воспроизвела звук, как будто дверца машины хлопает. Десять раз подряд.
— Ну что же, — пожал плечами милиционер. — Здоровья зверю вашему. Бегите, — и добавил совершенно непонятное. — Береги сестёр, Коля…
— Угу, — кивнул Вадик, и мы побежали. Мнимый больной в рюкзаке, подпрыгивая, недовольно мявкал. Прислушиваться, что же он имеет в виду, мне не очень хотелось. Да я и так догадывалась.
По пути мы трижды повторили уже отработанную историю с больным животиком Шурика, на милицию и одного добровольца это действовало безотказно. Шурик довольно выпячивал живот, пару раз даже мурлыкнул. Пришлось сказать, что бредит…
— Вон, третье справа… Это окно. Стучи туда, — сказал Вадик, от нетерпения приплясывая на месте.
— Не прыгай, — недовольно сказала Аня. — А то я нервничать начинаю.
— Извини, — сказал Вадик и принялся грызть ноготь. Потом он подёргал меня за рукав и нерешительно попросил. — Только ты не пугай её сильно… ладно?
— Естественно, — заверила его я. — Уж лучше пусть рисует, чем заикается.
— Это точно, — вздохнул Вадик, уселся на траву и стал гладить рукой рюкзак, в котором спокойно спал уставший от путешествия Шурик.
Приступаем к делу! Мы сидели в кустах, поэтому можно не волноваться — нас никто не заметит. А если и заметит, то не догадается… Я сосредоточилась и в районе того окна, где живёт Вика, изобразила стук по стеклу. Подождала. Никаких результатов!
— Ой-ой-ой… — сказал Вадик.
Я изобразила звук погромче. Подождала пять минут. Нет, эта юная танцовщица, похоже, спит мертвецким сном!
— Ой-ой-ой-ой… — снова сказал Вадик.
Делать ничего не оставалось, и я изобразила звук разбившегося стекла. В окне тут же появился лохматый мужчина в майке…
— Ой-ой-ой-ой-ой… — сказал Вадик. — Я подъезды перепутал…
«Умники, — язвительным тоном сказал включившийся пояс, которому, похоже, надоело дуться. — И умницы… Меня спросить не догадались. Я же тут тысячу раз был!»
«Это когда?» — поинтересовалась я.
«Я же переходящий трофей», — грустно сказал пояс и снова замолчал. Снова обиделся, что ли? Надо же, какая вещь обидчивая. А сначала ведь казался таким неуязвимым!
…Вика проснулась сразу. Когда она появилась в окне, сонная и ничего не понимающая, Вадик облегчённо вздохнул.
— Отыскали, — тихо сказал он. Я посмотрела на Вадика и приложила палец к губам. Вадик кивнул. На всякий случай с таким же предложением я обратилась и к Ане. Аня не кивнула, а показала язык. Что же, тоже сойдёт. Главное, чтобы молчала.
Потому что нельзя отвлекать человека в тот момент, когда он становится звездой! Ну, пусть не звездой, а звёздочками… «Звёздный голос» у меня получился на славу. Он был серебряным, рассыпающимся и звенящим. Он у них и правда такой. Во всяком случае, Вика сразу поняла, что это звёзды — потому что смотрела вверх. Что же, время общения настало. Вперёд!
— Здравствуй, маленькая танцовщица… здравствуй… здравствуй… — сказали звёзды.
— Здравствуйте, — тихо сказала Вика. — А вы кто?
— Мы звёзды… звёзды… звёзды… — сказали звёзды. Надо же! Всё-таки не признала звёздного голоса!
— Здравствуйте, звёзды, — сказала Вика и приложила ладонь к стеклу. — А я вас ждала…
Хорошенький поворот событий… Что же, придётся менять сценарий.
— Мы не могли прийти раньше… не могли… не могли… — грустно сказали звёзды.
— Но вы пришли, — с тихой радостью сказала Вика.
— Конечно, пришли… пришли… пришли… — сказали звёзды.
— А почему вы назвали меня маленькой танцовщицей? — спросила Вика.
Хороший вопрос! С этого надо было начинать!
— Нам нравится, как ты танцуешь… как танцуешь… танцуешь… — радостно, наперебой заголосили звёзды. — Очень нравится… безумно нравится… Но в последнее время мы не видим, как ты танцуешь… не видим… совсем не видим…
— Но я же танцую… дома… иногда? — осторожно сказала Вика
Дома танцует. Надо было такое придумать! Ох уж мне эти девчонки… И что теперь мне говорить? Она же мне весь номер срывает! Хотя…
— Концертные версии… — сказали звёзды… — Любим концертные версии… предпочитаем концертные… Это красиво… Очень красиво… Это как звёзды… как мы… это так похоже на нас…
— А рисунки вам не нравятся? — осторожно спросила Вика.
— Нравятся… — сказали звёзды. — Но не концертные версии… не концертные… домашние… лучше такие…
— Вот и Вадик говорит, что лучше рисовать в свободное время, — задумалась Вика.
Собственно говоря, дело сделано. Теперь пора делать ноги.
— Нам пора, — сказали звёзды. — Время идти… время… время…
— Подождите! — крикнула Вика. — Не уходите… пожалуйста! Я хочу спросить…
— Мы слушаем… слушаем… слушаем тебя…
— Ведь правда, что вы можете творить чудеса? — спросила Вика. — Мне бы так хотелось посмотреть, очень!
Опять она не по тексту говорит! Какие ещё чудеса? В такое время?! Похоже, без демонстрации не обойтись. Заодно и закрепление материала будет.
— Можем… мы умеем… — сказали звёзды. — Чудеса могут быть и обычными… привычными… обыкновенными… Ты хочешь увидеть звёздного кота?…
— Конечно, хочу! — обрадовалась Вика.
— Сейчас звёздный кот… огненный кот… волшебный кот… спустится на землю и пройдёт по тропинке возле твоего дома… видишь?… слышишь?… вот он уже спустился… смотри…
В это время сообразившие, что нужно делать, Вадик с Аней вытряхивали спящего Шурика из рюкзака. Он шумно упал на землю, но даже усом не повёл, а продолжал спать дальше. Пришлось прибегать к интенсивному пробуждению. «Еда!» — мяукнула я ему на ухо. «Где?» — тут же отреагировал Шурик. «Там», — мяукнула ему я и пинком вытолкнула на дорогу.
— Еда! Где? Еда! — протяжно орал обманутый кот, вышагивая по тропинке.
— Вижу! Я вижу его! — сказала Вика.
В это время Шурик уселся посреди дороги и стал кричать ещё протяжней и жалостливей.
— Он поёт песню… — сказали звёзды. — Он поёт песню звёздам… нам… нашу песню… А теперь нам пора…
И звёзды ушли, прощальным звоном пытаясь заглушить звёздную песню Шурика.
— Всё-таки это как-то нехорошо, да? — беспокойно спросил Вадик, когда мы шли домой.
— Очень нехорошо, — подтвердила я. — Подумать только, этот зверь полчаса орал свою песню, пока мы его не выловили. Что же тут хорошего?
— Я не об этом, — грустно сказал Вадик.
— По-моему, тоже, — сказала Аня. — Если бы меня так надули, я бы до конца дней своих обиделась.
— Это страшно — узнать, что звёзд не было, — тихо сказал Вадик.
— А почему ты думаешь, что звёзд не было? — спросила я, а звёзды светло и серебристо засмеялись в вышине.
40. По грибы — по ягоды
Я проснулась оттого, что меня будили. И пусть некоторым такой метод пробуждения покажется странным, я скажу больше. Это негуманный, бесчеловечный и небезопасный метод. Сколько от этого пострадало людей и продолжает страдать до сих пор! Сколько из-за этого погибло государств и планет! Как горько осознавать, что люди, в сущности своей, безобидные существа, не прекращают этого безобразия! Сколько будимых и будящих пострадало в результате этих минут прощания с зыбким сном и вторжения в твердокаменную реальность. Я говорю во всеуслышанье:
— Всё! Довольно! Хватит! Ну, хватит же! Аня, перестань! Отдай одеяло! Срочно! Я сплю! Хватит!